Русские императоры-ч. 25 Светлейший кн. Потёмкин

               

           По мотивам  романов:
 
  Казимира Феликсовича  Валишевского   «Первые Романовы»  (1849 -1935);
  «Последний Рюрикович»  Валерия Елманова  (25 июля 1962…..);
  «Русские цари» – Борис  Иванович  Антонов, (01.09.1941……);   
  «Тишайший» - Владислав   Анатольевич Бахревский  (15.08.1936…..);
  «Сказание о спасении от поляков Михаила Фёдоровича Романова» - авто
  Виноградов Николай Николаевич   (1876 - 1938);
  «Правда о Сусанине» - Алексей   Данилович   Домнинский  (1794-1870);
  «Иван   Грозный»  Костылёв  Валентин  Иванович  (1884-1950)
  «Колос  мечты» - Георге Мадан (16 августа 1938…)
  «Княжна Мария Кантемирова» - Майков Леонид Николаевич (1839-1900)
  «Ледяной дом» - Лажечников Иван Иванович (25.09.1792 – 07.07.1869)
  «Анна Леопольдовна.Наказанная добродетель»-Лев Иосифович Бердников(23.11-1956)   
  «Анна Леопольдовна» - Игорь Владимирович Курукин  (р. 28. 1953-)
  «Мирович» - Григорий Петрович Данилевский (1829-1885)
  «Екатерина П» - Павел Мурузи (1915-2002)
  «Елизавета Петровна–дочь Петра Великого»-Казимир Феликсович Валишевский        (1849-1935)
  «Фаворит» том 1, том2 -  Валентин Саввич  Пикуль ( 1928-1990)
  «Г.А. Потёмкин.Его жизнь и общественная деятельность»-Василий Васильевич        Огарков (1856-1918)
  «Вокруг трона» Казимир Феликсович  Валишевский (1849 -1935);
               
                Часть 25
               
            Светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический
             
                Версия
               

..."Се князь князей. Иеремия Бентам.
Чей одр - земля; кров - воздух синь;
Чертоги - вкруг пустынны виды?
Не ты ли, счастья, славы сын,
Великолепный князь Тавриды?
Не ты ли с высоты честей
Незапно пал среди степей"?
 
Гаврила Романович Державин. "Водопад"

         …5 октября 1791 года, около полудня, поезд из нескольких карет, медленно двигавшийся по степной дороге из Ясс, в сторону Кишинёва, в сопровождении пеших ливрейных лакеев и эскадрона казаков в мундирах Черноморского войска, остановился на склоне холма, посреди степи. Казаки спешивались, лакеи бежали узнать, что случилось.
- "Будет теперь"! - сказал князь. - "Некуда ехать, я умираю"... Князь, весь в испарине, тяжело, со стоном, дышал. Сидевшие возле него врачи раскрыли дверцы кареты и кликнули казаков.
- "Выньте меня из коляски", - приказал князь.
Ему повиновались беспрекословно, как и всегда. Казаки медленно, осторожно вынесли тяжелое тело. Следом из кареты князя вышла красивая, стройная женщина с заплаканными глазами. Она держала больного за руку и промокала ему лоб платком.
- "Я хочу умереть на поле", - сказал князь.
Он еще сохранял былую львиную красоту: та же шевелюра, считавшаяся самой пышной в империи, тот же чувственный греческий профиль, за который его прозвали в молодости Алкивиадом (***).

          (***) Алкивиад -афинянин, отпрыск знатного рода.  Кажется, природа, создавая этого человека, испытала, на что она способна. Недаром все, писавшие о нём, согласны в том, что никто не мог сравниться с ним ни в пороках, ни в добродетелях. Превосходил всех своих современников красотою;  был обилен умом и способен ко всякому делу (и на море, и на суше проявил он себя как великий полководец); в искусстве слова не уступал  лучшим ораторам — речь и внешность его производили такое впечатление, что никто не мог  тягаться с ним в споре; был он также богат и, когда требовали обстоятельства — трудолюбив и терпелив; был  щедрым, блистательным в обиходе и во всем образе жизни, обходительным, обаятельным и умеющим ловко приноровиться к случаю; и он же в свободное время, когда дела не требовали душевного напряжения, оказывался изнеженным, беспутным, сластолюбивым и разнузданным, так что все дивились, как в одном человеке уживаются такие противоречивые свойства .
 Алкивиад (450-404 годы  до н.э)-  одна из самых ярких и противоречивых фигур во всей древнегреческой истории. Его карьера была молниеносной, ослепительной. Подобно метеору пронёсся Алкивиад по политическому небосводу Эллады, оставив у современников впечатление чего-то небывалого, неповторимого. Им восхищались, и его ненавидели, причём порой одни и те же люди. Говорили, что второго Алкивиада  Греция бы не вынесла (***)…
           … /Похоже, что щедрая природа «создав второго Алкивиада» через  две с лишним тысячи лет, решила  местожительством ему определить Россию/...
            Но сейчас поседевшие волосы Потёмкина беспорядочно спадали на вспотевший лоб, а незрячий глаз делал его похожим на старого пирата.
           Он по-прежнему казался великаном. Но жизнь его, не терпевшего  для себя никаких ограничений ни в чём, истощила некогда  могучее тело и состарила некогда прекрасное лицо. Такие лица   природа  ваяет лишь изредка,  и трудится  столь же тщательно, как в момент создания  великих  шедевров,  и только в минуты наивысшего  своего вдохновения…

