Ах, я - окаянный!

Как лезвием бритвы людские законы,
Так яро изрезали нежную плоть!
Обычаи, нравы, лишали свободы,
А барин, паскуда, не дал и ломоть!

В темнице томился не выразив боли,
Себя предавал безутешным мечтам.
И словно вовек мне не видывать воли,
Я искренне верил фальшивым словам.

Я выше всех правил, ведь в сердце — свобода!
На что мне законы? Плевал бы на них!
Народ на коленях — такая ведь мода!
И делимся мы на родных и чужих!

Оковы темниц не страшат меня ныне!
Я с радостью их заменил на твои...
Твои невесомы, но тянут к пучине,
Ты снова дурманом меня напои.

Всё мечет и рвётся, сердечко родное.
Гоняя по венам твой сладостный яд.
Мне разум твердит: "Ты не трожь, то чужое!"
— Пошёл-ка ты к чёрту! Свершился обряд!

Мне дерзость к лицу, ведь не мальчик уж боле!
Щетина моя оставляет следы!
На теле нагом, как на вспаханном поле.
Быть может здесь вырастут наши плоды?

В минуты печали, ах, я — окаянный,
Когда на коленях любимой рыдал...
Был призрачно верен, валялся я пьяный,
От жизни суровой я так отдыхал!