Голгофа

Голгофа

Последний день из жизни Иисуса –
Он начинался пополудни в шесть.
В четверг друзья Иисуса соберутся
На тайную вечерю. В доме есть
Всё, что им нужно: хлеб, вино, Спаситель -
Пример смирения для каждого из них,
Он, совершенный в Слове их Учитель,
Покажет им на деле как любить…

1

Вот солнце будто зацепилось
За крышу храма, и Господь,
Предчувствуя кончину жизни,
Учеников Своих ведёт
В одеждах белых, запылённых.
В реке паломников они
На праздник Пасхи шли спокойно
В священный град Иерусалим.

Как драгоценный камень город
Лежал пред Господом своим,
Открытый был, как на ладони,
Поток людей в него входил.
Сверкая крепкими стенами
Град возвышался над холмами
И над долинами. С тоской
Иисус смотрел на город Свой,
Ведь Он пришёл чтоб дать надежду,
Покой, и мир, и благодать,
И плоть греховну и мятежну
Перед Всевышним оправдать…

О, как любил Иерусалим Он
И по нему Он слёзы лил –
Их утолить духовный голод
Хотел, но был ему не мил…
Желал собрать их и обнять их
Как птица маленьких птенцов,
Чтоб уберечь их от напасти
Им предлагал Свою любовь.
Господь протягивал к ним руки –
Избавить их от смертной муки
Своим всем сердцем Он желал,
Народ Его не принимал…
Иисус смотрел с большой тоской
На город издревле святой.
Он знал, что здесь, в Иерусалиме,
Его подстерегает гибель.

Пройдя Кедронскую долину,
Что означает «Божий суд»,
Они пришли к Иерусалиму.
Он понимал - Его там ждут.
Ещё чуть раньше Он отправил
Туда двоих учеников,
Чтоб горькие купили травы,
Чтоб ужин был для них готов…

Врата для всех ещё открыты,
Они вошли в Иерусалим.
Здесь ожидание Мессии
Усилил властвующий Рим.
То тут, то там войска стояли,
Порядок здешний охраняли –
На Пасху в город каждый вхож
И град на улей стал похож.
Со всей земли тогда известной
Стекался люд, стал город тесным…

По узким улочкам тенистым
Сновал туда-сюда народ –
Вот муж идёт от храма быстро,
Ягнёнка на плечах несёт,
За ним другой, а там и третий...
Все ожидали звук трубы.
Прохладный необычный вечер
Их торопил в дома свои –
Когда звук трубный раздавался
Все знали – праздник начинался…

В народе радость и волненье –
Святая Пасха впереди.
И в сей толпе идёт смиренно
Иисус, чтоб умереть за них.
Он - Агнец истинный от Неба,
Святее всех, белее снега…
А в это время Каиафа
Читал Исход в сиянье храма,
И в жертву агнцев приносили
В благодарение за милость
Святому Богу за Исход, -
Свободу получил народ от рабства.
Страдание до дна испито
И счастье  - выход из Египта.

2

Ученики спокойны были,
Никто из них не ликовал –
Слова Иисуса не забыли,
Что Он о смерти им сказал;
И Сам Господь сейчас молчал.
Виднелись кое-где огни…

Пройдя по улице они
В большую горницу вошли.
Уж скоро семь, вечеря близко,
Уходит время очень быстро,
Ягнёнок жарится в печи
И ужин ждут ученики.

Апостол Пётр, других крупнее,
(Ему ключи Господь доверит
От Царства Божия и Пётр            Матф.16:19
К спасенью многих приведёт).
Когда Господь его призвал
То Кифой Симона назвал.           Иоан.1:42
Он трижды возвестит Петру:      Матф.26:34;  Мар.14:30
«Не пропоёт ещё петух
Как ты три раза отречёшься»        Лук.22:34;   Иоан.13:38
А Пётр три раза возразит,
Что жизни он не пощадит
Ради Него…
Когда ж возьмут Христа под стражу,
Что знает он Христа, не скажет.
Тогда петух и пропоёт –
Пётр слёзы горькие прольёт,
Что Иисусу он перечил.
Ну а пока пасхальный вечер
Объединял с Христом Петра –
С Наставником ученика.

Андрей, наверно, посмелее –
Он сразу Господу поверил,
Когда Господь его призвал
То он словам Его внимал.
Иуда - тихий и спокойный,
Он - сын Иакова достойный;
Варфоломей - высокий, стройный;
Филипп - доверчивый, довольный.
Иаков, не сводивший глаз
С Иисуса в этот день и час,
В Христа сейчас с трудом он верил -
Иаков, он же сын Алфеев.
Когда Господь к нему взывал,
Его Он братом называл.
Христа ровесник -Канонит,
Симон Зилот стоит молчит,
И недоверчивый Фома близнец,
Что плотничал тогда.
Иаков Зеведеев рядом
Стоит со взглядом виноватым;
И Иоанн, что брат ему,
Он льнул к Спасителю Христу;   
И обаятельный Матфей,
Что слыл нечистым средь людей
За то, что подать собирал
Со всех за ввезенный товар
                на берег -
От рыбы, пойманной сетями,
До привезённого морями
Сюда железа. Он, Матфей,
Карьерой жертвовал своей –
Ради Христа оставил всё,
Откликнулся на зов Его.
Господь назвал Его Матфеем -
«Дар Ягве», ныне - мытарь Левий.

