Легенда о любви

В далёкой очень старине
Жила и правила в столице
В одной засушливой стране
Одна прекрасная царица.
Она была как изваянье
Непостижимого творца,
Где обитало состраданье
С немою властностью лица.
Светилась красотой небесной
Она в движеньях и речах…
И волосы рекой чудесной
Текли на мраморных плечах.
В её ресниц тяжёлом трепете
Агат нездешних зорь мерцал,
В глазах как в заводи, где лебеди,
Бутон свой лотос раскрывал.
Такое крылось в ней обилие
Очарованья во плоти,
Такая сила и бессилие,
Что слов достойных не найти!

У той красавицы-царицы
Была созданием родным
Её сестра-отроковица
Со звучным именем – Ширин.
С доверчивостью оленёнка,
С наивной детской простотой
Казалась девушка ребёнком
В сравненьи со своей сестрой.
Не знали злобы, горя, мести
Родные сёстры во дворце…
Лишь с красотой царицы вместе
Ширин не так цвела в лице:
Всё затмевалось рядом с нею;
И не могла своим лицом
Царевна стать сестры милее
Перед столицей и двором.

В мечтах, беспечности и грёзах
Текли заботы двух сестёр.
Порой, в хандре, срывались слёзы
Как хризалиты на ковёр.
Но чаще, с серебристым смехом
Над пропастью, на скакунах,
Они летели вслед за эхом
И побеждали риском страх.
И не боясь сорваться вниз,
С них слуги не сводили глаз.
И если у Ширин каприз,
У Мехменэ, сестры, приказ!
Царица – её имя было –
Словно дыхание глубин –
На свете больше всех любила
Свою прелестную Ширин.
Любовь! Какое это слово!
Мелодия какая в нём!
На озере, в саду дворцовом,
Шептались девушки вдвоём.
Сад экзотических растений
Напоминал волшебный лес.
Деревьев голубые тени
Лучи украли у небес.
Фонтаны розовые струи
Струили как поток вина
Позолочённые статуи
Касались мраморного дна.

В столице той, в роскошной вилле,
Жил молодой аристократ.
В расцвете, в молодости, в силе
Он был умён, красив, богат…
На состязаньях в ратном деле
И на охоте рядом с ним
Немногие мужчины смели
Похвастать мужеством своим.
Когда ж средь прочих появлялся
Он в тронном зале во дворце,
То восхищеньем озарялся
Весь двор изысканный в лице.
Отважный, сильный и прекрасный,
Как тополь строен и могуч,
Он выходил как месяц ясный
Из окруженья серых туч.
Имел он множество в столице
Наложниц юных и патриций,
Но этот храбрый паладин
Увы, любил одну Ширин!
Принцесса юношу любила…
И, часто, на прогулках с ней,
Он слушал воркованье милой,
Журчащее в плену страстей…

Но вряд ли тот, кто жил в чертоге,
Причину верную тревоги
Царицы Мехменэ мог знать,
А если знал, не смел сказать!
Возлюбленный Ширин был дорог
Царице так же, как сестра…
И в царственных сменялись взорах
То бездна тьмы, то жар костра.
Когда с возлюбленной царевной
Смеялся храбрый паладин,
В глазах мерцал царицы гневно
Не то сапфир, не то рубин.
Но только юноша прекрасный
С царевной вместе исчезал,
Как этот острый отблеск гаснул
И место горю уступал.
 
Кто знает, как пошло бы дело…
Стояла страшная жара,
Когда внезапно заболела
Ширин – царицына сестра.
Распластана в своём алькове,
Она лежала, вся в поту,
Теряя с каждой каплей крови,
Надежду выжить и мечту.
В то время медицины знанье
Держалось на кровопусканье,
Пиявки, травяной настой,
И, главное, покой, покой!

Вблизи с красавицей царицей
Казался раненою птицей
Несчастный бледный паладин
Перед своей больной Ширин.
Но вид царицы пред сестрою
Несчастен и печален втрое,
И слёзы капают из глаз,
Сверкнув внезапно как алмаз.
Во все – во все Земли концы
Отправились скорей гонцы;
Чтоб для Ширин найти лекарство,
Сулили золото, полцарства,
Сулили титул при дворе,
Чтоб царской жизнь спасти сестре.

Меж тем, больной Ширин всё хуже:
Лицо её бледнее, уже,
Прозрачней пальцы на руках,
Бледнее жилки на висках;
И губы, щёки, всё бескровней…
Царица молится в часовне,
Не выходя и день и ночь;
Рыдая, Господа помочь
Сестре любимой заклинает…
Но как помочь – никто не знает.

- " Моя любимая сестра,
После родительской кончины,
Ты так была ко мне добра!
Зачем изменчив лик судьбины?
Ты так со мной была нежна,
Ширин, любимая, родная,
Ты больше жизни мне нужна!" -
Царица Мехменэ рыдает.
- " Зачем мне без тебя цвести?
За что меня злой рок карает?!
Прости меня, за  в с ё   прости!
Прости, Ширин, моя родная!" -

Однажды вечером, в лохмотьях,
С тщедушной, иссушённой плотью,
Перед дворцовым замком, вмиг
Уродливый старик возник…
Перед царицею прекрасной
Он выглядел как монстр ужасный,
Таинственен был он как ночь…
- "Да, я могу Ширин помочь!!!" -
Царице говорил он милой,
С уму непостижимой силой
Надежду разжигая в ней,
И с каждым словом всё сильней!