        … В бессарабской степи умирал он, Григорий Александрович Потёмкин (1739-1791), верный друг и фаворит, и ближайший помощник  российской императрицы Екатерины Великой; её любовь, (может быть даже, никто не знает этого достоверно), её венчанный супруг. Не зря  считается, что без Екатерины он не стал бы ПОТЁМКИНЫМ, а без Потёмкина – Екатерина не стала бы Екатериной ВЕЛИКОЙ.
          Русский государственный и военный деятель,  один из организаторов и участников  дворцового переворота 1762 года; князь Священной Римской империи, генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, Главнокомандующий русской армией в русско-турецкой войне (1787-1791), великий гетман казацкого Черноморского и Екатеринославского войск, адмирал Черноморского и Каспийского флотов, губернатор Малороссии.   Он мог бы стать еще и владетелем Польши или иного княжества - любого, какое он пожелал бы создать на завоеванных для России территориях.  Он  же автор и ревностный исполнитель  идеи присоединения Крыма к России,   способствовал освоению Северного Причерноморья, руководил строительством Черноморского флота. После присоединения Крыма  (1783),- получил титул Светлейшего князя Таврического. 

           Светлейший князь — или просто Светлейший, как его звали по всей России, — долгое время правил вместе с Екатериной. Они знали друг друга тридцать лет и были вместе почти двадцать. Потёмкин презирал условности — и историки до сих пор спорят о его роли и месте в её жизни. Она обратила внимание на остроумного молодого человека в тот день, когда стала русской императрицей, а в минуту тяжелого политического кризиса приблизила к себе. Когда их роман закончился, он, в отличие от всех прочих возлюбленных императрицы, остался при ней — другом, соратником, соправителем. Она любила, уважала и опасалась его — их отношения всегда были чреваты бурными ссорами.
           Она называла его «колоссом», «героем», «тигром», «величайшим оригиналом века», своим «кумиром». Он был ее «гением», далеко  раздвинувшим  границы империи, заселившим пустынную Новороссию, создавшим  флот на Чёрном море, присоединившим  Крым с Таманью, победившим  в войне с Турцией, основавшим  много городов, в том числе:  Екатеринославль,  Севастополь, Херсон, Николаев. Реорганизация войск и облегчение тяжестей солдатской амуниции и одежды, тоже заслуга Светлейшего. Со времен Петра Великого Россия не знала деятеля такого масштаба. Пётр1 установил границы России на севере и открыл выход к Балтике; Потёмкин сделал то же для России на её юге.
           Как ни была ограничена Екатериной его власть, он мыслил себя самовластным монархом. Он поражал всех грандиозными проектами, энциклопедическими познаниями и изысканными вкусами. Пренебрегая  этикетом и приличиями, он принимал иностранных послов в домашнем халате;  не скрывал,  ни своего безудержного сластолюбия, ни беззастенчивого роскошества. «Князь Потемкин — символ необъятной Российской империи, — говорил хорошо знавший его принц  де Линь. — В нем   удивительным образом сочеталась бескрайность   диких бесплодных степей,  и обилие золотоносных жил».
         Его влияние на императрицу было безмерным — для нее он был вне критики и оговора, и слишком многие ненавидели его именно за это. Но даже враги признавали его мощный ум и творческий дар, и множество его  талантов, щедрой рукой подаренных ему  русской землёй…
        …Теперь он лежал на траве, у обочины дороги… Справа зеленела широкая долина, слева — холмы, покрытые лесом, впереди — дорога, спускавшаяся в лощину. Потёмкин, исколесивший эту степь вдоль и поперек, днём и ночью, выбрал для своего последнего привала роскошные декорации.
          Вокруг него столпилась его свита, в которой , наряду с генералами и высокими чиновными особами,  путешествовали казацкие атаманы, молдавские бояре, бывшие оттоманские паши, а также православные священники, раввины и муллы, чье общество Потёмкин особенно любил. Отдыхая, он беседовал о богословии, слушал рассказы об  обычаях восточных племен, изучал греческую архитектуру, голландскую живопись, итальянскую музыку или английские парки...Многие  из них уже плакали…
          Единственной женщиной на тот момент в свите Светлейшего, была тридцатисемилетняя племянница Потёмкина, графиня Александра Браницкая. Потёмкин не скрывал своих романов с придворными дамами, а его отношения с племянницами смущали даже французов, помнивших Версаль Людовика XV...Век ХУШ,  особой щепетильность не отличался…
       …Взволнованные доктора — француз и двое русских — стояли возле распростёртого князя, но ничем уже помочь не могли.
        На князе был шелковый халат на меху, несколько дней назад присланный Екатериной из Петербурга, а в карманах лежали связки писем императрицы, в которых она советовалась с ним, делилась новостями, обсуждала государственные решения. Она сожгла большую часть его писем — но сентиментальный  князь  хранил её письма, почти никогда не расставаясь с ними.
        Эта двадцатилетняя переписка рассказывает об удивительном союзе этих двух не менее удивительных людей:  союзе трогательном своей интимностью и впечатляющем своим государственным значением. С их историей не могут сравниться истории ни Антония и Клеопатры, ни Людовика XVI и Марии - Антуанетты, ни Наполеона и Жозефины: сила человеческого чувства в их отношениях была так же сильна, как и политические последствия  этих отношений.