Иуда здесь, Искариот,
Был полон всяческих забот:
На нём передник с карманами,
Подмышкой сундучок с деньгами,
Куда он складывал казну
И не указ никто ему…

В числе апостолов Иуда
Стоит последним. Тяжесть груза,
Что сам себе он изберёт,
Его ко древу приведёт
Чуть позже, а сейчас Господь
К Себе учеников зовёт.
Пример смирения даёт -
Сосуд с водою поднимает
И ноги Сам им омывает.

Пётр, под себя сдвигая ноги,
Что запылились от дороги, 
Поставил Господу запрет:
«Ты не умоешь ног вовек
Моих, Господь!» Сей человек
Перечил ныне воле Бога.
Ответа ждать пришлось недолго:
«Когда Я ноги не умою,
Не будешь часть иметь со Мною!»

Чтоб их смиренью научить
Он должен ноги Сам омыть.
Господь им, слугам, ноги мыл -
Их добродетели учил.
Себя не ставил выше всех
Для них, апостолов, пример.
Ведь раб не больше Господина
Коль снизошёл Он до того,
Что ноги Сам Господь омыл им.
Так должен Пётр и все они
К живущим в мире снизойти,
И не считать то униженьем,
Но перед Господом смиреньем.

Итак, собралось их двенадцать,
Тринадцать вместе со Христом.
Наполнен ароматом дом,
На блюдах пряная трава,
Ещё дымят в печи дрова,
Желанный ужин - мясо здесь,
Что могут только в праздник есть.

3

Омыв ладони все свои
К столу спокойно подошли.
На скатерть белую стола
Ягнёнка ставит их слуга
С румяной корочкой. Господь
Сосуд с вином потом возьмёт,
Молитву в небо вознесёт…

Сейчас звучат Его слова:
«Я Пасху есть сию желал
Вперёд страданья Моего
И с вами разделить её» …
Он дальше слово продолжал,
Но вряд ли кто-то понимал
Какой в том смысл. Переглянулись,
Понять пытаясь Иисуса.
Он очень много говорил,
Святым их истинам учил.
Не всё они воспринимали
Когда Его не понимали.

Спокойно вечер продолжался,               
Трапезой каждый насыщался.
Простые люди за столом;
Объединяла всех любовь,
Любовь к Учителю Христу –
Они доверились Ему!

С вниманьем слушали Его
И слово вышло от Него:
«Ядущий хлеб со Мною рядом
Он поднял на Меня пяту…»
Здесь много говорить не надо -
Иуда выбирал судьбу,
И выбрал путь себе греховный,
И нет пути ему назад –
Отверг он Истины свободу,
Не рай он выбрал – выбрал ад.

Настал момент, когда Спаситель
Сказал предчувствием горя:
«Один из вас предаст Меня!»
И вряд ли кто осознавал
Всю горечь слов, что Он сказал.

В лице Иуда изменился
В свои он думы погрузился…
«Не я ли Господи? Не я ли?» -
Вопрос Иисусу задавали
Ученики. Они назвали
Иисуса Господом своим,
Иуда ж «Равви» говорил-
Не больше чем Учитель Он,
Ведь «нарушал» святой закон.

И прозвучал Христа ответ:
«Кому подам Я в руки хлеб…»
Ученики переглянулись,
Тогда заёрзался Иуда -
Уже владел им сатана,
Царила в сердце темнота…

4

Ещё до Пасхи он договорился
С первосвященниками,
Что Христа им выдаст,
Один момент ему удобный нужен
И он первосвященникам услужит.
От мыслей голова кипит:
Коль Он о смерти говорит,
Пожалуй, не Мессия Он,
И не взойдёт на царский трон.
Какая польза от Него
Коль ищут погубить Его?

И мысли в голове его роятся:
«Ни царства не увижу, ни богатства.
Зачем пошёл за Иисусом я?
Гонение и бедность ждут меня…
Судьба Христа предрешена.
Пойду властям Его предам,
Смогу немного заработать.
И если я сейчас уйду,
То душу я свою спасу,
И подозренье отведу
Я от себя. Да, я уйду…»

Конечно, Иисус всё знал
Ещё тогда, когда сказал:
«Я не двенадцать ли избрал?
Но среди вас стоит один,
Он преисподней господин».    Ин.6:70

Читал Господь Иуды мысли.
Иуда друг, но он нечистый.
Кусок Иуде протянул,
Предатель с трепетом взглянул …
Господь тем самым обличал
Его, он снова промолчал;
Тогда Иисус ему сказал:
«Что делаешь, скорее делай».
Иуда встал и вышел в двери.

