Веточник

Руки хватали и оглаживали прямые  углы домов, лучи которых видимо где-то обрывались или утыкались в бесконечность теряя так необходимую каждому параллельность. Они не ведая, что там за дымкой циферблата кистей по птичьи устраивались в углах.
Его так и звали веточник. Он был тонок и мускулист, носил обветшавший, сшитый на цифровой манер костюм. Конечно, без Дома, конечно без угла и стола, можно оказать вполне счастливый человек, потому что заботы его отличались конкретностью и надеждой.
Он частенько говаривал: Вот вам и стихи, вот вам малое. Я есть то, что разочаровавшись в высоком найдете в низком.
Он любил свой шкаф и таскал его с собой пристраивая в первых подвернувшихся неожиданно углах, Даже в круглых и овальных замыканиях находил он крошечный уголок в отшелушившейся штукатурке, или в неровностях красочного слоя и тотчас пристраивал к нему свой наполненный пустотой шкаф, готовый принять и фраки и сюртуки и накрахмаленные сорочки и галстуки с бриллиантовыми заколками.
Угловые перемещения  шкафа превращались в Праздник. Веточник  звонил своим бывшим полудрузьям и всетова­рищам. Из их огромного числа  собиралось как минимум четверо. Этого было достаточно чтобы с  величайшим бережением вынести из угла шкаф, погрузить на машину, и везти его по улицам города в другой угол. Они были рады помочь веточнику физически,  даже грузовик нанимали вскдадчину, исполняя тем самым свой долг перед отологическим неблагополучием.
Этим, как считали они, компенсировалось неумение устроить веточника в их, благополучном мире.
Затем разъезжались по своим квартирам к нетерпеливо ждущим их женам и детям, жаждущим услышать сказку о человеке —собственнике пустоты.
Рассказ этот окрашивался в переживание погружения в Праздность как тяготение Времени, и как штриховку и затушевывание вскрытых невидимых углов.
Внутренность нарратива внешне гармоничных объёмов поразительно смотрелась издали, там где граница живого обозначалась рекой полной крокодилов и саламандр.  Так полудрузья веточника послушно продолжали расторговывать стуки по стене чтобы не слышать барабанную дробь выхолощенных музеев и высоких мужчин с портфелями забитыми  капустой и рыболовными крючками.