         Отношения Екатерины и Потёмкина  окутаны множественными тайнами. Были ли они  обвенчаны? Был ли у них ребенок? Верно ли, что они остались близки, позволяя друг другу иметь любовников и любовниц? Часто ли Потёмкин сам подбирал Екатерине фаворитов, а она помогала ему соблазнять его племянниц, превращая императорский дворец в его домашний гарем? Эти и многие другие вопросы до сих пор не имеют однозначного ответа, находясь под непроницаемой защитой ИСТОРИИ и бескомпромиссного ВРЕМЕНИ.
        …Чем более усиливалась его болезнь, тем заботливее и нежнее становились письма Екатерины. Она присылала ему халаты, шубы, ласково отчитывала за невнимание к собственному здоровью, за небрежение диетой и лекарствами, умоляла его не переутомляться. Читая ее письма, он плакал.
           Императорские курьеры неслись по России, меняя взмыленных лошадей. Они приносили князю последние новости из Петербурга, а государыне - письма из Молдавии. Так было всегда, когда он уезжал на юг. Письма, полные дружеского участия, доставлялись обычно за десять дней, иногда за неделю. Их разделяли более двух тысяч вёрст…
       … Собравшись вокруг умирающего князя, его приближенные не могли не думать о том, как отзовется его смерть в Европе, какой разворот примет  дальше война с турками. Русские армии под верховным командованием Потемкина покорили огромные территории в Причерноморье и в Бессарабии, и Турция теперь надеялась только на мирные переговоры. Ведущие политики  европейских стран внимательно следили за течением болезни князя.
           Его деятельность могла перекроить карту Европы. Потемкин жонглировал коронами, как цирковой артист. Собирается ли этот переменчивый мистик сделаться королем? Или, оставаясь верноподданным русской императрицы, он намерен расширять границы практически неограниченной свой  власти, укрепляя мощь России? Если он будет коронован — то королем Дакии или Польши, где он уже владеет огромными землями. Спасет ли он Польшу или снова разделит ее?
           Ответы на эти вопросы зависели от того, чем закончится путь Потемкина из Ясс, пораженных эпидемией малярии, в Николаев — город, недавно основанный Потемкиным, его последнее детище - военно-морскую базу на реке Буг.
           Кортеж выехал накануне, остановился на ночь в небольшой деревеньке и снова отправился в путь в 8 часов утра. Через пять верст Потемкину стало так плохо, что его перенесли в спальную карету, в которой  он  ещё мог сидеть. Но  через пять верст он приказал остановиться.
— Я горю! — жаловался он. — Я как в огне…
Графиня Браницкая — Сашенька, как ее называли Екатерина II  и Григорий Потемкин, — успокаивала его. Он отвечал, что у него темно в глазах,  и он различает только голоса. Слепота — симптом предсмертного падения давления. Малярийная лихорадка, возможно, в сочетании с воспалением легких и с болезнью печени, наконец,  переломила его могучий  организм.
         Князь спросил у докторов: «Чем вы можете вылечить меня теперь?» Доктор Сановский ответил, что «осталось надеяться только на Бога». Он протянул Потемкину дорожную икону. Потемкин поцеловал икону и выпустил ее из рук…
«Прости меня, милостивая матушка-государыня»,-  с этими словами он умер. Ему было пятьдесят два…
               Существует другая версия   причины смерти   князя Потёмкина – Таврического:
            Князь Григорий Александрович Потемкин, возведенный в столь высокое воинское звание, не пал сраженный пулей или от удара ятаганом янычара. Он «сгорел» от болезни буквально в течение месяца. В разных источниках бытуют версии, что он был отравлен: либо турками, когда начались мирные переговоры по результатам  войны 1787-1791 годов, или его соперником Платоном Зубовым, который, в отличие от многочисленных любовников Екатерины ІІ, возжелал разделить не только ложе императрицы, но и власть над империей…
           Несмотря на  свой хаотичный образ жизни, на огромные  перегрузки в работе,  Потёмкин обладал железным здоровьем. Как всякий смертный, он периодически был подвержен простудным заболеваниям, но хворей, которые серьезно подрывают жизнь, князь не имел, хотя уже перешагнул полувековой рубеж.
          Московский митрополит Платон в своей речи, произнесенной на смерть Светлейшего, сказал: «Древо великое пало... не от бури, но от секиры!» Вряд ли митрополит, добиваясь образности в скорби, намекал на лихорадку, сравнивая её с секирой.
          В журнале «Русская Старина» (1878) неизвестный автор, скрывающийся за инициалами «А.Т.», опубликовал статью, в которой есть довольно убедительная фраза: «Подозрения об отравлении Светлейшего князя Потёмкина возникли ещё во время его длительной болезни, с которой его крепчайший организм не смог совладать. Мучительная смерть подтверждала догадки, превратившиеся в уверенность».
        …Через 17 дней после кончины, 22 ноября 1791 года траурный кортеж прибыл в Херсон. В тот же день по городу проехал эскадрон полка князя во главе с его генерал-адъютантом, который оповестил жителей города о завтрашнем захоронении Потёмкина.
                =========================================
            //Адмирал Фёдор Ушаков, получив известие о смерти Потёмкина, сказал: «Будто в бурю сломались  мачты. И не знаю теперь, на какой берег выкинет нас, осиротевших»…
            //Престарелый граф Румянцев-Задунайский: «Не дивитесь слезам моим! Потёмкин не врагом мне был, а лишь соперником. Но мать-Россия лишилась с его уходом великого мужа, а Отечество потеряло усерднейшего сына своего»…
