Взгляд на душу. Аристотель 6

     Есть у Аристотеля, в его учении о душе один необычный казус, не подмеченный и не разобранный ни одним из его комментаторов, прошедший мимо внимания всех последующих философов, и сейчас, мне хотелось бы отметить этот казус и разобрать его. Мы уже говорили с вами, что для Аристотеля душа это энтелехия или совершенная деятельность тела. Но чтобы не говорить об этой энтелехии совсем уж взагали, отсылая лишь к одной метафизике, Аристотель на страницах своего труда "О душе" приводит такой пример(чтобы показать что же такое есть эта энтелехия). Он говорит: если бы глаз был отдельным живым существом, отдельным телом, то зрение было бы его энтелехией, или его душой - вот, мол, что такое энтелехия. Прекрасно, очевидно, Аристотелем предполагалось, что это должно было нас успокоить и убедить, поставив так сказать некоторую точку в нашем понимании. Однако философ отличается от обычного человека тем, что там где обыденный рассудок непритязательно в чём-то удостоверяется и заканчивает на том свою деятельность, философский разум подвешивает вопрос - именно в этой же точке, где один заканчивает, другой только начинает. И вот от этого вопроса философ разворачивает перед нами целый мир.
    Поэтому давайте ка рассмотрим вместе с вами, этот глаз и это зрение и поставим их под вопрос.

   Что кажется обыденному рассудку очевидным? Что зрение существует, потому что существует глаз, который видит. А зрение как таковое это совершенная деятельность глаза. Однако стоит нам попрощаться с обыденным рассудком и отправиться в сторону генезиса зрения и глаза, и мы тотчас же обнаруживаем удивительные вещи. Дело в том, что сам глаз некогда просто-напросто "не был" ( в своём труде, посвящённом Гёте и его учению о цвете я рассказываю историю формирования глаза). Было время, когда вместо глаза имелся только лишь прото-глаз (некоторые выделенные специальные участки кожи, лучше других воспринимающие свет), но было время, когда не было даже и прото-глаза и не было даже и этих выделенных участков - простейшие организмы на дне океана воспринимали свет случайными участками своего тела и в целом как придётся. Но обратите внимание - свет они уже воспринимали, а глаза у них не было и даже намёка на него. Конечно, такое восприятие трудно назвать зрением в нашем развитом смысле слова, но всё же, мы вынуждены признать, что пусть и бесконечно несовершенное, но это уже было оно - световосприятие.
    Что же получается? Того, что Аристотель назвал отдельным живым телом (или органом) нет, а зрение, или то, что Аристотель назвал энтелехией и душой - есть? Таким образом, развивая не тезис Аристотеля, а его пример к этому тезису, мы приходим к тому, что в начале имеется несовершенная деятельность, которая развиваясь, формирует под себя орган или тело, и которая становится через этот сформированный орган - совершенной. Мы приходим к тому, что именно энтелехия, душа или деятельность идут впереди всякого органа и всякого тела и делают последние лишь орудиями своего совершенствования. Но это в корне противоречит тезису Аристотеля, что душа есть деятельность тела, как зрение есть деятельность глаза. Ведь мы только что убедились, что "зрение" в своём принципиальном предельном моменте может обходиться и без глаза.

    Для тех, кто недоверчиво относится к историю глаза, можно привести и другие убедительные факты. Бог с ним, с глазом, возьмём растение - долгое время считалось, что оно не умеет воспринимать и ощущать поскольку у него нет нервной системы, т.е отсутствует орган, отвечающий за эту деятельность (а как убеждает нас Аристотель - нет глаза - нет зрения). И именно этот Аристотель так и считал, что растения не чувствуют, поскольку живое для Аристотеля как таковое начинается именно с органов. И эта "аристотелевская пята" (нога поставленная на гносеологию) продержалась в нашем мышлении очень долгое время. Интересно, что сказал бы Аристотель, если бы узнал, что сейчас совершенно точно установлено, что растения имеют набор чувств по количеству превышающий наши чувства, и всё это без всякой нервной системы. Так что деятельность есть, а специфически выделенных под них органов нет - но ничего, всё так нормальненько - деятельность осуществляется, и в какой-то мере можно даже спорить о её совершенстве или не совершенстве. Быть может специфические органы - лишь одна из возможностей совершенствования? А имеются ещё и другие?

    Резюмируем же этот аристотелевский пример, куда он нас привёл?
Попросту говоря, он нас привёл к тому, что душа или энтелехия первее своего тела, и соответственно не может быть исключительно его деятельностью, а становится таковой лишь по своему собственному желанию, вкладываясь в какой-то создаваемый ею орган. Душа складывается в орган складками или "приподнятием" самой себя, но может этого и не делать, избрав для себя другой путь существования, например, такой, какой демонстрируют растения - так называемый модульный, когда все участки тела могут служить одним органом, они взаимозаменяемы. Такая растительная структура вроде бы не модернизирована, зато устойчива - съеденное на 90% растение вскорости отрастает как ни в чём не бывало.

   Вот этот момент я и назвала "казусом Аристотеля" - пример, который не подтверждает, а опровергает своего автора и его учение, при условии, что мы этот пример не принимаем как нечто само собой разумеющееся, а промысливаем. И мы видим, что пример, оказался плодотворнее тезиса, поскольку границы органов приходится покидать, в противном случае мы не разберёмся даже с тем, откуда берутся сами органы.
  Вся наша дарвиновская эволюция базируется на том, что у нас эволюционируют тела или формы животных, а формы животных связаны с их органической структурой. Это означает, что в теории эволюции продолжается нечто аристотелевское по своей мысли: "душа есть первая энтелехия естественного тела, обладающего органами" (Аристотель). Но единственный ли это путь? И насколько верный? Нет сомнения в том, что опираться на органы легче, поскольку они уже есть нечто зримое. А рискнуть на теорию, которая опирается на "незримое" мог только Платон, и по сей день за это мы называем его "идеалистом". Но вот сами края нашего безумного прогресса подталкивают нас к какому-то новому типу "идеализма", и принимая его, мы вынуждены перескакивать через голову Аристотеля.