5

Дорога в ночь. Во тьме он скрылся
И к Каиафе устремился…
Он шёл туда, где света нет,
Чтоб тридцать получить монет…
И вот он - дом! Стоит привратник,
Как полагается у знати.
Дрожал Иуда, но сказал,
Чтоб Каиафу он позвал.
Пришёл к нему первосвященник
В одеждах очень дорогих,
Его изысканным манерам
Добавил вес и строгий вид.

- «Ты кто такой? В ночное время
Зачем ко мне сюда пришёл?»
- «Искариот. Иисуса друг я.
Я к вам с известием пришёл…»
Священники, что были рядом,
Его оценивали взглядом…

Иуда быстро сообщил,
Что Иисус сейчас сидит
Недалеко с учениками –
Как пролетает путь свой камень
Три раза брошенный рукой,
И нет надежды никакой
На этот раз Ему уйти -
«Я помогу Его найти!..»

И драматичный сей момент
В истории оставил след …
Лукаво сердце у людей –
Первосвященник и злодей
Объединились против Бога…
Предателю не нужно много -
Лишь цену малую раба
Дал Каиафа за Христа.
Иуда быстро согласился,
Первосвященник ободрился -
Такой он случай долго ждал,
А тут пришёл, Христа предал
Его же друг! Он ликовал.

Иуду мысль посетила:
«Наверно мало попросил я!
Он дал бы столько, сколько б я
Просил бы сразу для себя!»
Но дело сделано. В ответ
Получит тридцать он монет.

Кого Иуда продавал?
Того, Кто вечность обещал ему.
За серебро монет
Мессию продал, продал Свет!

6

Но Каиафа сам не мог
Решать какое-либо дело
И к Анне, к тестю он пошёл
Сказать мол: «Тут такое дело,
Здесь человек стоит один,
Он Иисуса ученик
И знает, где сейчас «смутьян».
Скажи, что должен сделать я?»
«Иди к Пилату. Даст отряд
И чтоб не скрылся сей «смутьян».

Совет от Анны получив,
Первосвященник поспешил
К Пилату – он был прокуратор.
Его на должность ту поставил
Тиберий Цезарь и теперь
Он главный в Иудее всей.
Да и в Самарии он тоже
Правитель - главный их вельможа.
Но заходить во двор Пилата
Не соизволил Каиафа –
Боялся оскверниться он
И так остался за двором.

У врат топтался Каиафа
Весь в ожидании Пилата,
Немного времени спустя
Пред ним стоял уже Пилат.
Представил Каиафа дело,
Он говорил почти что смело:
«Дай разрешенье взять отряд
Я знаю, где сейчас «смутьян»,
И до рассвета ждать нельзя -
Народом переполнен град,
Чтоб избежать нам мятежа
Сейчас Иисуса нужно взять…».
Так он с Пилатом говорил,
Хотя сам не благоволил
К его персоне, ведь Пилат
Язычник он и виноват
Во многих бедах иудеев.
Но тут совсем другое дело…

Пилат, конечно, согласился.
Чего хотел, того добился…
Ведь о Христе слыхал он тоже,
Боялся - бунт поднять Он может.
Ответил: «Будет вам отряд»
И скрылся в темноте Пилат.

Первосвященник Каиафа
Хотел Христа под стражу взять
Без шума, тихо, без огласки
Пилату Понтию отдать…
И сожалел, что он не взял
Под стражу раньше Иисуса,
Когда народ о Нём не знал.
Теперь же шло за Иисусом
Народу столько, что вся власть
Покой теряла от «смутьяна».
За что такая им напасть,
Что входит Он под крышу храма,
И учит Своему народ,
И за Собою их ведёт?

И Каиафа торопился,
При этом очень сильно злился,
Что не идёт никак отряд,
Чтобы Христа под стражу взять…
Схватить им нужно до рассвета
И чтоб успеть ещё при этом
За богохульство осудить,
Камнями до зари побить.

Но Каиафа твёрдо знает,
Что ночью суд не совершают -
Закон такое запрещает.
И лучший был бы вариант,
Чтоб римский Понтия солдат
Его при схватке умертвил,
Копьём бы грудь Его пробил,
Чтоб Кровь на римлянах была,
И отвечал за смерть Пилат,
На случай если сей «смутьян»
Окажется Мессия Сам.

Так размышлял первосвященник
И коротал при этом время…
И вот пред ним стоит наряд -
Из римских воинов отряд.

7

Спаситель знал всё наперёд:
Как через город Он пройдёт,
Как предадут Его на смерть…
Он знал, что должен умереть,
И потому спешил сказать
Им очень важные слова -
Ученикам, что были рядом.
Как будто где-то прочитал Он
О Своей жизни на земле,
Времён грядущих на заре…
Он знал, что будет поминутно.
И где, и с кем теперь Иуда…

А между тем, слова Христа
Звучали вновь к ученикам.
Они вечерей наслаждались,
Водою руки омывали
Как полагается у них;
Господь привстал и дом утих.

