Блуждающий город. Продолжение 5

; Справедливейший

;  - Ну что же дети? Где теперь они?
Не вы ль клялись, что всё предусмотрели?
Уйти из вашей хитрой западни -
Ай, молодцы! Так обдурить сумели
Моих наимудрейших  хитрецов!
Так что молчите? Нечего сказать?
Не отводите в сторону глаза!
Ну, где же дети? Где, в конце концов?!
 Он в кресло сел, закрыл глаза устало,
Молчал минуты две – ни шороха вокруг.
- Итак, коллеги,- улыбнулся вдруг,-
Времени у нас осталось мало,
Пройдёт три дня – и мы покинем Город,
Неблагодарных этих горожан,
О ком  пеклись, собой не дорожа,
Хоть каждый горожанин был нам дорог.
Оставим наши бедные домишки,
Судьбу дороге будем мы вверять,
Что ж делать остается…  коль умишки
Свои мы все сумели растерять!
Я верно говорю?! Опять молчите?
И вдруг на крик:
- Где Друг?! Чтоб был немедля тут!
- Я здесь, коллега дорогой, простите,
Не зря  вас Справедливейшим зовут…
- Ах, зде-е-есь… Растяпа!  Вор!  Пьянчужка!
А ну-ка, выдь, коллегам покажись!
Да я сейчас и медную полушку
Не дам за вашу дорогую жизнь!

Из окруженья вышел человечек,
На сером личике печальные глаза.
Он собирался что-то рассказать.
Но голову уж не держали плечи,
Она повисла где-то на груди.
- Ну что стоишь? Прочь c глаз моих! Иди!
И он пошел на гнущихся ногах.
Все расступились перед ним широко,
И в тесном зале крался одиноко
Тот, кто недавно мнил себя в богах.
А Справедливейший глядел во след с усмешкой.
Ему не жаль. И было ль что жалеть.
Бог – это он! Все остальные – пешки,
И им не грех за бога умереть.
- Так что ж, коллеги? Вещи собирать?
И отправляться в дальнюю дорогу?
А может рано Город оставлять?
Без нас людишки просто жить не смогут.
Мы – это сердце, это голова,
Мы – это нерв, что в каждой жилке бьётся.
Без нас нельзя, и это не слова,
Для блага всех, коллеги, нам придётся
Три этих дня как следует потеть,
Пусть не пугает вас чужая смерть,
Ни кровь, ни слёзы – всё ничто на свете,
Но нам нужны живыми эти дети,
А уж тогда с людьми поговорим!
Всех недовольных – в рудники, и точка!
Мы новые законы сотворим,
Где для свободы не останется ни строчки.
В конце концов, желаем мы добра.
Свобода, деньги – это все отрава…
Тут крики:
- Браво, Справедливейший! Ура!
Великому коллеге -  Слава! Слава! Слава!
- Ну что ж, я рад, что мы сошлись во мненье.
Тогда за дело. И без промедления!
И словно сдуло – зал огромный пуст.
Лишь Справедливейший задумался на кресле:
-  Детей найдём – обыщем каждый куст.
Всё будет, как задумано, но если…
Нет, нет, случиться это не должно.
У нас, богов, ошибки быть не может,
Об этом даже думать нам грешно…
Кому грешно? Мне, богу? Ха!.. И всё же…
Что там гнусил плешивый тот слизняк,
Который хвастается званием «профессор»?
Что ж было там достойно интереса?
Что там заволновало вдруг меня?
Вот память… Нет, не помню… Чёрт, склероз…
Невидимую кнопочку нажал,
Вдруг из букета пышных алых роз
Его же голос ласково сказал:
- Прошу, прошу вас, дорогой профессор!
Прошу садиться. Как идут дела?
К каким открытиям наука привела?
Вас слушаю с огромным интересом…
И голос старческий негромкий с хрипотцой:
- Мы чтим высоко вашу доброту, заботу,
И чтобы не ударить в грязь лицом,
Мы провели нелегкие расчёты.
Скажу не хвастаясь, успех ошеломил,
Поэтому я к вам и поспешил…
- Так, так, я слушаю…
- Не знаю, как начать…
- Вы не волнуйтесь, дорогой коллега…
- Идет беда. Её не избежать.
Она почище мора и набега…
- Вы говорите о пришельцах?
-Как?!
Вы знаете?! Ведь мы… Я так спешил…
- Я понимаю, это не пустяк.
Я благодарен вам от всей души.
- Нет, как же так?.. Хотел народ спасти…
Прошу простить… Позвольте мне уйти…
Нажал на кнопку.
- Старый гриб! Сморчок!
«Народ спасти»… О главном же молчок.
Но я-то, я-то!.. Сам хорош!
На блюдечке – пожалте! – душу.
Развесил уши и не слушал…
Ужели на поклон теперь пойдёшь?
Ты – власть, ты – бог, ты здесь хозяин,
Пойдешь?… Пойду! На карте жизнь.
И пусть я – бог, и пусть я – каин,
Но здесь не к месту дележи.
Ведь жизнь одна. Наступит смерть,
К чему тогда богатство, слава?
Горит в душе моей отрава
И чувств жестоких круговерть.
За жизнь я даже мать продам
И сожалеть о том не буду.
И пусть зовут меня Иудой,
Все это мелочь, ерунда.
Я – бог! Но в теле человечьем.
Я должен жить! Я буду вечен!
Я… Я… Но рано отходную.
Ещё не кончена борьба.
Прочь, предрешённая судьба!
За жизнь ещё я повоюю!
Теперь уж ясно: выход должен быть,
Его профессор мне хотел открыть –
И всё так просто, это скучно даже,
Я позову его, он снова мне расскажет.
Эй, кто там! Вызвать мне профессора сюда!
Послать карету! Пусть немедля едет!
Да пошевеливайтесь, увальни-медведи!..
Всё просто гениально! Да, да, да!
Ну что же, бог, свержение отложим?
Ведь кое-что мы сами делать можем.

В волнении вскочил, по залу поскакал,
Обликом меняясь то и дело:
То клоун, то вампир,  то весь синюшно-белый
Мертвец – глаза закрыты, звериный рта оскал,
То снова клоун, но другой раскраски –
Калейдоскоп одежд и поз, и лиц.
Все появлялись, пропадали в тряске
И все немыслимо в одном лице слились.
И вдруг всё кончилось. Бессмертный бог земной
Устало в кресло снова повалился.
И тут коллега стражник появился,
Опоздав секундою одной:
- О, Справедливейший, позвольте доложить?
- Ну, где профессор? Позови скорее!
Затрясся стражник, глаз поднять не смея,
И весь поник.
- Ну, хватит, не дрожи.
Так где ж профессор?
-  Н-н-нет н-н-нигде его,
Мы обыскали каждый закоулок…-
 И в ужасе замолк, увидев дуло.
Хлопок негромкий – и на одного
На свете стало меньше. А Великий
Смотрел с минуту на алеющую кровь,
И ярость тихо уходила вновь,
В глазах все реже вспыхивали блики.
- Эй, кто там, уберите ротозея!
И разыщите Друга поскорее!..
- Я здесь, о Справедливейший, вы звали? –
И сыщик тут же появился в зале…
;