Поэма Миры

1.
Наклоняйся – не слишком близко,
Ощущай, как шуршит вереск,
Шуршат листья,
Ряпушка почесывает плавники,
Озираясь на тундровый быт,
Смотрит на чужой берег,
Смотрит на перекаты реки,
Она – одна, их много – ряпушек,
Но каждая поодиночке одна,
Космос как космос посреди мира,
Рыба старается и достает дна.

Настрой свирель, укулеле, радиостанцию
На нужную частоту,
Почувствуй, как дрожат пальцы,
Дрожат тела придатки и голова.
Начинай приготовляться
К вхождению в пропасть
Чужого мира
Едва, чуть-чуть, незаметно – едва.

Это не алгоритмы, а лишь совет,
Как не потерять свет
Посреди дыр
Незнакомого прежде пространства
Рыхлого, неоднородного.
В нем оказываешься для себя
Особенно быстро.
Так действуют переходы,
Они влекут тебя в углубленья
Холодного–прехолодного
Чистого родника,
Так влияет река,
Так тебя погружает река.

Съеживайся, будь добр,
Черни тело, рецепта
Не подскажу.
Лезь сквозь поры
Камня, нагретого
Сумерками на пляжу
Угрем, медузой,
Раковиной,
Занимай место,
Где буквы прочерчены
На песке.
Ты из такого теста,
Заскорузлого, первозданного,
Что воздуха легче,
Что из детства,
Детства мальков, панцирных,
Не твоего,
Чужого и жуткого,
Надо приготовляться,
Надо приготовляться,
Как – сейчас тебе напишу.

Ты не человек больше,
Не слесарь,
Не плотник, не эгоист.
Точи щупальца,
Обрастай коростой,
Средь кораллов леса
На углубленной в воде мели
Ты заползешь дафнией,
Рачком, рапаном,
Остановишься и будешь ждать.
Это неведомые страны,
Неведомые города.

Без флагов, без гимна,
Без гвардии, без пехоты,
Без зданий, без ратуши.
Сом – тухлый гид
Спрашивает безразлично: «Кто ты?»
Уплывает дальше
Доедать сородича,
Высасывать глаз,
Отбрасывать кости
От позвоночника.
Проплывая, показывает,
Где есть глубинный лаз
Для дорогого гостя.

Ржавый металл консервы,
Ножик, выброшенный ботинок,
Это все – артефакты
Бредовых пророчеств,
Апологетика зла.

Вынимай сердце,
Перекусывай зубами аорту,
Засекай на часах памяти,
Непрерывно смотри,
Как приходит погреться
Умерший пилот
Рейса гиблого по новостям.
Как остервенело внутри
Листья вереска шелестят,
Раскрываются цветы,
Сочится нектар – он мед,
Лезут ростки
Из могильной плиты
С самолетным профилем,
С фотографией
Молодого мужчины
В форме, в квадрате погон.

Он на ветру простыл,
Без опыта
Закашлялся
При посадке критической,
Крепкий кофе
На приборы,
Стрелки дергались,
Как на эпитафии
Буквы при работе сверлом,
Долотом, молотком,
Фрезами.

Летчик отдыхал в морге,
Отдыхал в морге,
Вспоминая, какой ширины крыло,
Какой высоты придерживаться
При пролете над маяком.
Еще пять минут,
Пять, десять,
Он вспоминал все реже,
Через полчаса,
Когда ноги стали ледяными,
Как брюки реки,
Как ее изголовье,
Когда он истек кровью,
Уже не вспоминал вовсе,
Что делать при экстренном
Приземлении.
Тело
Положили на доски,
Вывезли на катафалк.

Это все ты увидел,
Выползая на берег,
Не умея дышать кислородом,
Отдавая хвост
Едоку-гурману
В твидовом
Пиджаке, при рубашке,
При параде, без копоти.
Он расположил локти,
Как можно удобнее,
Прислонил морду
Толстую-претолстую
К блюду в сметане,
К нарезанному карасю,
Ешь и не спрашивай,
Ешь и не спрашивай,
К твоему боку,
К дельте спины,
К первозданной
Плоти, что на весу.

2.
Миры из дубовой коры,
Миры из нелепой игры,
Миры из метелок сырых,
Миры, миры, миры…

Ты где, сука, в полночь живешь,
Ты знаешь, где сыплется рожь,
Где ложь, где совсем не поймешь?
Не поймешь, ты – не поймешь!

Чем мыши скребутся без лап?
Как стынет в камине зола?
Как плесень разъест ткань стола?
Жизнь – зла, жизнь удивительно зла.