           // Примечателен отзыв будущего императора Александра: «Сдох! Одним негодяем на Руси меньше стало»
            Григорий Потёмкин уже тогда был гоним. Так  не раз случалось с выдающимися людьми: оклеветанные при жизни, они посмертно затаптываются в грязь,- о нём рассказывали небылицы и анекдоты, его преследовали даже в могиле.  Даже сейчас мы не знаем точно, где он покоится (хотя официальная гробница Потёмкина-Таврического сохраняется в соборе города Херсона).
                ==========================================
            Чтобы яснее увидеть и разобраться в событиях, ставших причиной сначала подозрений, а затем, по мере ухода в прошлое, оснований для предположений и, наконец, догадок, необходимо вернуться в далекий XVШ век, во вторую половину 1790-го и 1791 год.
           Успешные действия армии и флота в русско-турецкой войне и даже взятие неприступной крепости Измаил не привели к её окончанию. Причины затягивания войны стали понятны князю Потёмкину, когда курьер вручил ему письмо канцлера Безбородко. Его текст изумил князя какой-то безысходностью: «В политике грядут потрясения. Турция  с Пруссией не помышляют о мире. Многие европейские и северные дворы враждебны нам. Скорейший приезд Ваш – спасение!».
           Но только в феврале 1791 года, когда наступившие холода приостановили действия враждующих армий, Потёмкин передал командование князю Репнину и выехал в Петербург. К удивлению князя, первая встреча с Екатериной П прошла с «прохладной сдержанностью государыни», что отметил секретарь императрицы Храповицкий в «Дневнике». Потёмкин всё понял, когда услышал дворцовые новости от Безбородко. Канцлер говорил, ничего не утаивая: «Государыня совершенно потеряла голову, пригрев возле себя скудоумного двадцатидвухлетнего мальчишку Платошку Зубова, видя в нем, не чая души, почти гения, безрассудно доверяя ему всю внешнюю политику».
            При очередной встрече с императрицей Потёмкин с присущей ему прямотой посоветовал, не идеализируя умственные способности юного фаворита, которых он полностью лишен, вышвырнуть его «яко блудливого кота». Зная и продолжая верить в мудрость Екатерины, он не мог даже предположить, что обожествляемая им в молодые годы властолюбивая женщина, ставшая за долгие годы их общения, его искренним другом и соратником, вдруг превратится в расчетливого врага.
           Как и в былые годы, когда Екатерина нуждалась в его советах, а состояние дел в стране требовало его вмешательства,   князь принялся за неотложную работу, требующую государственной мудрости и твердой воли. Безбородко отмечал в записке на имя императрицы: «Князь незамедлительно начал давать скорейшее течение не только секретным и важнейшим политическим делам, но и оборонительным одновременно...».
           Однако, с ослаблением политической напряжённости,  как на внешних границах, так и внутри государства, положение Светлейшего при дворе всё более осложнялось. Стареющая императрица не вняла совету прозорливого князя убрать Зубова с политической арены и не подумала расстаться со своим «милым дитятей», уже увешанным орденами.
                (Журнал «Новый фаворит» №1 апрель 2007)
           Подтверждением слухов об  отравлении Потёмкина явились диагнозы  врачей и мемуары современников.
           Екатерина Великая стала безгранично доверять новому фавориту Платону Зубову — марионетке в руках вездесущего интригана князя Салтыкова. Возникает заговор, руководимый Салтыковым, цель которого — физическое устранение «неудобного» Потёмкина и вооружённое свержение Екатерины. Императрица разрывает отношения со Светлейшим. Юная бездарность Зубов начинает безраздельно править её сердцем, а заодно и всей политикой Российской Империи.
           Потёмкин с каждым днем чувствует возрастающую головную боль, сердечное недомогание. Участились полуобморочные припадки, появились мысли о недалекой смерти. 24 июля он покинул Царское Село. В Яссы приехал совершенно расхворавшимся. Но даже измученный постоянными болями, Потемкин не выпускает из рук управление армией и флотом, продолжает вести начатые Репниным переговоры о мире с Портой.
            Но болезнь прогрессировала. Потёмкин вынужден вызвать канцлера Безбородко, чтобы тот заменил его на переговорах, объясняя причину в письме: «Мои страдания довели меня до совершенной слабости». Одновременно князь диктует своей племяннице, Александре Браницкой, текст письма императрице, не скрывая серьёзности болезни. Ответные письма Екатерины наполнены заботой о здоровье князя. Но она, уже привычно и продуманно оставаясь лицемерно-приветливой, великолепно зная о взаимной ненависти Потёмкина и Зубова, бередит сердце больного, передавая от фаворита «поклоны и беспокойство (?!) по поводу болезни». Фальшивое многословие и показная трагичность писем не дают полного алиби Екатерине, пребывающей в слезах, особенно в присутствии людей, осведомленных в сложившейся ситуации, тем самым вызывая подозрение в искренности чувств.
           Польский историк Казимир Валишевский в книге «Вокруг трона»  только полунамеком пишет о трагедии: «В смерти Потёмкина обвинили Зубова, и сама Екатерина не была свободна от этих подозрений». Его российский коллега, Иван Нерадов, ссылаясь на слухи, более уверен в криминальной окраске трагедии: «Утверждают, что Светлейший был отравлен по приказанию Зубова, трепетавшего перед ним, с молчаливого согласия Екатерины».
                ===============================================
                Высказывания о Григории Потёмкине:

         Современники, удивляясь его причудам, понимали масштаб его личности. Все путешественники, приезжавшие в Россию, стремились встретиться с ним; в любом собрании он оказывался центром внимания: «Когда его не было поблизости, говорили только о нём, в его присутствии все смотрели только на него». Иеремия Бентам, английский философ, гостивший в его имениях, назвал его «князем князей».
         А вот что сказал о нём принц де Линь, знавший всех титанов своего времени, от Фридриха Великого до Наполеона: «Это самый удивительный человек, которого мне доводилось встретить: скучающий среди удовольствий; несчастный от собственной удачливости; неумеренный во всём, легко разочаровывающийся, часто мрачный, непостоянный; глубокий философ, способный министр, искусный политик — и вдруг десятилетний ребенок. В чем заключался секрет его волшебства? Гений, гений и еще раз гений; природная одарённость, отличная память, возвышенный строй души; насмешливость без стремления оскорбить, артистичность без наигранности; способность завоёвывать в лучшие моменты любое сердце, бездна щедрости,  тонкий вкус — и глубочайшее знание человеческой души».
             «Оберегающий жизнь  других,- пишет тот же принц де Линь,- он сам очень храбр. Останавливается под выстрелами  и,  спокойно,  отдаёт приказания…Он вовсе не мстителен, извиняется в причинённом горе, стараясь исправить несправедливость. Одной рукой он подаёт условные знаки понравившимся женщинам, а другой набожно крестится. С генералами он говорит о богословии, с архиереями – о войне…Под личиной грубости, он скрывает  очень нежное сердце; не знает удержу в пирах, в отдыхе и во вкусах: как ребёнок, всего желает, и, как взрослый, умеет от всего отказаться»…
             Граф Сегюр, встречавшийся с Наполеоном и Вашингтоном, говорил, что для него:  «всего любопытнее и важнее было знакомство со знаменитым и могущественным князем Потёмкиным. Никогда ещё ни при дворе, ни на поприще гражданском или военном не бывало царедворца более великолепного и дикого; министра более предприимчивого и менее трудолюбивого; полководца более храброго и, вместе с тем, – более  нерешительного. Он представлял собою очень  своеобразную личность, потому что в нём непостижимо смешаны были величие и мелочность, лень и деятельность, храбрость и робость, честолюбие и беззаботность. Везде этот человек был бы замечен своею странностью».
           Американский путешественник Льюис Литтлпейдж писал, что «удивительный» светлейший князь имел в России больше власти, чем имели у себя дома кардинал Уолси, граф-герцог Оливарес и кардинал Ришелье.
           А.С. Пушкин, родившийся через восемь лет после смерти Потёмкина, расспрашивал его постаревших племянниц и записывал их рассказы: "Имя князя,-говорил он,- «будет отмечено рукой истории».
                =============================================
          …Через семь дней, 12 октября 1791 года, одетый в чёрное, запыленный курьер доставил письмо в Зимний дворец. Императрица упала в обморок. Придворные подумали, что с нею удар. Доктора отворили ей кровь. «Слёзы и отчаяние, — записал секретарь государыни Храповицкий. — В 8 часов пустили кровь, в 10 уложили в постель». Императрица была так плоха, что к ней не пустили даже внуков.
            «Она потеряла в нём не любовника, — записал Массон, учитель математики великих князей Александра и Константина, хорошо понимавший смысл отношений императрицы и Потёмкина. — Это был друг». Добавим – искренний и бескорыстный.
