Кладбищенская ночь

Евгений Козицкий, Людмила Холод-Ченцова


Охранник, что церкви давно уж служил,
Попал в неприятность случайно:
Он в полночь могилы когда обходил,
Узрел знак магической тайны:
Под старым крестом встали муж и жена,
Плыл месяц в холодном сиянье,
Где муж, где жена -невозможно понять,
Истлели на них одеянья.
Наощупь тянулись друг к другу они,
Что б пляске отдастся безбожной.
Подземный огонь велел шабаш начать -
До ранней зари это можно.
Да кто здесь, скажи, от стыда не отвык-
Стряхнуть одеянья не трудно.
И ворон закаркал, и саваны прочь,
И кости пустились в пляс чудный.
Согнулись колена, ограды трещат,
Осклабилась челюсть в гримасе.
Скелет со скелетом ведет разговор
И кружится в сумрачном плясе.
Там ведьмы собрались, коренья сожгли,
И круг со звездой очертили.
Пришли сто чертей, полетело тряпье,
Друг друга так страстно любили!
Охранника корчит неистовый смех, -
А здесь до греха и недолго..
И шепчет ему в ухо сам Сатана -
"Участвуй, покуда нет Бога.."
Не внял он: мертвеччины танец увлек
Его за ограду кладбища.
Хотел уж пуститься совсем наутек,
Но странные речи услышал:
"-Мой милый, родной, ты прости, я прошу,
Пропащую душу больную.
Тебе обещала, что не согрешу-
Но долю дарила шальную.
Всю низость и подлость испил ты до дна
Моей непутевой натуры.
И мучит, таскает меня Сатана,
И взгляд ты бросаешь лишь хмурый..
Уж больно наказана, моченьки нет-
Тебя никогда я не брошу..
Покуда живой не нагрянет рассвет,
Прости же мне все, мой хороший.."
Увидел скелета тяжелый он вздох,
Рука потянулась к запьястью -
Жену он к себе робко, нежно привлек,
Промолвив, "-Обрел все ж я счастье.."
За елью, где спрятался наш неборак -
Послышался шепот у склепа:
" -Прости нас сосед, мы в темницу тебя
Отправили мерзко довеку..
Кусок твоей пашни желали украсть, что б жить веселей и богаче.
Ввели тебя в дрязг и раздоров напасть -
Угробили сварой собачьей.
Здесь мучит на вертеле нас старый черт-
Не дал ни одной передышки.
Жесток его норов ужасный и тверд,-
Не рады мы лишним коврижкам.
У Бога пощады не просят сыны, оставшиеся за оградой..
А мы видим страшные смертные сны-
Прощенье твое очень надо..!"
Соседа скелет отвернулся от них
И молвил устало вздыхая-
"-Нет, вас не прощу я,
И ваш жуткий крик
Из склепа, мой слух лишь ласкает.."
Притих, затаился служака церквей,
Охранник подземного люда.
Услышал он стон старой ели ветвей
И шепот глухой ниоткуда:
"-Я страшный убийца.."-скелет произнес
Желтее лягушачьей кожи.
"Я многие жизни безвинных унес
И в мире прожил непригоже.
Любил я веселый монет перезвон -
За них продавал себя часто.
В военных кампаниях- я фанфарон
И первый кровавый участник.
Стрелял по детишкам и жен не жалел-
Насиловал, бил или грабил.
Мечтал "заработать" свой сладкий удел,
Себя выше всех я поставил.
И в жизни обычной лишь власть над людьми
Считал самым лучшим мгновеньем-
Теперь же мой тухлый, подгнивший скелет
Хлестают живые коренья..
Попал после смерти я в ржавый котел,
Зловонным наполненный ядом.
Покой в небытье до сих пор не обрел-
Мне ваше прощение надо.."
Здесь громкий послышался мертвенный рев-
Все трупы под ель устремились :
Нашли наконец- то свой главный улов,
И здесь уж всерьез порезвились!
Взбешенные ведьмы терзали его
Своими большими когтями,-
И желтой играли его головой
Пиная, как мяч, ступенями.
Растерли всю душу его в порошок,
Развеяв по кладбищу пеплом.
Порвали ободранный старый мешок,
В котором лежало отребье.
Издал Сатана даже жалобный визг-
"Ну все, прекратите, не надо..
В жестокости здесь вы меня превзошли,
Пускай же наступит отрада!"
И еле остыл перекошенный лик
Скелетов кладбищенских белых..
Под елью сидел поседевший старик,
Не чувствовал ног онемелых.
Он тоже пинал три часа подлеца,
Забыл, что живой он и дышит.
Бледнее его - не бывало лица,
И крик его весь город слышал!

Зари первый луч очертил небосвод,
Исчез вмиг кладбищенский морок.
Понурой походкою к церкви плетет
Усталый наш согбенный сторож.
Поставил свечу он у лика Творца,
Всплакнул и прочел вслух молитву:
-Спаси же нас, Боже! Цветущий наш мир -
Ужасным стал полем для битвы..