Ты виден с изнанки зрачка,
Из клюва, где перья торчат,
Из гнезд верещащих грачат.
Врача, тому позовите врача!

Он тихо в постели лежал,
Поднялся болезненный жар,
Колени, суставы дрожат,
Дрожат, как они дрожат!

Вколите адреналин,
Ушел, не смогли, не спасли,
Посыпьте горстями земли,
Земли, на ладони земли.

В каком он теперь из миров?
Синеет открывшийся рот,
Пристанищем бархатный гроб,
Чуть теплится ров.

3.
Нет такого языка,
Его еще не придумали,
Не оцифровали,
Не вложили в кассету,
На дорожки диска,
На каменные века,
На черное дуло
Мортиры копченой стали,
На нёбо поэта.

Тяжелые буквы
Ползут улитками
В укромницу,
В предстояние,
Со стуком
Падают на плиты
Тротуаров больших городов.
Модные
Верченые буквы
С кулонов и со штанин,
Обрываются фразами,
Падают каплями,
Ложатся в очередь
На маникюр.
Слышен шелест купюр,
Буквы
Соприкасаются с цифрами,
Давятся чумой, проказой,
Их украли,
Повесили ввечеру
На перекур,
На неоновые промежутки
В барах и клубах,
Их растоптали на клумбах,
Буквы –
Небесные, нежные,
Как океаны безбрежные,
Спасительные,
Самые человечные и правдивые
Запихнули в витрину,
В экран телевизора,
В равнодушные упаковки,
Их там не видно,
Не видно, не видно –
Неправильно.
Ведь если бы видели,
Их – те, что раньше,
Сперва,
Небесные,
С сигналами бедствия,
Заплакали и положили
К заглавию,
К сердцу, к голым
Губам.

4.

Веточка. Почка.
Тире. Точка.
Видна ночь.
Иди прочь.
Тощий,
Нынешней ночью
Иди прочь,
Забирай дочь –
Странную,
Бесталанную
Мал-мала,
Из кучи зола,
Пигалица,
С головы дыбится
Прядь,
Опять и опять,
Щерится –
Пещерная
Зазноба,
Пышная сдоба
На доске,
В щедрой тоске
Простуда,
Бери блюдо,
Ступай в сад,
Где за тобой глядят,
В сторону из стороны
Пронырливо
В дугу гнись,
Притворись
Черным котом,
Заступай в дом.
Ложись на полать,
Опять и опять,
Опять и опять
Зубы пронизывающей
Облизывай
Чистотой.
Погоди, постой.
Ты, друг.
Без рук
Бросай слова,
Ломай, срывай,
Клади под ноги,
Не трогай
Горьких разлук.
Эй, друг.
Поднимай крыло,
Видишь, ушло
Солнце, и с ним
Калекой хромым
Сочится брешь
Наших надежд,
И тает, а вешки,
Как гиблые пешки
Столбами стоят
Вдоль земель
Брошенных,
Упрятанных,
Покоённых…

5.
В шерсти клубка,
В маленьком сне,
В ранних зрачках,
В скорби планет.

В долгой пыли,
В снеге, когда
Солнцем залить
Все города

Скрытая нить,
Водит игла,
Там, где тайник,
К древним углам.

И не отнять,
И не простить,
К первым корням
Тропы-мосты.

Скрипкой поёт
Звук-тишина,
Звук достаёт
Самого дна,

Буквы раздав,
В сетку утрат.
Ты – сон-вода,
Брызги вчера.

Капли от дней –
Код без ключа.
Тень от планет
В выцветший чай.

6.
Часы закричали о вечности,
Что мокнут морщины, веки
Наливаются особым весом,
Хлебом иномиров, расщелин
Нездешнего состояния и отрешённости,
Распятости и унесения
К Есенинским тропарям-поводырям,
К плахе всегрешника,
К товарищу маузеру, к товарищу патрону,
К товарищу фаустпатрону, к гранате,
И танкам, и снарядам, и грохоту,
И сороковопервогодному Ленинграду
Без алюминиевых ложек, без горсти
Крупы гречневОй и негрЕчневой.

Это такое время-всевремя,
Когда тебе 35, но точно не столько,
А сколько никто не скажет,
Ты будто не знаешь,
А если и знаешь, то под коркой,
Под целлофаном, попробуй
Это всё раскопать.

И надо бы дальше прожить,
Просуществовать, пронести,
Протерпеть, проскрипеть,
Расшаркаться, а нынче
Снега так огромны,
Они так огромны, так велики,
Что если подставить ладони,
То ладони утонут в груде снега,
В его чистоте, в белизне,
В непреклонности,
В предрешенности,
И останется только
С нежностью на нём оставлять
Следы.