Приключение сельского врача. Глава 25

– Я не хочу с тобой разговаривать. –

Услышал Властимир, заходя в дом Людмилы, хотел шагнуть в комнату, но Ярослав удержал его, потянул его пройти на кухню, шепнул.

– Подожди не торопись, пусть Людмила выговориться. Ей надо, терапия ещё продолжается. Сложный процесс идёт. Видишь?

– Да. Вижу, но как-то надо помочь ей.

– Она справиться, после разговора с мамой она стала сильной, и наша сила с ней сейчас  и она её чувствует. Сядь и смотри.
Она тебя позвала, чтобы быть самой уверенной в себе. Сиди здесь, а я пойду тётю Лиду и Данилку провожу к нам. Зачем им слушать, да волноваться.

Ярослав вышел, а Властимир сел за стол, и смотрел Людмилу на тонком уровне,  слушая её физический голос.

– У нас с тобой нет ничего общего, и вообще нет нас. Есть только ты и я. Ты сам по себе, я отдельно. И всегда была отдельно, просто раньше не замечала этого. Влюбилась в тебя, думала и ты любишь.
– Люблю, Люда.
– Молчи, дай мне сказать. Любишь? Но так с любимыми не поступают. Я вот тоже думала, любишь, а оказалось, это просто для меня было наваждение, мираж.
Приняла пустоту за любовь. Ты просто воспользовался мной, а я не разобравшись, поверила тебе. Глупая, думала все мужчины, как Никита, если полюбит, то навсегда. Извини, наши дороги разошлись.

– Но ты же ещё любишь меня Люда, я вижу. У тебя остались чувства ко мне, а чувства умеют прощать.

– Чувства? Возможно. Умеют прощать? Это так. Конечно, остались, как же без них, я живой человек, а не слепой механизм.

– Вот видишь, Люда.

– Остались, да остались, чувства жалости или презрения, не разобралась ещё. Прошло мало времени. Месяц всего лишь, какой-то, чуть больше, но я просмотрела всю жизнь с тобою, осознала, простила себя, что влюбилась до безпамятства, тебя простила, и освободила тебя от своей любви. Ты свободен.

– Люда, но у тебя же чувства живые и трепетные, вспомни, как было нам вместе хорошо.

– Не помню, всё сгорело в той черной мгле.

Властимир увидел, её свободное сознание было чистым и светлым, она погрузилась, как бы в светлый кокон, соткан из белых энергий, тонкие сиреневые, голубые и ярко салатового цвета пронизывали этот кокон. Затем пошли розовые нити энергий. И это всё необычным, её состояние постепенно заполнялось ещё золотистым светом.
Тихо неслышно вошёл Ярослав.

– Малыш, богиня ей свои энергии подарила при лечении?

– Нет, энергии  дарит Исток Всевышний, а что он посчитал, то и опустил через маму. Красиво? Правда? Она ведь изначально была такой сильной, хоть и девочкой маленькой с косичками с голубыми бантами, и платьице белое с голубым горошком.  Так ведь? Дед? Бежала тебе навстречу, прыгала на одной ножке и ловила мяч. И так запустила в тебя мячиком.

– Малыш, ты-то, откуда знаешь? Может, скажешь?

– А за, что она тебе мячом стукнула? Помнишь?

– На виман её не взял. А она пробралась, её обнаружили уже в космосе, когда пересаживались на «Меченосец». А ты, кто там был?

– А угадай.

– Не трогай мои руки, это уже не подействует, ну-ка, дай сюда, отцепись.
Услышали они вновь.

Властимир вновь сосредоточился и увидел, что золотым светом была залита вся комната, где находились Людмила и Тимур.  Золотые капельки падали на Тимура, но соскальзывали в низ, собирались в шар и вновь взлетали, плавали в пространстве.

– А ты говорил, он изменился.

