Пока без названия

Сегодня пошёл снег. Такой монотонный, сырой и тяжелый. Он не любил это время, ему было просто трудно, тяжело в нем находиться. Мысли постоянно смешивались с событиями жизни и выходила какая то чехарда из забытого, реального и придумываемого. Он снова задумался о своём битие и, собственно, о цели своего существования. Это было самое бестолковое занятие и он хорошо знал это, но погода.... Погода была неумолима. А вспомнить было что. Ни то, чтобы он был сильно пожилым или старым человеком... Все было намного сложнее, можно сказать- значительно хуже.... Он был бессмертным. Застыв на отметке около сорока, тело его сохранило силу, голова осталась светлой, ну а душа, она была глубока и бескрайня, признаться, именно этого он боялся очень, поэтому старался близко к ее краю не подходить.
; Какое столетие хоть сейчас? Так их уже много было страшно вспомнить- начал он, как можно аккуратнее.
Такой ритуал выполнялся им в своей, установленной им же, последовательности. Жанр-интервью у самого себя, так было легче систематизировать внутреннее и дождаться окончания снегопада.
Зовут меня Константин. Так уж вышло. Родителей своих я не знал, то есть вообще никакого представления о том, кто дал мне жизнь представления не имею. Увы, самому интересно. Помню себя первый раз четко лет так с двенадцати, проснувшимся на сеновале конюшни какого то дома, ну как дома, так куча булыжников. Вышел за ворота, увидел вдалеке лес. Пошёл. Зачем, для чего, не знаю, скорее интуитивно. Захотелось.
Было уже к вечеру, когда оказался на окраине. Заметно стемнело. Зашёл уверенно, без суеты, просто углубился. С этого момента жизнь моя и началась, а именно понеслась первая мысль- лес, я не удивлён, страха нет... Даже как то буднично началась.
Иду по тропе, не спешу. Собственно куда мне было спешить. Двигался долго. Заметил, что давно свернул с тропы, но тяжелее идти не стало. Набрел на поляну. Присел на сваленное дерево с разорванными, видимо ветром, краями. Овал неба над поляной покрывался звёздами, сначала печально мелкими и расплывчатыми, после крупными, четкими и какими то праздничными. Легкая дымка тумана заняла место возле меня, но ближе не подходила. Это первое впечатление детства, не стирается, как то осталось.
Сзади раздался хруст. Оглядываться не хотелось. Опасности я не чувствовал, как и все дети. Послышались шаги, сильно ближе, по звуку тяжелые, назвать их неуклюжими было нельзя, такие хозяйские шаги, настоящие. Подошедший смотрел мне в затылок, это ощущалось, потом он втянул воздух, громко, несколько раз. Обошёл спереди. На меня смотрел, не мигающими, достаточно узко посаженными, глазами медведь. Наши взгляды встретились, спокойно и уважительно.
; Ты чего тут? - спросил он.
; Даже не знаю. Вот, пришёл- ответил я.
; Понятно- ответил он.
; Есть хочешь?- буднично спросил он.
; Можно- также буднично ответил я.
; Тогда пойдём- он развернулся в сторону чернеющих зарослей.
Разговорились. Я, коротко, рассказал о себе, хотя, что там было повествовать. Его рассказ был заметно длиннее. Поведал, что уже встречал такого как я, рассказал, что он побыл немного и также не ожидания исчез, он тоже знал язык зверей. Я был озадачен, а разве наши языки как то различаются? Медведь хмыкнул.
; Ты человек, странный конечно, но все таки. Все так в мире устроено. Люди, звери, птицы- все говорят на разных языках, называют это как то уж очень хитро «естественный отбор». Если все могли понимать друг друга, то умерли бы все с голоду, хорошего собеседника разве съешь- вздохнул он.
Мой новый и единственный знакомый был мудр и, чувствовалось, очень опытен, он знал очей говорит. Это был мой первый друг в этой бесконечной жизни. Такое не забудешь.
Мы пришли к неглубокой пещере. Медведь оказался запасливым и радушным хозяином. Помимо разных корешков и ягод, для угошения сгодилась какая то рыба ( тогда я ещё не подозревал, что ее можно жарить ну и так далее). Минут через двадцать появились его дети. Двое, очень похожих на него, немного выше моего колена. Они как то сразу кинули мне, подвзвизгнув - «Привет», и уж совсем неожиданно, бросились обниматься.
; Тише, тише- с ласковой строгостью отреагировал мой первый друг.
; Дайте человеку поесть. Чую он тут задержится- как то задумчиво добавил он.
Я прижился. Шло время. Понемногу лес принял меня. Оказалось, что я понимаю языки всех его обитателей, кроме рыб, да и тут, скорее сам так решил, что не понимаю (глупы, упёрты и насыщены). Неделями жил в разных семьях. Львы, обезьяны, тигры, волки, кабаны, лисы и зайцы и много ещё где. Мне радовались, особенно их дети, ведь я сам был ребёнком. В процессе игр, как то само собой, учился навыкам, движениям, мудрости их жизни. Это захватывало. Научился охотится, правда только на рыбу, друзей ведь не едят, а их, к тому времени, у меня был целый лес. Золотое время, время умиротворения, время насыщения новым, время свежести бытия, без вопросов «откуда» и «как».
