Взгляд на душу. Спиноза

      Понять каким образом Спиноза подходит к решению проблемы о бессмертии человеческой души просто невозможно, если не понимать базовой позиции Спинозы по вопросу о самой душе и её аффектах, и соответственно идеях. Вот этим мы сейчас и займёмся, отставив в сторону на время Аристотеля, чья коренная позиция проработана отнюдь не так чётко, как позиция Спинозы.

     О Спинозе, естественно, написано много, но самого главного, кажется, так и не написано. Спиноза - революционер, радикально мыслящий человек, к тому же, такой мыслитель, который непонятен даже собратьям мыслителям ( известно, что многие из них перечитывают Спинозу по десятку раз, чтобы понять тот или иной кусок из его текста), и всё это происходит потому, что Спиноза принципиально бытиен. Спиноза не любит ни "знаков", ни "означаемых", Спиноза любит реальность, а реальность для него то же самое, что и бытие. Всё, что изучает Спиноза для него лишь различные способы Бытия, а всё остальное неважно и является вещами второстепенными. Спиноза, можно сказать, шедевр бытийного мыслителя (и удивляет почему Хайдеггер просмотрел его).

    Итак, начальная позиция демокритовская: чувство - это два тела в одном; всё, что я воспринимаю это внешнее тело в моём теле, но этот элементарный реальный уровень сам по себе ещё ничего особенного нам не даёт, всё дело оказывается в том как именно его развить и понять, то есть как именно развить его в полноценную теорию многообразного чувства и самое главное - в теорию адекватных идей и свободы человеческой души. Нужно сказать, что на последнем пункте Спиноза и делает главный акцент - всё его учение приближает нас к порогу человеческой свободы, показывая нам, буквально очевидным образом как она возможна. Между тем у Аристотеля, кажется, вообще нет такой задачи. Читая Аристотеля понимаешь, что автор никуда нас не ведёт, а вместо этого - заранее знает, что есть разум, и заранее знает, что разум как раз и свободен, а поскольку разум принадлежит лишь человеку, то лишь человек и свободен, да и то, постольку поскольку пользуется своим разумом. Но из учения Спинозы мы, к счастью, способны открыть гораздо более широкую свободу всех лестниц и уровней бытия, способны понять и осознать самый широчайший её спектр, не связанный напрямую с одним лишь человеческим разумом.

    Что же говорит нам Спиноза? Он говорит нам, что мы живём или существуем до тех пор пока аффектируемся, пока испытываем аффекции. Но сами аффекции не являются тем, что мы после всего называем аффектами. Почему же? Да потому что аффекция и есть действие, которое оказывает внешнее тело на моё тело, а вот аффект это вовсе не воздействие одного тела на другое, аффект это состояние именно моего тела, причём это именно переходное его состояние - когда я снова приду в норму никакого аффекта у меня уже не будет (разве что останется память о нём) - нет, сейчас, вот именно сейчас я испытываю аффект - состояние моего тела меняется. И Спиноза даже поясняет что имеется в виду под его изменением - я приобретаю лучшую или худшую способность к действию (внешнее тело или затрудняет мой способ существования или способствуют,, благоприятствует ему). Но подчеркну ещё раз аффект возникает внутри моего тела и в отношении к нему самому, он есть такое моё специфическое состояние тела, в котором я перехожу из одного моего состояния тела в другое его состояние - он есть сам этот переход ( то есть нечто уже освобождённое от внешнего тела). Следовательно, даже на таком самом низовом уровне, мы начинаем видеть механизм свободы любого живого чувствующего существа - любое восприятие и даже ощущение не является восприятием внешнего мира или тела напрямую - оно получает импульс, затем освобождается от него, а затем снова обращается к тому, что вызвало импульс. Мы видим трёктактный механизм посередине которого лежит свобода принципиально любой формы жизни. Ведь любая форма жизни ощущает, а значит имеет этот механизм. И тогда мы говорим: любая жизнь - свободна. самая примитивнейшая на уровне одноклеточной, где не только о мозге или нервной системе, но и о восприятиях трудно говорить - вот она, на самом базовом уровне уже имеет этот механизм освобождения.

    Сравните теперь насколько это далеко от Аристотеля, обеспокоенного тем, чтобы выстроить иерархию живого, большинству которого отказано в свободе, кроме человека (или каких-нибудь высших приматов на современном языке). Замечаете насколько Аристотель - аристократичен, а Спиноза - демократичен? Но за этим "политическим словом", за этим "политическим определением" скрывается основное отношение к бытию - Аристотель оказывается специалистом верхних абстрактных конструкций (абстрактных понятий как презрительно называет их Спиноза), а также специалистом логически -рассудочных форм; Спиноза же оказывается "телесным мыслителем", мыслителем подлинных оснований, потому что не собирает конструктор из тела и его "энтелехии" (из двух половин как Аристотель), а исследует как одно переходит в другое - как телесные состояния образуют душу и обратно, как душа активно влияет на телесные состояния. И куда уж дальше? Глубже этого заглянуть невозможно, поскольку дальше этого лишь "ничто".

    Но вернёмся к Спинозе. Аффекция обволакивает любой аффект, всякий наш аффект оказывается как бы зёрнышком, сердцевиной аффекции (воздействия внешнего тела на наше). Для живого существа смысл заключается не в том, считает Спиноза, чтобы ни с того и ни с сего заинтересоваться внешним миром и начать его познавать - с чего бы это? (и действительно откуда у нас эта тяга к познанию, откуда она берётся?), для живого существа смысл заключается в том, чтобы сохранять и по возможности преумножать силу своего существования - то есть живому существу интересно как меняются его собственные состояния и это прежде всего, а толчок к познанию возникает из того, что наши собственные состояния оказываются связанными с внешними воздействиями на них. Отсюда мы наконец-то начинаем понимать - почему мы так интересуемся познанием внешнего мира. Ведь это познание помогает нам улучшать свои состояния. Здесь нет ничего фантастического. Здесь есть только наше понимание, понятие о том, что происходит, но Спинозу называют фантастом, когда на самом деле его нужно было назвать тем, кто совершает самые сложные мыслительные операции о простейшем.

    Аффекция действует, мы подвержены самым разнообразным влияниям - ну поподвергались и забыли, зачем они нам, поподвергались и побежали дальше, но нет же, наше живое тело так устроено, что ощущает лучше ему или хуже (хотя порой и ошибается в сложных вопросах), а значит наше тело стремится к одному и отвращается от другого (то есть на рудиментарном уровне познаёт внешний мир), и наша душа так устроена, что стремится к такому же или лучшему существованию, так что извлекая из происходящих перемен идеи, она стремится теперь и познавать, становиться всё более свободной в своём самостоятельном приближении к благу.
Аффекция действует, а мы испытываем внутренний аффект - наше сокровище, наше богатство (которое у некоторых даже превращается в навязчивую манию под названием "моя прелесть"). Но в этой "прелести" прелестно именно то, что я сравниваю себя с самим собой и лишь отсюда и лишь спустя долгую цепочку опосредований я могу сравнивать и другие тела друг с другом. Если бы мой аффект был простой реакцией на воздействие внешнего тела (на аффекцию), то я, как живое существо, моментально попадал бы в жёсткую причинно-следственную связь и превращался бы в какой-нибудь механический шар или другой мёртвый объект, который не способен произвести внутреннее сравнение. Итак, аффект - это внутреннее сравнение - меня со мной же, но внимание (как добавляет Спиноза), сопровождаемое идеей о внешнем теле на меня подействовавшем. Начало и концы лежат вовне, но середина и сердцевина - полностью моя. Так вот, забегая вперёд, мы можем уже сказать, что человек становится свободным благодаря тому, что он этот внутренний механизм всякого живого существа, этот внутренний механизм свободы как бы "выворачивает наружу" - делая теперь и начала, и концы свободными - так позволяет сделать человеку адекватная идея о внешнем мире и о самом себе.