– Изменился, естественно не до такой степени, чтобы в одну минуту стать чистым и светлым. Но, что-то в нём заговорило, пока ЭГО и это уже хорошо, а то и оно было подавлено, сам же видел, когда просматривал его документы и фирму.
Изменился, хоть до того, что сумел, попросил прощение, а если серьёзно, то и здесь он преследовал корыстные цели, но выигрыш будет, не только его, возможно вовсе не его. Смотри, сейчас интересное будет.
 
Властимир увидел, Тимур взял Людмилу за руки и как сиреневые энергии, почти яркий насыщенный фиолетовый свет вошли в Тимура.
Из него отделилась тёмная сущность, в руках она держала множество свитков, перевязанных тесьмой в одну большую кипу.
И эта сущность старательно уворачивалась от фиолетовой энергии, спешила уползти.

– Дай сюда, я свободный суверенный человек. –
Жёстко и твёрдо произнесла Людмила, а внутренняя Людмила вырвала из рук тёмной сущности всю кипу  свитков.

Кипа вспыхнула огнём в руках Людмилы, а сущность с удивлением осталась стоять ни с чем, с остановившим взглядом, тихо зарычала, затем застонала, когда её фиолетовые энергии поместили в шар и этот шар медленно стал втягиваться вверх по ярко фиолетовому каналу, словно по коридору.
Тимур поник, а Людмила продолжила.

– Я простила тебя, Тимур и благодарю, ты преподал мне хороший урок. Не стройно звучащие чувства наши, померкли. В тебе же опору не вижу.

– А в ком видишь? В твоём квартиранте?

– Не говори глупости, он ко мне относится, как к дочери, и я чувствую его как отца. Своего отца не знала, так радость познать отца пришла мне, вот сейчас.
С тобой же познала лишь горькую порочную связь.
Но и за это тебе благодарна, а моя душа достойна большего. Всё же было хорошее время для нас, воспользоваться бы им для слияния и божественного зачатия.

– Какого зачатия? Ты беремена? Зачем тебе ещё ребёнок? У тебя же есть дети.

– Успокойся. Ничего нет. А ты бы хотел своего ребёночка?

– Это ж морока, какая с ним будет. Разве вдвоём нам плохо жилось? Дети твои уже почти взрослые, и с бабкой живут, ну подкинем деньжат, да и пусть живут там.

– Вновь в тебе меркантильные нотки, а в них нет любви.

Властимир чувствовал, Людмиле трудно, слёзы подступают, но сильная девочка, энергии принимает, очищение идёт и новую жизнь омывает.
Всевышний Исток умиление вносит видно, как расправляются крылья у новой жизни, и Людмила шевеление почувствовала. Ребёнок её поддержал, на всю вселенную закричал.

«Мама! Я люблю тебя!»

Скользнула улыбка по лицу Людмилы, блаженство разлилось, любовь заиграла яркими красками. Тимур же увидел её одухотворённую и какую-то восторженную, с надеждой спросил.

– Мы вместе? Люда?

Она лишь головой покачала отрицание, нет, затем произнесла.

– Нет, Тимур. Мы с тобой разные, жизнь твоя вечный сон, выпить покушать, развлечение, секс, в основе нажива, а где же любовь? Те чувства, о которых ты мне говорил, когда соглашалась дом продавать. А отказала и чувства пропали. Не вижу в тебе даже проблесков любви пока что.

– А ты помнишь, какой день завтра?

– День, когда нас официально разведут.

– Как ты быстро всё организовала. Кто-то помог?

– Тебе от этого станет легче?

– Нет, хочу знать, к кому ты так рвёшься от меня.

– Ты для чего сегодня пришёл? Завтра бы встретились в Загсе, вместе нажитого имущества у нас нет и детей общих нет. А деньги, что выманил ты у меня, Никитины деньги, на них я не претендую, в заявлении всё описала, я их с любовью тебе отдала, тебе оставляю. Но теперь у тебя всё равно их нет, и это не моя вина, сам прошляпил, извини больше мне нечем тебе помочь. Мне детей надо растить, они моя сила и защита.

–Люда, я понял всё и  понял, что не могу без тебя, – Произнёс Тимур. –
Я передумал с тобой разводиться.