Медведь всегда внимательно слушал мои рассказы о увиденном и как то печально на меня посматривал, он точно знал намного больше, чем мне рассказывал.
Иногда в лес заходили люди. Так их называл медведь. Они были похожи на меня, я понимал их речь. Хотя друг советовал близко к ним не подходить. Мой вопрос-«Почему?» всегда оставался без ответа. Почему понял я намного позже. Я слушался, но интересно было очень. Они были другими, жителей леса никто из них не понимал. Пахли люди совсем не знакомыми мне запахами, иногда очень резкими, иногда естественными. Когда они двигались по утру, то были расслаблены, шутили и были веселы. В сумерках очень менялись, часто оглядывались, в них ощущалось, не понятное мне, напряжение, иногда страх. Но, мне нравились люди. Часто, расположившись на одном из деревьев, слушал их беседы на коротких привалах, пытаясь понять о чем речь, их мир, пока мне был не известен. Звери к моему занятию относились с пониманием. К людям не лезли, игнорировали их как могли, жалея мою детскую впечатлительность. Редко, конечно, пугали, но, скорее, чтобы отогнать от своих жилищ. Такая вот игра установилась с чужаками из мира людей, которого я (как оказалось к счастью) не знал.
Я рано понял не умолимость времени. Прошло несколько лет. Мой первый друг заметно постарел, дети его возмужали вместе со мной. Он, все чаще, смотрел за нами со стороны, с какой то неуловимой грустью. Тогда я не знал, что такое Прощаться, тем более навсегда, а он знал или догадывался- не знаю точно.
Это было глубоко осеннее утро. Лесные обитатели готовились к сезону дождей, им, действительно, было чем заняться.  Сначала послышался лай собак. Слышал я его впервые, он напоминал одновременно брань и спешку. Лес живо встрепенулся. Все вокруг заполнило, практически моментально, звенящее чувство тревоги, превращающееся в чувство опасности. Мне оно тоже знакомо до этого часа не было. Воздух за двигался. Все семьи начали, как по команде, передвигаться в глубь леса. Дети шли впереди, старшие немного позади, часто оглядываясь. Голоса людей слышались, казалось, со всех сторон. Собачий лай превратился в слабо разбираемый вой, понять происходящее мне не удавалось. Я шёл рядом с медведем. Как то неожиданно, совсем рядом показались три человека и пара огромных псов. В руках людей были какие то палки, перетянутые с обоих сторон веревкой. Они очень странно их натягивали в нашу сторону, щурясь одним глазом. Собаки рванулись с места к нам. От них пахло кровью, вернее ее желанием, тягучая слюна летела из их пастей в разные стороны. Я посмотрел на медведя. В его глазах была решимость и какое то странное облегчение.
; Уходи мой друг, помни меня- все, что он успел сказать мне.
Какая то трость роле ела перед нашими лицами, вторая же глубоко вошла в лапу медведя. В ту же секунду,  удар его лапы отбросил меня в, канаву, метрах в трёх справа от поля боя. Подняв голову, мои глаза увидели ристалище. Первый пёс лежал слева от медведя. Из его открытой пасти сочилась кровь, в стеклянных глазах застыл азарт и не понимание. Тело друга приняло на себя уже с десяток летающих тростей, и из под них бежала, отдающая паром, густая кровь. Вторая собака висела у него на лапе, было ощущение, что он этого совсем не замечает. Его ярость дала ну смертельную мощь- мощь последнего броска! Резко развернувшись, он переломил дерево телом пса и, заодно, все его рёбра. Людей по периметру заметно прибавилось. Они все, с разных сторон пускали свои палки в его тушу. Силы на ещё один бросок у друга не оставалось. Он вставочки весь свой рост и двинулся в самую гущу его убийц. Шаг, два, три. Он лёг в метре от них. Лёг и уже не встал.
Я все это видел как во сне. Выскочив из канавы, бросился к ,истекающему кровью, другу.  Лицо мое было мокрым от какой то воды, совсем скоро я узнаю, что это слезы, но это будет потом. Вцепился в его шерсть, я выл! Вокруг кричали люди. Двое решили подойти ко мне, им было неожиданно видеть тут человека, пришедшего не с ними. Через секунду первый из них лежал на спине, мои челюсти должны были именно сейчас ворваться в его горло. Свет, ощущения пропали как то сразу. В голове, где то сзади, проскочила коротка вспышка.
Подтрясывало. Глаза открылись. Меня несли, привязанного по рукам и ногам к какому то бревну. Люди были возбуждены и удивлены одновременно. Рядом несли тело медведя. Смысл их слов, произносимых ими, глядя на меня знаком мне не был.
Именно так завершилось время счастья и я узнал людей, даже не представляя, что обречён знать их вечно.
Много потом, читая Джозефа, имею ввиду Киплинга, его «Маугли», пытался разгадать, как он мог знать мое начало, даже очень хотел с ним встретиться, но.... январь 1936 он не пережил. Вопросы остались вопросами....