Он от обряда отступает:
Взяв хлеб, его благословляет,
И преломляет, раздаёт,
Сказав: «Сей хлеб - то Тело есть Моё
Ломимое за вас,
В воспоминание Моё
Вы ешьте каждый раз…»
И чашу так же разделил
С друзьями Иисус.
Тогда из чаши каждый пил
«Завет в ней Новый,– говорил, -
 Я Кровью вас спасу!»
Всё изменилось в этот миг.
Учитель отступал
От тех традиций, что и Сам
Когда-то исполнял –
Завет не тот, который есть
И чтут из года в год.
Завет в Крови, который здесь
Прощение даёт
По благодати, по любви,
По милости Отца.
Он - Божий Сын! Завет в Крови
В той, что прольёт Он Сам!

Как понимать все те слова
Что Он друзьям сказал?
У всех сидящих на глазах
Он Ветхий отменял?..
Что будет дальше? Как им жить?
Ведь нужно же теперь
Всю жизнь свою переменить,
Закрыть для прежней дверь?..

И каждый в доме понимал
За Кем они идут,
Что ждёт не славы пьедестал,
А ждёт народный суд.
Но им даровано Христом
По правде, свято жить,
И многих грешников потом
Сердца переменить…

Но кто захочет отступить
От тех традиций и обрядов,
Что так пытались сохранить
Других не принимая взглядов?..

8

Вечеря близилась к концу.
«Друзья, сейчас Я в сад пойду:
Мне очень нужно помолиться,
Перед кончиной укрепиться…»
Он вышел тихо и спокойно,
Ученики пошли за Ним…
Как овцы шли все добровольно
Пройти желая часть пути.
И по дороге в Гефсиману
Господь их нежно наставлял.
Они слова те принимали
А Он в сердцах их растворял.

Когда при них Господь молился,
Они узнали цель прихода -
Должны они соединиться
Все со Христом в Едином Боге!
Почти всё сказано; они
За Господом послушно шли.

Чудес теперь уже не будет,
Не будет и проповедей,
Пойдут совсем другие будни -
Врагами станут для людей…


Рождён Спаситель Человеком.
Как человека ждала смерть,
И на Кресте сомкнуться веки,
Он в мир пришёл, чтоб умереть…
Его божественность и святость
Нет, не избавят от стыда,
От боли, страха – Он познает
Всю скорбь позорного креста.

Позвав с Собой учеников -
Петра, Иакова, Иоанна,
Он в Гефсиманию зашёл;
В тени дерев ночного сада
Сказал им с болью, откровенно:
«Душа Моя скорбит смертельно…
Побудьте, бодрствуйте со Мною».
И отойдя молился Богу…

Так наперёд сказал Исайя,
Что Бог возложит на Него
Все преступления, от рая –
Весь груз чудовищных грехов.
И этот груз давил на плечи,
Лоб покрывал солёный пот,
И свежий и прохладный ветер
Не сможет остудить Его…

Иуда был весьма довольным –
Доверье власти заслужил
Без выполнения условий –
Он думал: стал для них своим…
И к Иисусу направляясь
Он впереди отряда шёл.
У воинов мечи сверкают…
Первосвященник следом брёл…

А Иисус, вот в это время,
Перед Отцом склонял колени
В саду, где масло выжимали…
Ученики Его дремали
Поужинав весьма неплохо,
А звёзд на небе столько много:
Бери, черпай их хоть рукой,
Не видно тучки ни одной!

Когда апостолы все спали,
Злодеи очень хлопотали
О том, чтоб взять Христа под стражу;
Иуда был по горло занят
С тех пор, как он ушёл с вечери
Оставив свет в ночное время…

9

Оливы лунный свет ловили,
Умолкли птицы, и в саду,
Казалось, жизнь остановилась,
Пытаясь изменить судьбу…
И преклонив Свои колени
Иисус взывал, в сей час к Отцу.
Нет, в сердце не было сомнений,
Он должен жизнь отдать Свою
Для искупления народа
Того, который не в себе
Сейчас спешит к Царю свободы
И держит «меч» в своей руке.
Там слуги храма, люди стражи,
Часть гарнизона, что из башни Антонии,
Священников немало тут
И с ними во главе трибун.

Иисус всё знал, и Он молился.
Ему хотелось укрепиться …
О, этот час молитвы к Богу –
Предвосхищение Голгофы.
Кровавым потом покрывался
Молясь Отцу. Он сокрушался
Ещё за долго до того,
Как в сад войдёт предать Его
Один Его же ученик.
И к камню Иисус приник:
«Минует чаша пусть Меня
Но, впрочем, воля не Моя…
Твоя во всём да будет воля…»
Слова соединились с болью.
Вдруг ангел Божий появился
Господь взглянул и укрепился.

