Тот ли Парень?

Я шёл по улице Минина холодным вечеров в начале октября. Рвущийся с площади Минина ветер катил сухие листья по мостовой. Я шёл в кинотеатр имени Минина на шестичасовой сеанс, на просмотр второй серии «Ивана Грозного». Чёрные стволы лип вдоль дороги втягивали зрение, уставшее от вечернего полусумрака.
Открыл тяжёлые двери кинотеатра за 25 минут до начала сеанса, быть может, в сотый раз. Аппарат газированной воды не работал. Статьи из «Советского экрана» на стендах в фойе были выучены мною наизусть. Хотелось есть. В буфете был на редкость большой выбор бутербродов, пирожков, пирожных и напитков. Но в этот раз купить выбранное было не просто. Двери буфета закрывались по приказу буфетчицы её помощницей в момент большого скопления публики. После рассасывания очереди запускалась новая партия посетителей. Очередь двигалась невыносимо медленно. Буфетчица с трудом выполняла свои обязанности, борясь с опьянением, усталостью и, возможно, душевным расстройством из-за неустроенности судьбы.
В туалете был произведён косметический ремонт. Вонь из старых труб чуть-чуть разбавлял запах краски. Одну из свежевыкрашенных стен успели изгадить. «Князь», «Сынок», «Сила» и «Кот» тщательно вырезали на ней свои клички.
Я вошёл в зелёный зал за пять минут до начала сеанса, заняв своё место в четвёртом ряду, тщательно протёр очки. Зал наполнялся, появилась группа разогретых вином юнцов. Одного из них, одетого в красную куртку привлёк установленный на сцене микрофон. Вихляясь, он подошёл к микрофону и сказал: «Что, надо речь толкнуть? Да?», – и начал дуть в микрофон. «Сынок» – вспомнил я надпись в туалете. Прибежала контролёр и приказала покинуть сцену. Спрыгнув со сцены, он вернулся на неё по ступенькам. Контролёр опять его прогнала. Игра в догонялки могла затянуться, если бы почтенный пожилой человек громким, зычным голосом не призвал хулигана к порядку.
С расторопностью кошки оказался Сынок перед ним, схватил пенсионера за концы шарфа, сильно потянул их на себя и драматическим фальцетом, чтобы все слышали, закричал:  «Ты что, старик, тебе что, больше всех надо». Возле них внезапно появился – будто из воздуха соткался – Парень, его сильные руки вытащили переигравшего артиста в проход, чуть-чуть приподняли его над полом и брезгливо оттолкнули. «Пошёл вон», - негромко, но очень твёрдо приказал Парень. Всё было у молодого человека – реакция, сила, изящество, красивое лицо. Надо отдать должное вертлявому, – он спокойно в сопровождении Парня вышел в фойе. Следом за ними из зала ушли ещё несколько человек, возможно Кот, Сила, Князь и другие.
На сцену поднялся кинокритик – румяный, пышущий здоровьем блондин лет 45. Быстро, красиво изложил официальную трактовку роли Ивана Грозного в истории России, выдавая её за трактовку Сергея Эйзенштейна.
Погас свет. Жесток, страшен был царь Иоанн, грозный монарх и деспот.

Прошли годы. Давно уже нет трёхзального, двухэтажного кинотеатра Минина. Площадь и улица имени Минина остались. Я уже не хожу в кино. Меня уговорили, я уже согласился с автором статьи в журнале «Искусство кино» в том, что «Иван Грозный» - это ловушка, поставленная режиссёром самому себе, сконструированная так, чтобы один деспот должен был узнать себя в другом.
Вряд ли жив ныне старик, поднявший тогда голос против хулигана. Миллионы стариков и старух взяты за горло железными пальцами рыцарей чистогана. Кажется, что уже выжжена дотла вера в сильного, твёрдого, справедливого лидера, способного заступиться за страну, как когда-то заступился за пожилого человека Парень в кинотеатре. Смешная детская мечта, кажется, уже умерла.

И внезапно – будто соткавшись из воздуха - Парень появляется, под занавес истории, в финале 20 века. Он не очень смотрится на экране во время Новогоднего поздравления страны, но в 4 часа утра новогодней ночи находится в Гудермесе. Он компенсирует позор Будёновска, мстит за жертвы терактов. Он доказывает натовским стервятникам, клевавшим тело Югославии, что Россия ещё умеет воевать. Да, погибают здоровые, сильные, молодые парни, но роль насилия в политике ещё никто не отменял.

Знает ли он пределы своей  роли?
Он не трогает и не тронет олигархов.
Он установит пределы их аппетитам.
Он выдвинут во власть старческой рукой.
Он выходец из печально известного ведомства.
Он эффективен, сух, подтянут, спокоен и твёрд.
Он забегает через ступеньку по трапу самолёта.
Тот ли Парень?