Паустовский

...Я не пойду просить ночлега у селянки.
Зачем тревожить спящий люд об эту пору?
Стоят стога - дома на скошенной делянке,
И заползу я в наспех вырытую нору.

Трава покрыта белым инеем, как солью.
А в сене сухо и тепло, как в комнатушке.
В селе гармоника исходит сладкой болью,
Всю ночь стучит в свою сухую колотушку

Нетрезвый сторож,соревнуясь с петухами -
Он как свеча, от водки призрачно светился.
Да провались куда - нибудь ты с потрохами! -
Так я сквозь сон о том беззлобно матерился.

Но ночь прошла - тревожна и полубессонна.
Иду на станцию в конец узкоколейки -
Там паровоз времен наверно, Стефенсона
Пищал фальцетом,как подпасок на жалейке.

Он был похож на самовар и керосинку.
Кряхтя, попыхивал трубой на остановках.
Потом с трудом, от напряженья выгнув спинку,
Он отходил, на стыках взбрыкивая ловко.

Нагретый солнцем запах дикого кипрея,
Волною душной наполнял собой вагоны.
И так доехать всем хотелось по - скорее,
Что я считал за перегоном перегоны.

Набилось люду, как сельдей в пузатой бочке -
Старухи древние и юные молодки,
Которым парни рвали желтые цветочки,
И мужики, нередко синие от водки.

Он отдувался, как тюлень, на полустанках.
Видать, опаздывал конечно - кто осудит?
Среди болот,озер заиленных останков,
Узкоколейку рыхлым сфагнумом не лудят.

Скромна Мещера, как картины Левитана.
Каких - то сказочных красот здесь не увидеть,
Но не увидеть - это так же будет странно,
Как ненароком самого себя обидеть.

Леса волнуются с таким великим гулом,
С протяжным воем, словно сука о щеночке.
В бочажных ямах листьев золота надуло -
Они на черном, будто буквы на веночке.

Вот,наконец,состав скрипя, остановился.
Я слез на станции с названием Пилево.
Мещерский край, я так к тебе сюда стремился,
Нигде такого нет безбашенного клева.

Нигде грибов таких размером, как корчаги,
Лесной лещины чумовые навороты,
Как седла конские наросты черной чаги,
И клады ханские, зарытые в болота.

Болота - мшары - это тысячи гектаров,
С сосной поросшими сухими островами,
Подрост обугленный от низовых пожаров,
И небо низкое раскинулось над вами.

Засилье клюквы,гонобобеля, брусники,
Во мхах коварных ноги тонут по - колено,
На скулах кочек гематомы голубики,
И трудно вырваться отсюда, как из плена.

Ну вот и озера блеснул рябой осколок.
Вода в нем черная, как мысли Торквемады.
Откинув старенькой палатки влажный полог,
Смотрю, как тучи формируются в армады.

Всю ночь шел дождь, она тянулась бесконечно.
Гонял упругую волну холодный ветер.
И лишь под утро яркий Сириус беспечно
Взошел и слепо замерцал в худом просвете.

Промокший остров, редко соснами поросший.
Он пахнет остро этой утренней порою.
(Плывущей мимо, белой пеной припорошен)
Хвоей и дымом, тленом, тиной и смолою.

Пора вставать. Восходит солнце. Иней тает.
Пески от утренней прохлады потемнели.
Я проверяю переметы и летает
Над ними чайка равнодушно, еле - еле.

Крючки пусты - наживка сточена уклейкой,
Но дальше леску тетивою натянуло -
На ней забился, чешуей сверкая клейкой,
Зачетный лещ,потом повис, красава, снуло.

За ним щуренок,и еще один, на счастье.
Засекся рак один с клешнястым брюхом даже.
Опять пустые, а в конце простецкой снасти,
С пяток чернющих окуней, как в печке сажа.

Готовлю юшку,чайник вешаю на палку,
Добавлю водки в перепревшую водицу.
Махну пять капель за удачную рыбалку,
Ведь напиваться в этом деле не годится.

Еще макну в уху для вкуса головешку,
Она получится с дымком, со вкусом смачным,
И поднеся ко рту из липы поварешку,
Пойму, что день грядущий сложится удачно.