             В противоположность Потёмкину,  красавец- бездарь 22-летний  Платон Зубов, -  отчаянная любовь 60-летней императрицы,  был для неё  «светом в окне» в течение последних 7 лет её жизни…, не по государственным заслугам, будучи  осыпанным многочисленными титулами и имуществом. Однако,  узнав о её смерти, (6 ноября 1796 года), он трусливо сбежал из дворца,  и вернулся туда только через 10 дней; на похоронах той, кому обязан был своим возвышением и богатством,   не присутствовал. По его возвращении, Павел 1 распорядился арестовать его,  отписать в казну многочисленное его имущество, полученное из рук Екатерины, а самого  отослать на жительство в одно из его имений. Затем сменил гнев на милость и  вернул часть имущества. Однако, «благодарный» Павлу1,  Зубов,   не отказал себе в удовольствии  принять активное участие в свержении и убийстве  императора  в ночь с 11 на 12-е  марта 1801 года…
                ============================================
         … Ночью она не могла заснуть. «Ужасный удар обрушился на мою голову, — писала она своему постоянному литературному корреспонденту барону Гримму,- в шесть часов пополудни курьер привез мне известие, что мой ученик, мой друг, почти мой кумир, князь Потемкин Таврический умер в Молдавии после болезни, тянувшейся почти месяц. Вы не можете представить себе, как я потрясена...»
            В каком-то смысле императрица так до конца и не оправилась от этого удара. Вместе с Потёмкиным кончился золотой период её царствования — а также и добрая слава Потемкина. Екатерина говорила, что «болтуны» всегда чернили подвиги князя. Она была совершенно права: едва весть о смерти Светлейшего достигла Петербурга, как начала расти легенда, заслонившая подлинные черты этого необыкновенного человека.
            12 января 1792 года Василий Попов, доверенное лицо князя, приехал в Петербург с особым поручением. Он привез главное сокровище Потемкина — письма Екатерины, всё так же связанные в пачки.
            Императрица отослала всех, кроме Попова, заперла дверь — и долго плакала…
           Мы никогда не узнаем истину, однако  по ряду исторических свидетельств и семейных легенд, не имеющих, впрочем, документального подтверждения и оспариваемых большинством историков, князь Григорий Потёмкин-Таврический и императрица Екатерина П были тайно венчаны.
           В 1775 году в доме Потёмкина появился младенец женского пола, которого назвали Елизаветой Григорьевной Тёмкиной. Девочка появилась на свет тайно, но при дворе ходили слухи, что её матерью была императрица. Согласно официальной версии, в дни рождения девочки у государыни, якобы,  случилось «расстройство желудка из-за немытых фруктов». Очевидно, роды прошли в Москве, в Пречистенском дворце, во время празднования Кючук-Кайнарджийского мира, которым закончилась русско-турецкая война.
          Грудного ребёнка Григорий Потёмкин отвёз к сестре Марии Александровне Самойловой, опекуном девочки был назначен его племянник Александр Николаевич Самойлов. Позже, в 1780-е годы, в воспитатели Елизаветы Тёмкиной был определён лейб-медик Иван Филиппович Бек, лечивший внуков Екатерины П. Затем ребёнка отдали на обучение в пансион. По свидетельству её сына: «Она воспитывалась в Петербурге, в лучшем тогда пансионе Беккера,  и прямо из пансиона выдана замуж за моего отца, бывшего тогда товарищем детства Великого князя Константина Павловича,  и получила от Потёмкина обширные поместья в Новороссийском крае».
4 июня 1794 года Елизавету выдали замуж за секунд-майора Ивана Христофоровича Калагеорги. В семье было 10 детей: 4 сына и 6 дочерей.
                ===========================================
                О путешествии Екатерины П во владения Потёмкина в Крыму:

           Князь уже в 1786 году отправился в своё владение для приготовлений к встрече государыни. Императрица, сопровождаемая Мамоновым и блестящей огромной свитой, выехала  из Царского Села 7 января 1787 года "осмотреть своё маленькое хозяйство", как она шутливо выражалась. Её старший и верный приказчик ничего не упустил для того, чтобы представить вверенную ему часть в блестящем виде и достойно встретить хозяйку.
           Деятельные приготовления начались с конца 1779 года: Потёмкин тогда ещё отправлял, бригадиру Синельникову и другим подчинённым ордера с расписанием, где должны были строиться дворцы для государыни, по набросанным  им  проектам, обеденные столы, станции, на которых повелительница должна была останавливаться. Но главные приготовления на юге происходили уже в присутствии самого князя.
           Чтобы  представить императрице мирную картину довольных администратором обывателей, края, он старался задобрить местное население.  В Кременчуге и других городах "Светлейший" давал балы, роскошные пиршества и концерты, собиравшие местных  греков, сербов, молдаван и другие народности, которым импонировал, конечно, блеск, окружавший могущественного сатрапа.
           Тысячи рабочих, пригнанных из разных областей государства, трудились над созданием Екатеринослава, – города, который в пылких мечтаниях Потёмкина должен был возвещать в веках славу великой  его возлюбленной,  и превзойти  по красоте величайшие города Европы. Но судьба, как бы в насмешку над планом князя, ссудила быть  этому городу обыкновенным губернским захолустьем, похожим как две капли воды на другие города России.
           Кременчугу приказано было быть похожим на столицу. Взрывались днепровские пороги, устраивались дороги, дворцы и даже возводились  целые города: так возникли Алёшки на левом берегу Днепра, напротив Херсона; ещё в октябре 1786 года этого города совсем не существовало, а уже в апреле следующего – он был отстроен, заселён малороссиянами и запорожцами. Были приняты энергичные меры, чтобы в разных местах, через которые проезжала императрица, её встречали и приветствовали толпы татар, киргизов, ногайцев и туркмен.
         Устройство дороги в Крыму через Кизикерман и Перекоп, по которой должен был проследовать царственный кортеж, поручено было полковнику Корсакову: "Сделать богатой рукой, чтобы не уступала римским. Я назову её Екатерининский путь".
          На Днепре строились десятки роскошных галер в римском вкусе, на которых плыло потом 3 тысячи человек. Самая роскошная галера «Днепр»  была построена с необычайной пышностью и предназначалась  для императрицы; "Буг" –  для самого виновника этой единственной в своем роде феерии. "Десна" предназначалась для громадной столовой, в которой императрица давала торжественные обеды.
          Вся история обновления "полуденного края" и приготовление его к встрече государыни, напоминает по своему размаху, великолепию и обилию принесенных жертв, затеи римских царей, собиравших дань с целого мира для увековечения  своего владычества, и возводивших грандиозные постройки, удивлявшие многие поколения потомков.
         Всё, что видела Екатерина во время своего сказочного беспрецедентного путешествия длиной в оба конца в 5657  вёрст, длившегося в течение полугода (с 02 января по 11 июля 1787 года) произвело на неё неизгладимое впечатление. Восторг от этого путешествия и свою сердечную благодарность Екатерина описывала в присылаемых ему письмах, которые она  отправляла  во время обратной дороги и по прибытию  в Царское село. В путешествии приняли участие 3000 человек, в т.ч.  иностранные послы.
          Появившиеся  позже байки о бутафорских «потёмкинских деревнях»  имели целью дискредитировать не только Потёмкина, умалить его титаническую работу, но и  Екатерину П, выставив её человеком, которому, выражаясь современным языком, «можно лапшу на уши навесить»  А мы знаем, что это далеко не так.
            В своей фундаментальной книге о Потёмкине британский исследователь Саймон Себаг-Монтефиоре, подробно разбирая корни возникновения легенды о «потёмкинских деревнях», цитирует участника поездки, маркиза де Линя: «Мы слышали смешные истории о том, что на пути нашего следования стояли картонные деревни, что корабли и пушки были нарисованными, а кавалерия -  без лошадей…Даже многие русские, завидовавшие нам, участникам путешествия, будут упрямо повторять, что нас обманули»,- и резюмирует: «Пожалуй, Потёмкина можно зазвать отцом политического шоу, но никак не плоским обманщиком».
           Екатерина и раньше, чтобы быть в курсе состояния дел в провинциях, периодически предпринимала путешествия по стране. Таврическое путешествие имело целью инспектировать  Новороссию,  присоединённую к России в результате недавних войн с Турцией и переданную под управление Потёмкину,  и провести секретную  встречу с австрийским императором Иосифом П для обсуждения дальнейших планов совместных действий против Османской империи.
           Отношения  России с Турцией давно уже были натянутыми. Потеря Крыма и других владений на берегах Чёрного моря, демонстративная деятельность и нескрываемые планы Потёмкина, организовавшего армию, строившего флот, собравшего массу артиллерийских снарядов и оружия во вверенной ему стране, – всё это раздражало турок. А путешествие Екатерины П,  ими было  воспринято как  вызов. Послы иностранных держав – английский, французский, прусский, кроме представителя нашего союзника Иосифа П, которым было неприятно возвышение России и возможность завладения Чёрным морем и Константинополем, – поддерживали задор турецкого правительства. Все это не могло привести к мирным отношениям, и 13 августа 1787 года, вскоре после отъезда Екатерины, наш посланник в Константинополе, Булгаков, был заключён в Семибашенный замок, а 7 сентября того же года последовал манифест о разрыве отношений с Турцией. Началась война, сначала печальная для Потёмкина, но потом завершившаяся блистательными делами: взятием Очакова, Фокшан, Рымника, Мачина и кровопролитным, почти беспримерным в военной истории,  штурмом и взятием неприступной твердыни Измаила…

