Пошли бухать, бро!

Часто говорят: не лезь, куда не просят. И правильно ж говорят. Тебе просят? Нет. Так чо ты лезешь? Больше всех надо? Умный, да? Или вот часто пишут, читаю у известных психологов: если тебя не спрашивают, то не надо и отвечать. Какая логика, да? Всё ясно, как божий день. Чего огород городить? Рот закрой, муха залетит.

И слова же умные все да правильные, и сказать-то на это толком нечего, нет веских достойных аргументов, а всё одно — не моя правда. Это всё, мне кажется, из оперы «Моя хата с краю». Ты ещё дорогу заминируй и подходы пристреляй. Так, однозначно, надёжней будет. И тут речь даже не про что-то значимое, событийное. Пример? Да вот.

Идёт баба. По тротуару, через дорогу от меня. Спрашивает у встречного мужика адрес. Тот машет ей рукой. Эта кивает и идёт. Не туда. Перепутал мужик. И чо? Меня не просили, меня не спрашивали, и баба ещё не слышит, как я ей ору, а догонять дорога грязная, лужная. И опаздываю, опять-таки.

Конечно, она не раз ещё спросит у прохожих туда ли она идёт, и кто-нибудь обязательно её вернёт на путь истинный. Но я забочусь даже не о ней, а о себе. Это мой дзен будет нарушен, если я всё так оставлю. Не знаю я почему. Это аура моего дня потемнеет. Моя душа не будет спокойна. Это моё настроение, не пойми с чего, подпортиться.

И простите меня умные психологи и верные народные мудрости за эгоизм мой, за моё это «в каждой бочке затычка», но кто виноват и что делать, я буду думать потом. Это процесс долгий, с наскока не решаемый. А баба уйдёт. Не туда. И я, вздохнув, прыгаю через лужу:

— Да стойте вы, женщина! Вот тетеря глухая...
9:05
11.07.21


***

Всё. Задолбал. Сил моих на него больше нет. Весь мозг съел. И пусть такого быть не может, оно всё-таки случилось. Невозможное возможно. Всему наступает предел. И моему терпению, как оказалось, он тоже есть.

Я достал револьвер, из верхнего ящика стола, взвёл курок и выстрелил прямо в трубку. Он заткнулся. Ни слова больше.  Радость моим ушам.

Телефон вдребезги, в ладони дырка, повсюду кровь. И тишина. Даже я не кричу. Наслаждаюсь. Боль насколько огромна, настолько и меньше моего желания слушать эту тишину.

Я опустил руку вниз, закурил сигару и позвал Генри. Генри не удивился. Генри ничему не удивляется. Генри вышел и вернулся с аптечкой.

А до моего недавнего собеседника было не дозвониться. Никому. Никогда. Длинные гудки в трубке больше некому было разменять на алло. С дыркой в башке любой абонент не абонент.
10:05
11.07.21


***

Нет, что ни говори, а захлёстывает меня, в последнее время, словоблудие. Воздержание в этом вопросе никогда, правда, надо сказать, не было моей сильной стороной. Посты держать пытался. Но только что пытался. Ни враз до конца не вышло.

Однако, раньше это касалось только тех речей моих, что ротом шли. Из горла. Звуковыми дорожками. На писанные буквы мне многословить было лень. Не было у меня в пальцах той пулемётности, что в языке. Уставали быстро. Поэтому в текстах я был, по-чеховски, кратким. Как мог.

А тут стал замечать, что и здесь портяночность стала входить в силу. Не волной. Без революций. По чуть-чуть. И если бы не мой зоркий глаз, то сварится бы  лягушке, как пить дать, в этом молоке.

И так не знаю, стоит ли выпрыгивать. Так ли это опасно, как медленное нагревание молока для лягушки, которая сидит в этом молоке? Но хоть подумаю. И если ответ на мысли мои будет себе отрицательным, то это будет мой осознанный выбор. Любой. Хоть свариться, хоть выпрыгнуть.

Чорт! Вот! Опять!

Я хотел только заметить, как две мои мысли, всего в несколько слов длиной, развернулись под моим пером в несколько абзацев. И на тебе: эта заметка тоже стала портянкой. Пипец.

«Ну ладно, продолжаем. Раз начали — закончим». Мысль пришла. Слышал совет: не спрашивают, не отвечай. А потом вспомнил бабу, которая спрашивала дорогу, а её послали не туда. Стоит ли вмешиваться?

И всё. Конец мысли. А начал записывать — ну, ты уже видел, если до сюда дочитал, до куда я раскатался.

А вторая была ещё короче. Так, сумбур. Но — вполне законченный. Типа рассказа в несколько слов: «Достал. Я выстрелил. Трубка вдребезги, в ладони дыра, но главное — его больше нет. Смерть нашла его по проводам».

К чему я? А вот. Мне, какому-никакому, а автору, сложно оценить, стоила ли овчинка выделки? И сама овчинка стоила ли чего? А тебе самый повод, чобы добрым побыть. Так побудь, а?

Глянь-зацени! Но если что — молчи, гавна не метай. И так машинка стирает без устали. Будь воспитанным человеком. Что? Не быть? Ну прикинься им, на крайняк. На время. Я прошу. ОК?

Я спрошу, ну как? А ты тогда: «Хорошо, — скажи, — интересно. Но от оценок воздержусь. Рецензирование — это не моё. Я больше по водочке». А если совсем всё плохо, и даже эти обтекаемые формулировки явная ложь, тогда уже не приличествуй, не парься, скажи просто: пошли бухать, бро!

И пошли бухать, бро!