Властимир чувствовал и видел, в Людмиле крик, он собирался в ком. Видно ей хотелось закричать. Но в энергии равновесия, что импульсом послал Ярослав, она успокоилась, улыбнулась и произнесла.

– Передумал? Он передумал видите ли. Разводиться передумал.

– Да. Передумал, я и не хотел.

– Да, какого рожна вообще? Кто тебя будет спрашивать? Я тут по крупицам себя собирала, а ты притащился, весь такой жалкий, заплаканный и обратно зовёшь!
Ну, ты не козёл, а?
Ты даже любовь свою предложить мне не сможешь, нету её у тебя. Растратил, распылил. А вообще-то была?

– Людочка, я серьёзно… – Тимур вздохнул так тяжко, в глазах была такая грусть и боль, словно вся печаль мира легла ему на грудь.

Властимир ясно услышал его мысли,

«Сколько женщин и девушек у меня, было?» услышал и вздрогнул, что скривился и вновь спроси Ярослава.

– И ты говоришь, он изменился?

– Раз думать начал, значит, что-то сдвинулось, давай вначале послушаем, выводы делать будем позже.

«Сколько женщин и девушек у меня было? Если честно я уже сбился со счета. Блондинки, брюнетки, рыжие... Они все смешались и стали похожи друг на друга. Мне стало скучно. Все они были куклами, в которые мне надоело играть и кроме секса с них ничего не взять, наоборот требовали себе.

И вдруг появилась эта вдова, молодая, хоть и двое детей, но такая невинная с преданными глазами оленёнка.
Смотрела на меня влюбленными глазами. Глазами, в которых было то, что сводило сначала меня с ума.

Новая игрушка в моих руках. Даже побежал с ней в загс, ведь недолго и развестись, как надоест, а по-другому и не покорялась.
Кайфовая игрушка в моих руках, откуда только я не возвращался, с кем только не бывал, она меня всегда встречала приветливо, радостно.
А мне требовались деньги. На неё и тратиться не приходилось, но с другими такое не проходило.

А она несмышлёныш, готова была продать дом, принадлежащий её детям. Вдруг она отказалась дом продавать, а я стал игнорировать её. И на её глазах привёл эту Софью. А одного не учёл.
Оказывается, я влюбился в Людмилку, а понял-то уже после того, как и исправить ничего не возможно.
Она стала другая, и ещё больше желанней. И вот я у её ног, стою на коленях, а она на меня смотрит с презрением.
Мечтай не мечтай, больше повидимо я не услышу, как раньше шептала. «Тим, приласкай… Тим, сделай, пожалуйста… Тим, посиди со мной…»

И ради такого  теперь-то готов вечность на коленях стоять. Но, наверное, и правда, поезд мимо прошёл, проглядел я своё счастье.  И наговорил я ей о детях её. Надо бы постараться найти общий язык, а то даже ни разу не разговаривал и не спрашивал о них. Живут они где-то и живут. Не было у меня до них дела. А что если завтра ей в разводе отказать?
Ведь дадут ещё раз подумать, а там может и уговорю».

–  Всё Тим, мне пора, дети ждут. Завтра встретимся в загсе. Давай уходи.
Ярослав! Властимир Деянович!

Они не замедлили появиться в комнате.

– Что подмогу позвала? – Не довольно произнёс Тимур, оглядев пришедших. – Ухожу, ухожу, но развод не дам.

– Не тебе, парень решать. –  Ответил за Людмилу Властимир. –
Всё решит Людмила, любовью надо дорожить было. Теперь же тебе вновь завоёвывать её надо.  А поверит ли?

Тимур вышел в сопровождении Ярослава,  Людмила стояла, смотрела в след.  Перевела печальный взгляд на Властимира, протянула к нему руки, тот шагнул,  обнял, прижал к себе и произнёс.

–  Не плачь, доченька. Можно буду тебя называть дочерью?

Людмила удивлённо в глаза ему посмотрела, что-то дрогнуло в её сердце до слёз. Ей так захотелось, чтобы это был её отец, ей всю свою жизнь хотелось повторять и повторять «папочка» и она ответила.

–  Можно. А мне можно, папой называть вас?
–  Буду очень рад этому, доченька.

–  И что же я такая не счастливая? Не повезло мне в жизни. Мой папа ушёл, Никита рано ушёл, покинул мир живых, а с Тимуром ничего не получилось.

–  Это от того, что меня не было рядом, доченька. Я здесь, я вернулся и время наступило для твоего счастья. Не торопись с выводами.

– А его так любила, всю себя ему отдала.
Людмила всхлипнула на груди Властимира, он погладил её по волосам, а ему виделась той девочкой, с той жизни. Так же плакала, вцепившись в него, не отпускала, когда хотели её отправить на планету со звездолёта. И ему пришлось взять её с собой.

– Мне думается, я его ещё люблю. Только как-то по-другому, не могу объяснить, во мне, как бы всё замерло. А сегодня при разговоре с ним я почувствовала какое-то, как окрыление.

Людмила хотела сказать, что она ждёт ребёнка, а ребенок Тимуру не нужен, а она его сегодня почувствовала. Такое ни с чем не спутаешь.
Первое шевеление в тебе новой жизни. Но промолчала, не осмелилась сказать.
А что делать? Надо с Настенькой Андреевной посоветоваться. Вслух продолжила.

– Люблю, не, как мужчину, и не так как любимого. Не понятно мне. Вообще не понятно ничего. И что такое любовь? Тоже не знаю толком.

– После твоей трагедии прошло ещё мало времени, подожди, осознание придёт, ты разберёшься в себе, и свет заиграет в тебе. И новая жизнь заполнит тебя всю. Не торопись доченька, а мы все тебе поможем.

– А с Никитой всё было иначе. –
С печальной радостью она продолжила. –
С ним я парила. Я его знала всегда, он же родственник Настеньки и Оли. Дружил со Славой. А однажды я готовилась к экзаменам, сидела там вон, под вишнями, они тогда ещё были не такие большие, а он перепрыгнул через забор от Насти и сел рядом на скамью, спросил, так весело и не принуждённо.

«Физику учишь? Зачем она тебе, лучше выходи за меня замуж. Не согласишься, украду. Все равно увезу на границу. Будем в секрете вместе наблюдать за нарушителями».

А я даже не подумала ни о чём и с мамой не поговорила, согласилась. Сдала экзамены, получила аттестат, и он увёз меня. И мы не расставались.
Понимаешь, папочка?
Абсолютное ни чем не замутнённое счастье было с Никитой. И я любила в нём всё: смех, улыбку, невероятно глубокие синие глаза и даже то, как творчески он разбрасывал вещи по квартире.

Я ему доверяла всё, мы всё его свободное время от службы были вместе. Мы могли говорить часами обо всём на свете, вместе готовить, смотреть фильмы или просто гулять вечерами.
А как появился Данилка, о, как он был счастлив!
Потом Алёнушка, он во всём мне помогал, стирал, готовил, гладил, и всё успевал.

И я старалась его радовать, тоже окружала заботой. У нас всё было взаимно.
Как же я была счастлива, а потом это нарушение границы, бой в ущелье. И всё.
Всё рухнуло. Папочка, померкло всё, жизнь изменилась.

Людмила замолчала, тихо всхлипывала, а Властимир продолжал гладить её по голове. Людмила действительно чувствовала в нём отца, и это его поглаживание по голове, словно маленькую девочку, успокаивало её.
И она продолжила. А он внимательно продолжил слушать её.

– За нами приехали Настя с Олей, Славия уже не было. В тот раз тоже мне Настенька помогла выйти из тупика.
А Люба и Ярославка опекали моих детей. Вот в чём смысл жизни? Папочка? Ведь есть какой-то сакральный смысл. Для чего всё это?

– А стоит ли произносить слова иностранные. Ты значение слова сакральный, знаешь?

– Нет, повидимо что-то таинственное. Слышала, ещё мама моя спрашивала у Настеньки, что такое сакральное сердце, а, что она отвечала, не знаю, я и подумала тогда, это что-то таинственное, больше я никогда над этим не задумывалась.

– Таинственное. – Внутренне улыбнулся Властимир. –
Духовность, и смысл есть, научится любить без условностей.

В основе у человека лежит любовь условная, а вот без условий редкость, любить в принятии в познании себя и мира, не сталкивая противоположности.
Всё пройдёт, доченька. Вот такой познавательный путь развития у тебя был,  путь любви в сохранении любви, когда всё рушится.
У тебя получилось. Любовь в твоём сердечке засияла, дальше познаешь, как она развивается, когда вроде и осколки не собрать. А их не стоит собирать, сами соберутся, растворятся трещины ярким светом, и будет один сплошной свет.
Для тебя наступило окрылённое счастье.

Властимир не стал говорить ей о ребёнке любви внутри неё. Раз сама не сказала, значит ещё для неё это рано.
А её душа всегда была чистой, девочка наивная, всегда чувствовала любовь, которой ей так не хватало в этой жизни. И отцовская не состоялась, любовь любимого ярко разгорелась, что окунулась в неё и так резко оборвалась.
А по ней она чувствовала остальное, а здесь предательство, что довело почти до ухода с жизни.
Но Творящему Истоку любовь видна в чистом сердце, послал на помощь. А помощь всегда была рядом с ней.

Её чистая душа всегда несет в себе свою любовь, созданную светом, ничто не замутнит её, никакие препятствия.  Свет и счастье, они следуют за ней повсюду. Просто она ещё пока не разобралась в себе, и поэтому не замечает.
Свет и любовь являются неотъемлемой частью её существа. И вообще любого человека в основе свет и любовь, но всё так сложно удержать под гнётом этого мира, в системе матрицы

И как обычно, любая душа испытывает последствия своих поступков, что в сплетением с умом порой не совершены. Возможно, не обдуманно в процессе эмоций падают на душу и или прославляют её, или обременяют.

Исследовал на себе лично и в ином мире, душа, ушедшая с явного мира, страдает даже больше. И не столько от содеянного зла в материальном мире, сколько от своего бездействия, что не сможет изменить все ситуации воспроизведённые в яви, там в том ином мире.
И без поддержки родственных или связанными кармически, душами, трудно вынырнуть без света и любви, без поддержки с проявленного мира.
А здесь, в яви, эта жизнь строится, словно лепится великим скульптором, лепится каждым человеком своими руками.
А страдания? Ну, что страдания?
Да, ранят душу, натолканные страдания ума и им присуще, что где-то потерялась нить.
Людмила, доченька, успокаивается.

«Успокойся родная. – Шепчет Властимир мысленно ей в душу. – Я с тобой»

Да, страданиям присуще несовершенство состояние ума, но всё ослабевает, затем и исчезает, когда душою осознаешь и побеждаешь преподнесённую материю умом.

Всё исчезает в ярком свете, который непременно засияет в сердце. В духовном сердце, где живёт душа. И дух божественный  проявляется, и побеждает в себе накопленное, в каждом воплощении, зло.

Когда-то этот мир был полностью счастливым в любви с любовью и в гармонии, но при порабощении злом плавно опускался под тяжестью накопленного зла на самое вселенское дно.
Но чудо всё же произошло, свет засиял, и светом поднимается планета, на ту высоту, в которой была, и золотом сияла радостью в любви.

И пусть ещё плывут легионы тьмы несовершенных духов, ожидая своего часа перевоплощения рождения в свете. в явь. А ведь очень мучительна эта фаза освобождённого духа от тела земного, с накопленными низменными страстями.

Ведь иллюзия земной жизни  у них и там, в ином мире, продолжается, годами, веками, тысячелетиями.
И дух, душа не смогут осознать своё состояние, и как разорвать им эти кандалы и цепи, которые сковали их и не дают пробиться интеллекту за пределы той тюрьмы своего существования.
Душа и дух продолжают жить, как делали перед смертью, после потери земного тела.

