Властитель слабый и лукавый-5

Тема этого романа — наша
противоречивая жизнь

ВЛАСТИТЕЛЬ СЛАБЫЙ И ЛУКАВЫЙ

Роман в стихах

... XLI.

Когда предвыборная гонка
Кружила выхрем по стране,
Герой наш был скромней ягнёнка,
От острых споров в стороне.
С телеэкранов кандидаты
Вели кипучие дебаты —
Как застарелый кризис наш
Удачней брать на абордаж.
Лишь Путин о своей программе
Нигде ни слова не сказал.
«Скажи – вы тут же и в оскал,
Меня и разнесёте сами», –
Так лидер гонки пошутил,
И в том резон не малый был.

XLII.

А между тем земной спаситель
Без плана шагу не ступил.
Он нашу общую обитель
На семь уделов разделил,
А сверху каждого удела
Своих людей поставил смело,
Чтоб под надзор могли попасть
И губернаторская власть,
И полувластье местных мэров.
Чтоб если только чуть чего,
Под зад правителя того.
(Увы, не счесть таких примеров).
Так он построил вертикаль,
Несокрушимую, как сталь.

XLIII.

И вновь он проявил натуру.
Единство полное любя,
Безвольную прокуратуру
Легко подмял он под себя.
И вот под росчерк прокурора
Расплата настигала скоро
Того, кто неугоден был,
Кто послушание забыл.
С верхушкой вел себя по-свински —
Изволь, в Бутырках посиди
Да сквозь решетку погляди!..
Что Березовский, что Гусинский,
Что Киселёв и что Пасько
Мог оказаться там легко.

XLIV.

И всё бы строго шло по плану,
Когда б ни дьявольские СМИ,
Что снова стали неустанно
Взахлёб качать права свои.
Росла молва о прокуроре:
Мол, сам в тюрьму он сядет вскоре,
Поскольку исполняет он
Заказ властей, а не закон.
Да что! о Путине вещали,
Что он диктатор, кэгэбист,
И, видимо, душой не чист,
И ад России обещали.
И вновь шумели о Чечне
Как о бессмысленной войне.

XLV.

О, журналистская настырность
В неправдах истину искать!
Ну, не хотите тихо, мирно —
И не живите, так сказать.
Подискутируйте, помайтесь,
В Москве без дела пошатайтесь,
Да приглядитесь там и тут,
Как люди умные живут.
И вот команду Киселёва,
Совсем Бабицкому под стать,
И не слыхать, и не видать.
Россия присмирела снова,
Хоть и давно — инстинкт вола! —
Смирнее смирного была.

XLVI.

Она, по сути, присмирела
С той послеельцинской поры,
Когда душой любого дела
Санктпетербургские орлы
И кэгэбисты становились.
Когда вдруг случаи открылись
Всеобщей слежки за людьми,
Уже забытой, черт возьми.
Да, кстати, и не только слежки...
Звонили этому, тому,
Что лучше было бы ему
Обдумать всё без всякой спешки
И уж затем не делать дел,
Какие делать он хотел.


XLVII.

Я всех уйму с моим народом, —
Наш царь в конгрессе говорил...
Но наш Барклай подобным родом
Лишь только мыслил. Скромен, мил,
Он грубо так не выражался.
Быть может, раза три сорвался
Слог кэгэбэшный с языка,
Зато остался  на  века.
«Мочить в сортире (террористов)!»;
Сказал: «Кто против нас пойдёт,
Тот и трех дней не проживёт»;
И на подколку журналиста:
«Что с “Курском”?» — головой мотнул
И улыбнулся: «Потонул».

XLVIII.

А впрочем, это не мешало
Являть, как стало ясно нам,
Свое невидимое жало
И критиканам, и врагам.
Когда наглеющее НАТО
На Русь надвинулось космато,
Барклай армаду кораблей
По хлябям северных морей
Бесстрашно двинул на ученье.
Оглох весь север от пальбы,
Но вновь грозящий перст судьбы,
Наверное, не без значенья:
Торпедный склад внутри рванул –
И «Курск» в минуту затонул...

XLIX.

Как моряки и дни, и ночи
Стучали в гибельный металл!
Но в это время Путин в Сочи
На жарком пляже отдыхал.
Ему бы бросить светский отдых
Да ближе к аду мук подводных,
К гряде других, холодных скал,
А он позднее так сказал:
«Приезд мой был бы лишь помехой.
Да я и с юга в меру сил
Спасением руководил».
И все же он туда поехал,
Когда проклятье горьких вдов
Качнуло вдруг гранит основ.

L.

Да... С флотом северным не вышло.
Но лишь утихла боль-тоска,
Он повернул приказов дышло
На сухопутные войска.
От Украины до Востока
Победоносно и жестоко
Прошли учебные бои.
Но как опять все те же СМИ
Над нашей мощью издевались:
Снаряды в танковых стволах
Взрывались, сея смерть и прах
(Наверно, чтоб враги боялись).
Флот, армия, снарядов пруд.
(Пусть и своих, но крепко бьют!)

(Продолжение следует)