- "НИЧТО НЕ ДЕЛАЕТСЯ ЗРЯ!"
И возвратить сестре здоровье
Ты можешь лишь своей любовью;
Не то к исходу сентября
Сестра твоя умрёт, бедняжка»! -
Старик вздохнул, и, помолчав,
- "Болезнь не терпит-то оттяжки!" -
Прошамкал он, глаза подняв…

- "Всё для сестры своей любимой
Я сделаю и всё отдам
Судьбе своей неумолимой!" -
И, падая к босым ногам
Урода, юная царица
Как будто тронула мечту.
- "Так что же сделать для сестрицы?!" -
   
- "ОТДАЙ СВОЮ МНЕ КРАСОТУ!
Я никому не повинуюсь.
Что стоит золото твоё?!
Я покупаю, не торгуясь,
Твой лик взамен на бытиё!

Что ж ты молчишь? Мне так не ясно:
Согласна ты или же нет?
Согласна ты иль не согласна?" -

- "Согласна…" -Донеслось в ответ.

Прошла неделя… Сняли горцы
Свой виноград с окрестных гор…
Опять с  т е м  с а м ы м  царедворцем
Ширин идёт гулять во двор…
Царица стала безобразна.
(Об этом весь народ узнал.)
С повязкой на лице ужасном
Она выходит в тронный зал.
В чадре одна идёт в часовню.
(Объявлено перед двором,
Что жрец предсказывал верховный
Беду с открытым ей лицом!)
И, если для Ширин-сестрицы
Светили счастье и любовь,
Наедине с собой царица
Царапала запястья в кровь.
С тоской своею безысходной
На небо глядя из окна,
Смотря на ласточек свободных,
Завидовала им она…
Завидовала сердцем жарким
Всем нищим, слугам во дворце,
Сестре, что вновь с любимым в парке
Гуляла с счастьем на лице…

И лишь во сне могла царица
Усталый мозг свой освежить,
Как расправляют крылья птицы,
Дышать всей полной грудью. Жить!
И лишь во сне, в момент полнощный,
При свете серебристых лун,
Её носил по скалам мощный
Над чёрной пропастью скакун.
Иль миг даря неповторимый,
(Не страшно то, что – до поры!)
С ней рядом был  е ё  л ю б и м ы й, -
- Возлюбленный её сестры!
Во сне, когда рука немела,
И счастьем наполнялся сон,
Её он нежно гладил тело,
И в спальне раздавался стон.
Но просыпаясь, ощущая,
Кошмар всё тот же бытия,
Царица горько воздыхает:
"Зачем живу в мученьях я?"

Ширин-царевна повзрослела...
Возлюбленный всегда был с ней.
Их видывали то и дело
Вдвоём, в тени густых аллей.
Однажды, у окна стояла
Царица, глядя в синий мрак,
Как за спиною услыхала:
- "Благослови, сестра, на брак!"

Пред нею, на коленях оба,
Ширин с возлюбленным своим,
Просили у царицы, чтобы
Стать мужем и женою им!

Как будто что-то ей сдавило
Всю грудь, и в ней родился стон;
Царица молча отступила,
Облокотясь рукой о трон.

"Когда-то я была прекрасна,
Для всех царей мечтой была;
Любовь к сестре моей несчастной
Всю красоту мою взяла.
ЕГО не меньше я любила
Сестры своей, хотя не  т а к..."

-" Сестра, - царевна повторила, -
Благослови же нас на брак!" -

И вспомнила царица горько,
Тоской смертельною горя,
Урода-колдуна, поскольку
"НИЧТО НЕ ДЕЛАЕТСЯ ЗРЯ!"
В её огромном государстве
Как ни в каком соседнем царстве
Был климат жаркий и сухой…
Испепелял всю землю зной;
Вода ценилась тут дороже
Изделий из змеиной кожи!
И чтоб народ мог воду пить,
Он должен был налог платить…

- "Ну что ж, - сестре она сказала, -
В стране у нас песков немало;
И не хватает всем воды:
Пусть твой возлюбленный народу
Моей страны подарит воду;
Напоит степи и сады!
Чтоб каждый в зной напиться мог
и больше не платил налог!" -

И, скрывшись в анфиладе залов,
Её шагов растаял звук.
И, шла она под покрывалом,
Беззвучно плача, мимо слуг.
И только на ковре, за нею,
Расплавленный слезы кристалл,
Сверкнув, тот час же угасал,
В одно мгновение темнея.

Там, где в горах стоял утёс,
Среди гранитных скал, высокий,
Долбил скалу каменотёс
В лохмотьях старец одинокий…
Кто путь в соседнюю страну
Держал с верблюжьим караваном,
Его встречал угрюмым, странным;
Он, говорят, любил одну
Царевну и скалу долбил
Для той, которую любил…

Но вот, однажды, на Востоке,
Зазолотились облака...
И смыли первые потоки
Куда-то в пропасть старика…

Но на устах простого люда
Одно рассказывали чудо,
Что ныне знает весь Восток:
Когда вода пришла к столице,
Седая, страшная царица
С обрыва бросилась в поток,
Народ оставив в изумленьи,
А день спустя, узнал народ,
Что девушку из бурных вод
На берег вынесло теченье…

Она была как изваянье
Непостижимого творца,
Где обитало состраданье
С немою властностью лица.
В её ресниц затихшем трепете
Агат усталых зорь мерцал.
В глазах как в заводи, где лебеди,
Бутон свой лотос раскрывал…
Такое крылось в ней обилие
Очарованья воплоти
Такая сила, и бессилие…
Что слов достойных не найти!

И старики, что из селенья
Пришли, земле её предать,
Смогли, в великом изумленьи,
Свою царицу в ней узнать!
 
          ...


© Copyright: Максим Черников, 2013