10

Иуда к саду приближался.
Совсем короткий путь остался;
Ведёт он стражников, солдат -
Из римских воинов отряд.
Со лба рукою вытер пот -
Всех в Гефсиманию ведёт…

Как звери дикие выходят
И жертву нужную находят,
Так шёл отряд с Иудой ночью
Схватить Того, Кто даст свободу.
Чеканят шаг, гремят доспехи
И в темноте сверкает меч;
Не ради славы и утехи
Хотел и Пётр свой меч извлечь…
И то случится, но чуть позже
Сейчас он дремлет в узах ночи.

К ученикам идёт Господь –
«Вы почиваете ещё?
Вот предающий очень близко»;
Ученики проснулись быстро.
Ещё Господь им говорил, -
Народ их тут же окружил.
В руках и колья и мечи -
Так зло свершается в ночи…

Отряд приблизился мгновенно
И окружив Христа, стоят.
Чтоб не ошиблись фарисеи,
Христа Иуда целовал
И этим знак им всем подал,
Что это Тот, Кого те ищут.
Вдруг Пётр выступил в защиту
И меч сверкнул в Его руке,
И кровь размазав по щеке
Схватился раб. Упало ухо…
О чудесах ходили слухи
А здесь сейчас Господь берёт,
И ухо к телу пристаёт,
Оно на месте – слышит раб…
Господь собравшимся сказал:
«Как на разбойника вы вышли
С мечами, чтобы взять Меня».
И весь народ Иисуса слышал:
«Я в храме каждый день бывал
Тогда не брали вы Меня…».

В глаза Спасителю смотрели:
Они своей добились цели!
Сейчас возьмут и поведут,
И отдадут Его под суд,
Уже Он выскользнуть не сможет
И кто Ему теперь поможет?
Ведь с ними воины с мечами.
И саддукеи ликовали…

Наверно каждый тогда думал,
Что Богу искренно он служит -
Вот «богохульника» возьмут
И страшной смерти предадут…

Иуда – смерти проводник;
И в сад не тайно он проник,
Знал место отдыха Иуда -
Он часто был здесь с Иисусом.
В числе двенадцати друзей
Он был как свой. Сказать верней,
Он был в их группе казначеем.
И вот стоит средь фарисеев
И для друзей теперь чужой,
И для священников не свой.

11

Иисус молился за Иуду…
Когда призвал, то было чудо,
Ведь знал Спаситель – он предаст,
Но дал ему спасенья шанс.                Лук. 6: 12-16
К нему Он в притче говорил,
Чтоб он мамоне не служил;          Лук.  16:1-13
Сказал, что нет для Бога тайны
И сердце каждого Он знает…
Отверг Иуда те слова,
Ведь сребролюбия и зла
Премного в сердце жадном было.       Ин. 12:4-6
Он сам себе «копал могилу» …

Господь раскаянья так ждал,
При всех с любовью обличал,
Чтоб совесть пробудить его,
Но он желал лишь одного –
Деньгами ящик наполнял,
Обогащения искал.
Молчала совесть, правил грех;
Он думал - в ящике успех…

Престол небесный променял               Мф. 19. 28
На деньги, что священник дал –
За плату малую раба,
Он так оценивал Христа…
Иуда – дьявол! Знал то Бог,       Ин.6: 70
Но шанс спастись забрать не мог…

Господь его не обделил,
Его дарами наделил -             Мф. 10:1-4
Слова Свои ему вручил,
Чтоб он народ земли учил…

Он избран Богом был для славы,
Но сам дурную выбрал славу
И имя дивное своё
Он в грязь втоптал. Уже на нём
Клеймо предательства на веки
И нет несчастней человека…
За звон серебряных монет
Не купишь вечность. Нет! Нет! Нет,

Ему бы лучше не родиться,
Друзей своих не видеть лица,
И не идти в Иерусалим,
Где будет жадностью гоним
Он в преисподнюю, где тьма,
Где ад предъявит все права.

Господь пред ним как есть стоит
И так спокойно говорит:
«Кого вы ищите, Меня?
Иисуса Назарея?  Я!
Меня вы взять пришли? Ведите.
Учеников же отпустите».

12

Народ, народ, какую милость
Тебе Всевышний оказал,
Неужто, вправду вы забыли
Как Он кормил и исцелял?
Неужто мысль не посетила,
Что Он и в правду Божий Сын?
И содрогнулись вдруг оливы:
«Власть отдана на время злым».

Не осудил Христос Иуду,
Хотя Сам знал – предатель он.
Пред всеми мог Он сделать чудо,
Позвать на помощь легион,
И не один, не два, ни девять
Но цель другая у Него –
Он понимал, что в это время
Зависит только от Него
Жизнь всех людей, всех поколений
От сотворения земли
До тех времён, когда последний
Здесь путь нелёгкий завершит.
Он знал, что тварь ударит больно,
Но принял участь добровольно…

И взяв под стражу, повели,
И к дому Анны привели;
А Пётр следовал за Ним,
Переживанием гоним.

