Нежность. Отчаяние

*
Как горько кажется порою
нам жизни путь переходить.
Легко наигранной судьбою
в бреду обиду, злость таить.

Найти, терять. Ныряя в омут,
драму, трагедию искать.
Чужую кровь, -- и всласть, и ломит –
в тоске неистово лакать.

Порой найдёшь. Остановите.
Движенье, дух – и тяжело.
Наутро вспомнить: что же было?
Мы снова зыбь переживём.

*
Так может статься: затоскуешь.
И кровь в вине утопишь сам.
Чужая жизнь. За что, скажи мне,
нам нужно вместе здесь пройти?..

Идти, глядеть, и спотыкаться.
Утёс, скала, этюд – пророк.
Покоиться и колебаться;
в смятенье дёргать за шнурок.

Потух огарок, порох тлеет.
Чужая кровь в моих руках.
Обломки зависти, и пусто, --
пульс не забудется в веках.

Лаская холод, бренным миром
наутро снова напоён.
И млеет, стонет сонный город
на тысячи слоёв витрин.

И сон, и клонит, уже скоро.
Быть может он придёт в ночи.
Бредёт и станет. Одолеет.
Погибели ты не ищи.

Утопишь. Нет, тебя добьют.
Добуду. Нет, не уходи.
Лишь миг. Уйди-уйди, виденье.
Тони в тиши, тони в ночи.

Наутро вспомню, и забуду.
Так красота уходит вночь.
Ведь я и дочь её, и солод.
Прости, прощай. Меня спроси.

О Господи, за что же это.
когда не знаешь что сказать.
Зачем же слово или дело?
Завод закончился опять.

И рано начал. Ну и вновость.
Уйти. Прекрасно, но опять.
Вовеки морок, вечно холод.
стоит пленения, но вспять.

Вернуться. Годы, сутки томны.
Зачем мне испытаний горсть,
шипы и терни. Вечно молод.
Мечта и голод в ней – и пусть.

И город пуст. Мороз в проулке.
Застыла лужа во дворе.
Извечный голод, вечный холод
отпустит. Я ещё вернусь.

*
Очнусь, выписывая сказки.
Сказать – не выразить, не спеть.
Я так хочу всего мгновенье
успеть прочувствовать, – ответь!

Я так хочу слышать «спасибо».
И в небе тысячи зеркал
на Землю спустят ласки свет,
вечность даря – её испить.

Тогда за всех я умираю.
Натешась всласть, и не шучу.
Страданий, боли или славы,
увы, я больше не ищу.

Там никогда я не забуду
и кровь, и холод, и успех.
Так высоко, даже паршиво,
столь пошло, и светло. Везде.

Забудь… Хотя, остановитесь.
Вы, тошные, и днём, и вночь.
И ядом упиваюсь срочно,
переживу, отрину прочь.

Пройдёт как скоро – и не знаю.
Не вспоминаю и молчу.
И боль, от холода, разлуки
кричу, молчу, не в мочь.

Чего уж там, давайте больше
реальных чувств, невыносимых мук.
И здесь в тревоге и обиде,
живу, держусь, но спохвачусь.

А будет поздно: ненавижу.
Всё по-другому. Скорбь и путь…
Останется хоть капля мёда –
в нужде её я отрекусь.

*
Как странно! – Люди говорили.
Но разве люди вы?
Увы. Не говорите и не будьте.
Тогда я присоединюсь.

Барахтаться, чтобы конечно
смириться и не возникать.
Как больно, странно,
страшно, грустно.

Свернуть. Нет. Лучше утопить.
И чувствую, как устаю,
и отрицаю чувств потоки.
Иную жизнь, огонь; и пусть.

И ухожу. Вернула эхо
в пустой проём сердец окна.
Капель из льдинок, острых знаков
отвороти. И сгинь. Она.

И он. Так прозаично.
И так банально. Как всегда.
И не хочу, запрет, и скоро.
И я стремлюсь туда всегда.

В долину страстных ярких красок.
В погибель, душную всегда.
И сохраню. И отрекаюсь.
безвременно я от себя.

    09.11.2002