из неизданного 689

Когда погас софит на сцене
И тихо занавес пополз
Из пыльной бездны поднебесья
На мокрый подиум в песок;

Когда растаял образ феи
Среди фанеры бутафорной,
Оставив флёр духов сирени -
Беззвучно скрылся в грим-уборной;

Когда галёрка от волнения
Забыла, кто зачем пришёл
И кто на чьих сидит коленях,
Задрав искомканный подол;

Когда во мраке царской ложи
Мелькнул монокль в чёрной маске,
И хриплый голос незнакомца
Промолвил: "Как она прекрасна!..."

Когда сквозь скрип вспотевших кресел
Толпа рванула впопыхах
Снять стресс от игр лицедейных
И выпустить животный страх,

Который вкрался в третьем акте
Сквозь стон двух скрипок и валторны
И душу стиснул мёртвой хваткой -
Рефреном си-бемоль мажорным.

Не чокаясь, подняв бокалы,
Давясь копчёным телом устриц,
Салфеткой жир стерев на пальцах
И чуть ослабив гордиев узел;

Отставив стул, приняв осанку
И постучав ножом по рюмке,
Начать трепаться нимфоманам
О шансах выжить в полнолуние,

Когда тоска, и плачут скрипки
Из оркестровой чёрной ямы;
Когда на сцене тень девицы
Мелькнёт фантомом в белом платье -

И в куче пыльных декораций
Раздастся хруст травы болотной,
И средь иллюзии абстрактной
Возникнет образ мимолётный,

Вспугнув того из ложи царской,
Кто глаз моноклем стёр до крови.
Кто каждый вечер в чёрной маске
Следит сквозь сумрак за игрою,

Надеясь на финал счастливый,
Когда оркестр грянет "Славься"
И снова занавес подымут
Для примадонны в белом платье.