Он был решителен в саду,
Сейчас внутри царит испуг…
Что будет дальше, он не знает.
Его те люди окружают,
Что приходили взять Христа,
Сейчас стоят все у костра…

13

Услышав шум народа, Анна,
Поспешно вышел на веранду.
Здесь во дворе толпа стояла,
Христа Иисуса окружала,
В руках и колья и мечи.
«Кого сюда вы привели?», -
Со строгим взглядом бросил Анна.
«Мы привели к тебе «смутьяна»,
Он называет Божьим Сыном
Себя прилюдно и Мессией…».

«Пусть подойдёт ко мне поближе,
Хочу глаза Его увидеть, -
Вдруг резко высказался Анна, –
Его видите на веранду…».

Уже связавшего, за руки
Они тащили Иисуса,
Его и били, и толкали,
При этом громко обвиняли…

Старик смотрел в лицо Христа,
И вспомнил день, когда во храм
Вошёл Иисус и опрокинул
Столы менял, их обвинял,
И скот при храме разогнал.
И тем немало Он доставил
Ущерба от торгов. Заставил
Покинуть храм всех продающих –
Он вёл Себя как Всемогущий.
Но за прилавками стояли
Все люди Анны – отдавали
Всю прибыль праздничных торгов
Первосвященнику в ладонь.
И вот теперь Он перед ним
Толпой унижен и избит…

Смотря в лицо Христа-«смутьяна»,
Спросил первосвященник Анна:
«Чему народ земли Ты учишь?
За ересь ждёт какая участь,
Ты знаешь?», Иисус сказал:
«Я в храме каждый день бывал
И тайно Я не говорил.
Спроси у тех, кого учил,
Что спрашиваешь ты Меня?»
И стражник руку вдруг поднял,
Ударил сильно по лицу,
Сказав с жестокостью Ему:

«Ты как святому отвечаешь?
Первосвященник пред Тобой!»
Христа пронзила эта боль,
И Он, встряхнувши головой,
Спокойно стражника спросил:
“Я что худого говорил?
Сказал что худо – покажи.
А если это хорошо
За что тогда Меня ты бьёшь?»

От слов таких смутился Анна:
«Его ведите к Каиафе…»
И разъярённая толпа
В дом Каиафы повела.
Опять насмешки и побои;
Он серым стал от страшной боли…

14

А Пётр грелся у костра.
Одна служанка подошла,
Всмотревшись пристально в Петра
Сказала: «был и этот там!».
Но Пётр, открыв свои уста,
Отрёкся сразу от Него:
«Что ты, не знаю я Его!»
Потом другой Петра узнал,
Пётр и ему тогда сказал:
«Я не из тех, кто с Ним ходил…»
С дрожащим сердцем говорил.

- «Да он же галилеянин, -
Ещё одна его узнала, -
Ходил он вместе со смутьяном!»
 - «Что говоришь? Его не знаю…», -
В ответ сказал он ей и стух;
И в этот миг пропел петух.

Взглянул Господь Петру в глаза
И Пётр начал вспоминать,
Что Иисус предупреждал,
Пред всеми так ему сказал,
Что трижды Пётр отречётся
Пока зоря над ним проснётся,
И пропоёт тогда петух.
Смутился в сердце его дух,
Он вышел вон и там заплакал,
Не выдержал врага атаку.
Большая сила этот страх -
Он повергает сердце в прах…


А над Христом святым ругались,
В своём безумье издевались
И по лицу Иисуса били,
Его, Святого, окружили,
Допрашивали очень строго,
Вопросов задавали много,
В словах хотели уловить,
Чтоб можно было обвинить…

Грязны Христа босые ноги
И худощавое лицо
Запекшейся покрыто Кровью,
Припухли веки, в теле боль…
Его толкали, и пинали,
И снова били по щекам;
Ему вопросы задавали,
И тут же много упрекали,
Что Он разрушит Божий храм
И Сам в три дня его воздвигнет.
И возмущаясь, говорили
Между собой – «Он не Мессия,
Он - богохульник, шарлатан».
В защиту, нет, никто не встал.

Но Он им так не говорил.
Он говорил: «Разрушьте вы…».
Они слова перекрутили
И этой ложью обвинили…

Но обвинений маловато,
Усмотрит вряд ли прокуратор
Преступника в лице Христа.
Первосвященник тут же встал
И очень громко закричал:
«Я заклинаю Тебя Богом
Скажи нам прямо, Ты Христос?»
И вдруг в ответ услышал слово:
«Что Я, ты сам здесь произнёс.
И даже говорю Я вам,
Отныне узрите Меня
Сидящего с небесной Силой,
Грядущего на облаках
Небесных … И гора
Свалилась с плеч – первосвященник
Услышал то, что он хотел.
Есть доказательство - «мошенник»
Пред всем народом дал ответ,
Теперь и осудить несложно.
Молчит защита – её нет,
А Иисус стоит спокойно,
Ждёт осуждения на смерть.

Свидетель весь синедрион -
Пред ними Царь – Мессия Он!

Перекосились судей лица
От гнева глядя на Него.
Он мог всем тут же возразить им,
Что запрещает им закон
Судить кого-то до рассвета
И предавать виновных смерти
В тот день, когда свидетель скажет
И на виновного укажет…
Он мог их много обличать,
Но Он молчал, но Он молчал…

Сказали все: «Ты Божий Сын?»
 - «Не Я то говорю, а вы!».
И закричал синедрион:
«Повинен смерти! Грешник Он!
Есть доказательство - «смутьян»
Пред всеми Сам сейчас сказал
Что Он Мессия – есть ответ!
Смерть Иисусу. Смерть, смерть, смерть…», -
В неистовстве кричали все.

15

Первосвященник заявил:
«Я объявляю перерыв
Всем до утра, и вот потом
Мы зачитаем приговор…».
И судьи с мест своих вставали,
И подойдя к Христу, плевали
Ему в лицо, толпа гудела,
И подходили очень смело,
И били кулаками в грудь
Крича во гневе: «Смерть Ему!»;
Вновь издевательства и боль,
В открытых ранах щимит соль…

Распорядился Каиафа
Чтоб охраняли здесь «смутьяна»;
Схватив Избитого за руки
Христа во двор  тащили слуги
Через веранду, и потом
По ступеням из камня - двор.
И, как и все, над Ним глумились,
И оскорбляя, сильно били.

Священник из синедриона
К Христу так близко подошёл,
Рассматривал Его он долго,
Но ничего в Нём не нашёл,
Что привлекало бы к Нему:
Избит, оплёван и к Нему
Лишь отвращение у всех -
Вот так избил Христа наш грех…

Неподалёку Иоанн
За Иисусом наблюдал.
Едва-едва Христа апостол
Сдержал в глазах печальных слёзы…
Ему бы сильных два крыла
Чтоб улететь сейчас туда,
Где мама Иисуса ждёт.
Она не знает - Сын её
Уже истерзан и избит,
У матери душа болит…
Ведь скоро праздник, где же Сын?
И Иоанн к ней поспешил,
Чтобы сказать: Христа схватили
Синедрионом осудили…

16

А на восток направив взгляд
На возвышении стоял
Дежурный храма – он всё ждал,
Когда вершин Моабских гор
Коснётся луч и он не мог
Взгляд отвести от тех вершин;
Вдруг небо стало золотым…
Ладони рупором сложив
Он очень громко крикнул вниз,
Что гор коснулся солнца диск.
И далеко внизу звучал
(Так соблюдался ритуал)
Вопрос священника: «Скажи
Светло ли небо до Хеврона?»

Левит прикрыл глаза рукой
И к югу холмы осмотрел.
За Вифлеемом далеко
Хеврона он увидел стены
И громко крикнул вниз он: «Да!
В Иерусалиме день настал!»
Старейшина в ладони хлопнул
И трубы поднесли к губам
Священники. Готов был храм,
А с ним и весь Иерусалим
Встречать сияние зари.

И в трубы трижды протрубили,
И эхо в город проходило -
От сна всех дремлющих будило.

И к исполнению обрядов
Все приступили в Божьем храме…
Ворота для людей открыты
И люди устремились в храм;
И растекаясь по дворам
Напоминали водопад
Идя по лестницам. В сей час
Начнётся праздничный обряд.
В молебне каждый бормотал
О тех грехах, что совершал.

Грехи пред Ягве открывали,
Затем Писание читали
И пелись псалмы, а потом,
Священник в чаше золотой
Воды подал ягнёнку – жертве
И предварительно связав,
Ложили жертву на алтарь.
 Совсем немного подождав
Священник перерезал горло,
Другой собрал всю кровь и там
Кропил ей каменный алтарь…

Традиционным приношеньем
Начался день, но вскоре он
Закончится иною Жертвой,
Что всех очистит от грехов -
Все племена и все народы
Всех, кто направит к Жертве взоры!

17

Лишь солнце в небо поднялось,
Старейшин много собралось.
И, мимо проходя Христа,
Один ругал, другой молчал,
А кто с презрением смотрел,
Но плюнуть в Господа не смел…
И вновь ввели в синедрион:
«Скажи нам всем, Ты ли Христос?».
А время быстро убегало
И солнце выше поднималось;
Вдруг, на пороге стал слуга
И страже передал приказ,
Чтоб в храм Иисуса привели.
Его по улице вели
Через Сионскую гору;,
Чрез Тиропенскую долину,
По виадуку прямо в храм;
И вряд ли кто-то узнавал
В избитом этом Человеке
Того Христа из Назарета,
Который многих исцелял
И многим Царство обещал…

Средь тех, кто был тогда у дома,
Был и Иуда. За работу
Он получил уже. Теперь
Он на Учителя смотрел
С большой досадой -
Что же будет?
Его Учителя осудят?
Неужто смерти предадут?
Не заслужил такой Он суд.
Ведь нет добрее Человека!
Пусть не Мессия Он и что ж,
Да разве храму Он помеха?
По телу пробежала дрожь…
А мимо следовал конвой,
Толкая Жертву пред собой.