…Его отец – майор в отставке,-               
Служивый армии Петра;
Участник  битв кровавых славных,-
В сраженьях ранен под Полтавой;
Он был ревнив и своенравен.
Родил Руси богатыря.

…Тот создал флот на Чёрном море,               
И Крым России подарил.
И много лет он был в фаворе:
Красавец статный, огнь во взоре;
Прекрасным, будучи актёром,
Екатерину покорил.

…Успешно правил с нею вместе               
И много сделал для Руси.
Любви божественная пьеса:
Он муж ей, венчанный… Известно,
В политике  тяжеловеса
Важнее Гриши не найти.

…Она зовёт его «героем»;               
Он – «гений», «тигр» и «кумир».
С ним при дворе никто не спорит;
Хоть глаз один, но зорко смотрит.
Он много городов построит,
Армейский упростит мундир…

…Закончились их отношенья,               
Но дружба продолжает жить.
Их общей дочери рожденье –
Любви безумной продолженье.
Но вызывает факт сомненье –
Кто может это подтвердить?

А кто посмеет опровергнуть?               
Не верить…  нет на то причин.
Ведь по любви закона меркам –
Судьбой   ребёнок предначертан.
И даже в час его предсмертный,
Он  с нею был душой един.

…Сусальным золотом сияя,               
Бескрайно простиралась степь;
Весь месяц боль, не утихая,
Его терзала, убивая;
В печальных красках угасая,
Тот день настал: сейчас и здесь…

…Бушует в Яссах малярия               
Он в Николаев держит путь…
Кто автор сей драматургии?
Кто может устоять стихии?
По силам только лишь Мессии
Врата нам в вечность распахнуть.

...«Остановитесь! Умираю…               
На поле умереть хочу…
Я весь горю…нутро пылает,
За жизни грань уже сползаю…
К стопам Господним припадаю…
Что заслужил, то получу»…

...Любовь Като...Екатерины...               
Он – верный преданный ей друг.
России был он властелином.
Что сталось с красотою львиной?
Лицо изрезали морщины…
И стон из плотно сжатых губ…

...Есть версия, что был  отравлен…               
Когда и кем? Кому мешал?
Молдовой править был отправлен,
Условностей пустых избавлен;
Делами многими прославлен,-
И власть из рук не упускал.

И, говорили: фаворитов               
Ей самолично подбирал,-
Но проходили все «транзитом»,
Застряв ненадолго в «зените»;
И кратковременной сюитой
Роман неяркий их звучал.

...Все достижения эпохи               
Оспорить смысл есть едва ль.
Бессчётно денег он угрохал;
Взрывал днепровские пороги,
И на лугах с чертополохом,
Как в сказке, город вырастал...

Он строит крепости, дороги;               
Галеры, как грибы, растут.
Он хваткой жёсткою бульдога
Возводит Русь в краю далёком
В короткие на диво сроки,-
Потомки всё ему зачтут.

...Ей,  подарив «поездку века»,-               
В проект сей душу всю вложил.
Прошло с тех пор два с лишним века:
Почти шесть тысяч вёрст «пробега»;
Путь, начатый с январским  снегом
Сюрпризов множество вместил

...А за спиной – змеиный шёпот,               
Наветы на его дела;
И потихоньку князя топят,
Мол,- «Он казну страны угробит,
А всё непрочно и галопом»…
И тащат  князя из седла…

Но не спешит Екатерина               
Поклёп на веру принимать.
Всех не измерить дел аршином:
Подвластно это только джину:
Пустынный край поднять к вершине
И Черноморский флот создать.

Боготворя  императрицу,               
Вознёс её на пьедестал.
Она души его царица,
Во  мраке тьмы, – его зарница,
Любви  божественная жрица –
Её всю  жизнь он обожал.

Был  для неё готов на подвиг,-               
Не раз он это доказал.
Он базу заложил для флота,
И в море Чёрное «ворота»
Открыл  Руси, в конечном счёте,
Ей жизнь свою сполна отдал.

...Любви невидимые нити               
Соединяли их сердца.
Благодаря ему, в зените;
Идей прекрасных он носитель:
Воплощены. Но часть - забыты
По воле Высшего Творца.

...Он к ней спешил в свой час последний,            
Чтоб Русь от  напасти спасти
Своей любовью беззаветной,
Но опоздал, увы,- всё тщетно:
Платоша Зубов малолетний
Всецело у неё в честИ…

...Долгов оставила немало,-               
Их Павел долго возвращал.
Григорий  ехал «без забрала»…
Но жизнь из тела утекала,
А сердце болью изнывало…
И с хворью он не совладал…

...Велик  в  делах благих Потёмкин;               
Порой  охватывает грусть:
Что на пути России, ломком,
Таких имён, как это: звонких,
И неохватных, и объёмных,
Лишь изредка рождает Русь…

Продолжение следует: