Начало 1968

Начало
«...Слона-то я и не приметил». 
«Любопытный»
Иван Андреевич Крылов


Необходимое Автобиографическое Извержение,

Никогда бы не пришло раньше в голову,
 что пойманный диалог между современными многоэтажными домами
 внезапно заставит вспомнить мою основу основ, начало моих начал.
 Два новеньких «небоскрёба» стояли на закате, и лёгкий ветер,
стремительно хаотично летая между ними в душный и чистый летний вечер,
выдал их реплики, направленные в адрес друг друга. 
Подумать только — современная архитектура!
 И вдруг вспомнилось ВСЁ  как истина в последней инстанции, в самом завершённом и законченном виде.
Да, точно — диалог — это суть и начало любой культуры.
Ну, что же, начинаю внимательно относиться к предметным реалиям нашего нынешнего позорного времени.
Но это лишь предисловие!
Итак, дома говорили в летнем вечере, уходящим в ночь.
И вот тогда  и пришло важнейшее в моей жизни воспоминание.
1968 год.
Я лежу в комнате родителей, на диване
 (утренняя комната  была для детей, комната мамы и папы — западная, где всё время закат)
и всматриваюсь в овальную картину на стене.
Так и не смог вспомнить точно — кто же был моим проводником.
Живопись, похоже выполнена  или в стиле барокко, или конца XIX века — западная.
Там были изображены в изящно вычурных позах какие-то трое проходимцев:
один, похожий внешне (очень) на Пушкина в розовом костюме гордо стоял и вроде бы указывал влево,
другой, в тёмно-синем, вылезал из какой-то горной расщелины (видимо, влетел туда по неосторожности),
третий, в глухо-коричневом, вроде бы помогал ему вылезти.
Картина  была тёмная, написаны были вроде сумерки,
цвет костюмов персонажей только угадывался...
Кажется, картина называлась «Авантюристы» или «Контрабандисты» — что-то в этом смысле.
Тайна, почему вообще родители повесили её у себя.
И, может быть, я, всматриваясь, уснул.
Может быть, всё это и было.
Может, я пережил первый осознанный творческий акт в жизни — при ясном рассудке. (Конечно, бурные и дикие фантазии мои захлёстывали меня  ещё и раньше —
мама не давала выйти из этого призрачного мира —
то есть, образная система, невероятный мир общения с несуществующим  —   
всё это уже было...
Но направленность, осознанность — понимание — зачем я, кто я, для чего я — появилось в этот момент!!)
Короче, они, трое зашевелились — наподобие современных gif-файлов.
И тот, кто как Пушкин, начал махать кистью руки влево, за пределы своей живописной плоскости, где, собственно, он и находился.
И привычный овал этой картины нечувствительно поплыл прямо  —  в реальность!
А точнее сказать, к окну, за которым и был золотой душный закат...
Я помню, что я допереводил глазами картину до окна до тех пор, пока не понял, что прямо там, за окнами, начинается тёплый великий Океан —
бушующие волны налетали огромными валами, манерно и изящно прорисованные — живопись залила, растворила собой реальность:
эти, трое, продолжили сюжетно собой и комнату, и окно, и всё, что за окном.
Итак, я, как наблюдатель, созерцал великий и прекрасный Океан в тёплых лучах заката, бриллиантовые и хрустальные горячие брызги летали,
темные прекрасные ветви изящной глухо-зелёной листвы кустарников и деревьев вместе с энергичными травами цвета тёмного изумруда, посверкивая в лучах оранжево-огненного заката, поползли из картины, заполняя собой пространство реальности за окном,
а тёплый ветер, как сюжетный исполнитель, всё расставлял в безупречное классическое размещение.
И, наконец, великой вершиной этого сумасшествия стало видение  на горизонте раздвигающихся кулис(?), где океанский горизонт стал безупречно равен плоскости театральной сцены, открывающейся медленно, торжественно и не спеша под тихую торжественную и радостную симфоническую музыку!!   
И вот скоро на сцену выдут ещё неведомые герои, и вот скоро начнётся этот бесконечный интригующий, бесконечно многослойный сюжет — длиной в настоящую вечность....
Конечно, потом мои восторженные рассказы о движущейся картине
(как и мой рассказ —  сознательно придуманный — о портрете Лермонтова, который бесконечно меня восхищал и которому я приписал свойство курить, когда в комнате никто не находился)
были немедленно отнесены к безответственному фантазированию и ставили под сомнение мою адекватность и умственные способности.
Так что всё это было затабуировано родителями на целых пятьдесят с лишним лет и только сейчас невероятным образом раскрылось!
Но именно тогда для меня навеки перестала существовать зависть, подражательство, графомания, имитации любой деятельности, мне стало всё равно, что подумают о моих фантазиях и обо мне лично другие, будут ли смеяться, будут ли презирать — я будто бы получил некое право в этот момент, и это право было просто неосязаемо безграничным.
У меня появилось ПРАВО НА НЕПОВТОРИМОСТЬ, право на творчество —
так можно было сказать, но, конечно, в лексике детсадовца нет места таким абстракциям. Ребёнок многое  - очень многое — чувствует, но потом, конечно, забывает.
Но у меня уже была тень воспоминания этого случая — в 1987 году, в Магдебурге, во сне, в бывшей казарме Luftwaffe, и этот сон был блестящей наградой под конец всего временного отрезка длиной в полтора года.
Личная моя убеждённость —
все тайны происхождения открываются без напряжений в нужный момент —
в какой? —  спросите их.

Июнь, 2021,