следующая остановка

Глаза такие, будто видят
тупик, за тупиком — другой,
ждут безначального, как море.
А в тупике — ещё тупик.

И даже, может, на Дворцовой —
тупик-в-себе, — для этих глаз,
ушей и пр: "Пройдёт и это..." —
нерадужно звучит, горчит!

А начиналось-то: прозрачность
и лёгкость тупиков-завес,
"пройдёт и это", что осталось —
пожрётся как-нибудь. А если...

верно, что-то остаётся.
Неубывающий регресс.
Пройдёт, нам завещали поцы.
Да не прошло. Хотя — конец
июня, и по утрам в электричках привычно пахнет стираным клопом. Казалось, слушай упоённо
стук колёс, сплошной, как шум воды, и, в целом, точь-в-точь, как он, — у кромки железнодорожного шума находиться вообще приятно. Открывай бесконечное с другой стороны — не с позиции жажды.
Да не прошло.

Не пройден фараон, один из боссов,
пора признать. С исходом из мёртвого дома
не разрешилось ничего. Прогресса,
и это замечательно, не видно.
Действидео — прозрачно и стабильно, без помех, —
живописует земли золотые. Проезжаю
Всеволожск, город проспектов. В мыслях — периодически-навязчиво:

что вы беситесь в тоске, маетесь в надежде?
аль сварились в молоке питерского лета?