Юбиляр

Председатель правления литературного объединения «Гусь и перо» Геннадий Сердобольцев готовил поздравление с днём рождения региональному издателю журнала «Источающие истину» — Тарасу Барсуку. Подобрал красивые фотографии юбиляра, выбрал его лучшие стихи, Барсук был известным поэтом, написал цветистый текст со всякими пожеланиями и разместил на информационном ресурсе «Гусь и перо».
Коллеги сразу же бросились писать поздравления Барсуку, втайне надеясь за хорошие слова получить заветное место в его журнале. Геннадий радовался, наблюдая за активностью коллег, старающихся переплюнуть друг друга в дифирамбах. Больше других отличился прозаик Иван Боцман, пожелав юбиляру полные карманы оптимизма, поменьше песка в штанах, закончив своё благопожелание фразой: «Где же, где же ваши ушки? Их тянуть пришла пора…»
— Перебор, — подумал Сердобольцев, собираясь удалить здравицу Боцмана на правах администратора ресурса, занёс воинственным жестом компьютерную мышь, но опустить её на коврик не успел, раздался звонок мобильного телефона.
— Гена! — нервно мигнул экран андроида, взволнованно бубня голосом поэтессы Тони Забабахиной. — Барсук помер! Я сегодня некролог видела, а ты его с днём рождения поздравляешь!
— Как помер? — побелел Сердобольцев, судорожно соображая, сколько человек увидели его поздравление и успел ли его увидеть сам юбиляр.
— А вот так! Взял и помер! Старенький… — нервозно всхлипнула Забабахина. – Срочно меняй поздравление на некролог. И запомни, некролог должен быть сочным и вкусным! — бросила трубку.
Через десять минут Сердобольцев любовался на свежую траурную заметку, хваля самого себя: «Какой замечательный получился! С таким бы жить и жить! После такого некролога покойного можно возводить в ранг святых!»

Тарас Елизарович Барсук завтракал, быстро уплетая за обе щеки яичницу с луком. Скорее бы за компьютер сесть. Сегодня он целый день будет принимать поздравления, наверняка гусьперовцы давно пишут всякие хвалебные речи. Обтерев жирные пальцы о рубаху, главное, чтобы жена не увидела, включил компьютер и вперился в экран.
«Сегодня в день своего восьмидесятилетия нас покинул один из лучших современных поэтов, издатель журнала «Источающие истину» - Тарас Елизарович Барсук. Человек верой и правдой послуживший отечественной литературе, но так и не доживший до светлой жизни…»
Барсук схватил телефон и дрожащими о негодования пальцами набрал номер Сердобольцева.
— Ничего что я живой!? Ты видел мой некролог в информационной группе «Гусь и перо»? Кто его писал?
Сердобольцев медленно начал сползать из кресла, с мыслью спрятаться под стол, ощущая себя нашкодившим мальчиком, которого ругают родители.
— Видел, конечно. А ты откуда звонишь?
— С того света! — гаркнул в трубку Барсук. — На кладбище свой юбилей праздную. Когда читаешь некрологи, то создаётся впечатление, как много среди нас убогих, с большими травмами мышления, — неожиданно сам для себя заговорил стихами Барсук.
— Прости, дружище, — попытался оправдаться Сердобольцев. — Забабахина звонила, сказала, видела твой некролог.
— Нашёл кого слушать! Забабахину! — заворочал мышью Барсук, задавая в поисковой строке фамилию «Барсук». — Читал книгу врача Яна Бондесона «Погребённый заживо». Что-то вспомнилось, он с приводит с дюжину разнообразных мер и ритуалов, позволяющих «ожившему» заявить о своём чудесном воскрешении, включая «безопасные» гробы с флажками или колокольчиками, оповещающими о движении под землёй. Небось, сидишь трясёшься мелкой дрожью, слушая мой голос?
Компьютер выдал простыню со ссылками на всех барсуков, которых нашёл: лесных, из зоопарка, домашних питомцах, в том числе и на некролог некоего профессора. Тарас Елизарович впился взглядом в экран, через минуту его лицо просветлело.
— Алло! Сердобольцев! Нашёл!
— Что нашёл?
— Некролог на Барсука! Только это другой Барсук. Профессор из университета, а главное он тоже Тарас, только Евграфович. Ну точно. Помер. Преподаватели в трауре, студенты скулят. Жалко мужика, и не пожил толком, всего пятьдесят шесть лет. Шкафом с колбами придавило. Химию преподавал. Какая нелепая смерть.
—  Да уж… Химики такие, — выдохнул Сердобольцев, пытаясь уйти от неприятной темы. – Знают, как взорвать или отравить любого человека, и всю жизнь сдерживаются. А ты знаешь, как напиваются люди разных профессий?
— Просвети, — помягчел Барсук.
— Химик — до выпадения в осадок, математик — в ноль, физик — до потери сопротивления, медик — до потери пульса, охотник — в дупель, писатель — до ручки, а журналист — до точки. В честь юбилея и напиться не грех, главное красиво.
— Хе-хе-хе… — засмеялся Барсук, оценив, насколько комичной сложилась ситуация. — Сердобольцев! Коль я остался живым, обязательно подними сегодня тост за Барсука! Жаль мы с тобой в разных городах…
— Очень хорошо, что мы в разных городах, — подумал про себя Сердобольцев, Барсуку же сказал. — Тарас Елизарович! Уже наливаю!
В трубке Тараса Елизаровича послышался звук льющейся воды и голос Сердобольцева.
— Ваше здоровье!
— Будем! — откликнулся Тарас Елизарович. — Поглядим… Много ли я соболезнований собрал по контрольному захоронению.
— По какому такому контрольному захоронению? — опешил по ту сторону экрана андроида Сердобольцев.
— Ну как же. Была такая история в нашем краю. Хоронили одного бизнесмена. На кладбище во время похорон бригадир гробовщиков увидел в нагрудном кармане у покойного пятитысячную купюру. Пролез к гробу и попытался её аккуратно вытащить, чтобы никто не заметил, а покойник хвать его за руку, сел в гробу и говорит: «Налоговая полиция! Контрольное захоронение!». Бригадир рядом с ним без чувств в гроб и упал, еле откачали. Это у нас так богатые веселятся. Ладно бывай. Спасибо за поздравление. Вижу, что поменял упокой на здравие. Пришли мне в журнал какую-нибудь вещицу.
Положив трубку, Сердобольцев вытер со лба пот и набрал номер Забабахиной. Трубка ответила тоскливыми «пи-пи-пи». На связь Забабахина так и не вышла.