Просветитель

Просвети меня, просветитель,
Что из бездны в сей мир проник!
Ты – спокойствия возмутитель,
Составитель полезных книг.

Расскажи мне про то, про это,
Вспыхни факелом на пути.
Дай мне, дай мне немного света,
Просвети меня, просвети!

Где бы я по ночам ни шлялся,
Всюду мрак был – и под, и над.
Но из мрака твой луч являлся,
Словно брошенный мне канат.

Жизнь порою – груба, раздета
И страшна, хоть лежи и ной…
Только знаю, ты светишь где-то
Непогашенною луной.

Мыслью, явленной во плоти;,
На путь истинный возврати,
Просвети меня,
Просвети!!!
 __________
 * На фото:
    Виктор Леонидов,
    библиограф, филолог, автор–исполнитель песен,
    сотрудник Дома русского зарубежья им. А.И.Солженицына.

БИБЛИОФИЛ С ГИТАРОЙ

Рассказывать о друзьях всегда легко и приятно, – мне, по крайне мере. С Витей мы дружим года с 2005-го, т.е. довольно давно. А познакомились мы по телефону. Я получил его номер от известного литературоведа Олега Анатольевича Коростелёва, на которого, в свою очередь, вышел в поисках изданной крошечным тиражом тоненькой книжечки "Мой Белый витязь", единственного тогда в России сборника стихов поэта Ивана Савина. – Есть один экземпляр, приезжайте в Москву, подарю. – А где вас искать? – В Фонде Культуры. Как зайдёте, спросите Леонидова, там меня каждая собака знает...

Через пару дней я открыл массивные двери этого самого Фонда, и меня тут же провели в большую комнату, переполненную книгами, журналами, портретами, рукописями, статуэтками и ещё много чем совершенно раритетным, прибывшим в Россию из зарубежных странствий... За столом, заваленным старыми изданиями и пожелтевшими от времени листами с текстами, написанными в старой русской орфографии, сидел улыбающийся человек, протянувший мне руку и сразу огорошивший фразой: "Я – Леонидов. Ты коньяк пьёшь?" От коньяка я не отказался, и на столе тут же появился элитный "Courvoisier", мгновенно разлитый в пластиковые стаканчики. – Ну, за знакомство!

Выпив, я поинтересовался книгой. "Да вот она, – Виктор протянул сборник, – только она была другому человеку подписана, но я его вычеркнул, а тебя вписал. Больше экземпляров нет, извини". Я открыл обложку и увидел зачёркнутую надпись "Его сиятельству, графу..." Фамилия была заштрихована особенно тщательно, не разобрать. "А что за граф-то?" – не сдержал я любопытства. "Да какая разница, – Виктор вновь потянулся за бутылкой, – много их тут ходит... графов, князей разных. Этому вот подписал, а он так и не явился. Я его что теперь по всей Европе искать должен?"

После третьего стаканчика я вытащил диктофон и сказал, что, мол, журналист и хочу записать интервью для газеты. Виктор благодушно кивнул: "Интервью – дело нужное. А давай я сначала свою новую песню покажу?" Он тут же извлёк откуда-то из-за спины видавшую виды гитару и, взяв пробный аккорд, рванул с места в карьер:

Один и тот же снится сон,
Он унесёт меня без виз
В парижский пригород Медон,
В Белград и Северный Тунис...

Песня мне понравилась. А Виктор, между тем, мечтательно вздохнул и произнёс с ностальгией: – Вот как-то сидим мы с Мариной Антоновной в её доме, в Версале... – С какой Мариной Антоновной? – С Деникиной... И далее – рассказ о дочери знаменитого Белого полководца. Потом – не менее интересные подробности о встречах с Ириной Ивановной Туроверовой, женой брата великого казачьего поэта. Потом мы ещё долго пили и читали друг другу любимые стихи Савина, Туроверова, Смоленского... Сборник последнего Виктор тогда готовил к печати.

Потом Витя пел песни обожаемого им Высоцкого, которого, как оказалось, он знает буквально наизусть и может исполнять не просто часами – сутками. Потом мы договорились о совместной работе над новой книгой Ивана Савина, и Виктор тут же дал мне адрес финского филолога Элины Каркконен, предложив написать ей, сославшись на его протекцию.

Расстались мы добрыми приятелями. А потом и друзьями стали, встречаясь не раз в Москве, Калуге, Новосибирске... Приезжая в столицу, я, как правило, останавливаюсь у Вити в его квартире на Старом Арбате, в доме, построенном в конце 1930–х в виде пентаграммы. С домом связана жутковатая история: по легенде, в его основание (дань традициям советского неоязычества) был закопан пионер с горном, – живьём, естественно. И каждый год в ночь с 7–го на 8–е ноября он вылезает из-под фундамента, ходит по этажам и трубит, трубит...

Я, признаться, сначала совсем этому не поверил. Розыгрыш, думаю, чушь несусветная. Но в прошлом году после открытия очередного кинофестиваля "Русское зарубежье" (как раз 7–го ноября) я ночевал у Вити. Да, выпили мы прилично. Но, клянусь, где–то в начале третьего я сам слышал хриплые трубные звуки и надтреснутый, как со старой пластинки, голос, сипевший: "Взвейтесь кострами, синие ночи..."