Дух тащит с собой свою тьму, наказание, страдания порочащие душу, за то, что они не материальны, но ощущения их, не менее остры.

Дух порабощён уже привычками и склонностями порочными земными, продолжает жить как жил в яви, да ещё и возмущается, что его родные близкие не видят больше его, не слышат.
Неприкаянные они могут бродить долго и не смогут себя идентифицировать, пока любящие сердца родных или души и духи из одного пламени с ним, смогут найти возможность помочь им.
Нет прошлого и будущего, есть только СЕЙСАС, а всё остальное в одной точке, есть начало, переходящее в своем творении в конец и вновь продолжение начала.

Вот только срединная стадия у многих духов душ может быть продолжительное время. А что мы знаем о тайне времени? Оно сокрыто.
Есть только миг сегодня и в нём живи.

А здесь, в этом измерение проявленного мира, ещё светит завтра, все знают, солнышко взойдёт, чтобы не случилось, оно светит. Светит всегда и всем, это божественное вечное творение.

Ярослав заглянул в комнату, мысленно спросил.

«Успокоилась, выговорилась?»

«Успокаивается, но есть ещё у неё в душе»

«Придет время она всё уберёт. Стань ей настоящим отцом. С мамой моей она всё же разговаривает, рассказывает, меня же стесняется, считает ребёнком. А перед ребёнком, как открыться ей. Вот теперь тёте Лиде стала доверяться».

«Тимур не ушёл всё ж?»

«Сидит на крыльце в думах своих, пусть думает, может, засветит проблеск, Дух вырвется из порочности»

Ярослав улыбнулся, затем произнёс вслух.

– Так, так встреча дочки с отцом произошла, и верю, навсегда. Идёмте к нам, нас ужин давно ждёт. Мама волнуется, что нужно всё подогревать, вкус потеряется. Идёмте спасать ужин.

Выходя из дома, Людмила увидела на крыльце, сидящем на ступеньке Тимура, он встал и вновь заговорил.

– Людочка, послушай. Ты понимаешь, что рушишь всё?

– Я не вчера родилась, Тимур и нельзя разрушить, то, что уже разрушено и погребено. Ты сам разрушал долго и упорно, а я старалась всё наладить, пока не рухнула сама под обломками. Теперь же поняла себя спасать надо. В миге разговора с тобой я увидела себя полностью. И спасать надо свою душу, души детей, и рядом с тобой нам всем не место.

– Развода не дам.

– Это ничего не изменит, материальное, земное, вот этот узел брака, та запись в какой-то книге, и моя подпись, это… Фу-у-у! Уже осознала, как изменить, остановить падение души. Пора мне вновь парить.

– С ним? – Он указал на Властимира.

– А хоть и с ним, тебе что? У тебя их вон сколько, выбирай и остановись.

– Мне ты нужна.

– Раньше надо было думать. Уйди с дороги.

Тимур попятился в испуге. В глазах её он увидел твёрдость и решимость, она уже не та влюблённая дурочка.
Что-то огромное в ней взвилось светом, что потерял он дар речи, молча отступил.

Они ушли, а он побрёл со двора словно дворняга побитая. И откуда-то изнутри его прошипело, что сам даже испугался.

«Ты ещё прибежишь ко мне, любви и ласки ведь захочешь. Прибежишь.

А может нет, вон какой у неё квартирант, разом захватил и дом и её, видать и с детьми наладил отношения.
Видел однажды, весело беседовали, шли по улице. Наверное, и правда, всё.
Конец. А жаль.
И этот ещё сосунок, на губах молоко не обсохло, а тоже, советы даёт. И говорит.

«Завтра же скажешь, что согласен на развод».

Как бы, не так!  Не дам. Ну и, что он сделает?

«Сам всё сделаешь, до тебя никто и пальцем не дотронется»

Откуда-то услышал это мощное изречение, что качнулся и на забор упал, отдышался и пошёл восвояси.

продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.