старый шрам

Я знаю - дверь захлопнется за мной,
и всё пройдёт. Ключи не отдавая,
мы думаем - останется живая
не связь, но нить. Играя с тишиной
в какую-то игру, всё длим и длим
одну секунду, миг - почти до часа,
как раньше - страсть. А память-подхалим
бубнит - а помнишь, как ты постучался,
вошёл, остался. Как заговорил
впервые с ней. Отмахиваясь - ладно,
сидишь и пьёшь невкусный кофе-латте,
пока на стенах треснутый акрил,
что кракелюр цветёт на ровной глади,
ломая всё, что было до того.
Потом встаёшь, и в зеркало не глядя,
идёшь к дверям, немое существо,
увечный раб своих страстей. Но тут же,
как будто что-то вспомнив, покраснев,
спешишь назад, скрывая боль и гнев,
чтоб выйти прочь, лицо доверив стуже,
и связь, как будто нитку, оборвав.
У этой страсти было много прав
тебя держать до судорог, до колик.
Но рвётся нить и ноет старый шрам,
и прежде, чем направиться к дверям,
сутулишься и ключ кладёшь на столик.