Объял Иуду сильный ужас.
Он стал твердить себе тогда,
Что не хотел он для Христа
Такой вот участи и мести.
Пусть что угодно – но не смерти…
Набросив быстро капюшон
(Хотел лицо запрятать он.
Ему необходимо знать
Что будет дальше, так сказать).
И, обезумевши от горя,
Он шёл за стражниками вслед
И слышал звон своих монет…

Он понимал, какую боль
Нанёс Учителю святому;
Он плёлся за Христом без слов
И ком сдавил Иуде горло;
И, не желая отставать
Он от Того, Кого предал,
Так шёл до храмовых ворот,
И там смешавшийся с толпой
Он незамеченный проник
Вовнутрь храма. Ученик
Как будто в панике стоял,
Ему хотелось подбежать
И взять за руку Иисуса
И убежать куда-нибудь…
Такую муку
Он не желает для Христа…
Но он не может – слишком поздно,
Забрать Иисуса невозможно,
Над Ним сгущалась тень креста…

Все жаждут крови… Осторожно
За всем Иуда наблюдал.
Теперь, всё видя, понимал он
Что Невиновного предал
И сокрушался сам, что он
Виновен в том, что со Христом
Так поступают – унижают
 И оскорбляя обвиняют…

18

А по соседству, в части храма,
Синедрион собрался в зале.
Иисуса привели туда,
Чтоб слышал приговор суда –
Его считали «существом»
Не исполняющим закон
И потому опасен Он,
Что развращает весь народ,
Нет больше сил Его терпеть,
Он должен быстро умереть.

Усмешки вызвал вид Его –
Сводило мышцы ног Его
(Уж больше суток Он не спит,
Измучен сильно и избит),
Он жаждал пить, но попросить
Не мог - то было б неразумным,
Он дал бы повод всем безумным
Ещё возможность поглумиться.
Как ни хотелось бы напиться,
Спокойствие хранил внутри
И губы смачивал язык.

Христа не разбирали дело,
Ведь Каиафа так умело
Представил всё уже давно
И ждёт от всех он лишь одно -
Чтоб утвердили приговор,
Который был зачитан ночью.
Ещё при том добавил он:
«Чтоб нам исполнить весь закон
Нам нужно суд перенести
Всего на день, но впереди
Уже суббота, до неё
Осталось несколько часов…»

Напомнил Каиафа им,
Что осквернял Иисус субботу,
Что исцелял слепых, больных
И делал это по субботам.

И если нам гласит закон:
«Мечём живёт кто, тот мечём
Убитый будет!», - справедливо,
Сего смутьяна чтоб убили
До наступления субботы -
- «Он богохульник!», - восклицал
И тем усиливал накал.
Он проявлял тогда заботу
Не о законе, он желал
Чтоб смерти суд Христа предал.

На время слушания, слуги
Христу освободили руки
И Он запястья потирал,
Что онемели. Он стоял
И приговор Свой ожидал.

Он видел, знал как Каиафа
Шептался в зале – говорил:
«Пора вести Его к Пилату
И там поддержку получить…»
Пилат - язычник, он не станет
В подробности вдаваться их.
Ещё вчера, без колебаний
К кресту приговорил двоих
И те, в Антонии темнице,
Томятся, ждут, когда свершится
Над ними смертный приговор…
- «И Этого мы к ним причтём…»

19

Но Каиафа и Пилат
Между собою власть делили
И были трения не раз –
Они друг друга невзлюбили,
И каждый выжидал момент,
Чтобы соперника унизить
И этот случай – не секрет
Когда Пилат вдруг скажет: «Нет!»,
Мог Каиафу отодвинуть.

И Каиафа понимал,
Что если вдруг поймёт Пилат,
Что здесь вопрос религиозный,
То ждать он может что угодно.
Пилат сказать им может: «Нет»,
Такой не нужен им ответ.
И дело нужно так представить –
В такое русло всё направить,
Чтоб тот при всех сказал им: «Да»
И не осталось бы следа
От подозрений в этом деле.
Его раздумье на пределе…
И предложил один из них,
Что было бы неплохо им
Собрать толпу перед Пилатом,
Чтоб те кричали, что им скажут.

Распорядился Каиафа:
«Чтоб миром всем идти к Пилату
Народ из храма соберите
И всех с собою приведите
Для шествия, тогда Пилат
Согласие на казнь нам даст».

20

На краю портика стоял
Тот, кто Учителя предал.
Иуда очень знать хотел,
Что высший там решил совет.
От напряжения дрожал,
Вмиг постарел и застонал,
Не находил покоя мозг –
Зачем предал Иисуса он?
Зачем ушёл из Кариота
Где жизнь спокойна, беззаботна?
Как убедить синедрион
Что вовсе не преступник Он,
Тот Человек, что осудили;
К чему ж Его приговорили?..
О, если б мог сейчас сказать:
«Я не хотел Иисусу зла,
Что невиновен так же Он
Как агнец, закланный ножом,
Ещё сутра и жертвой пал».
Но он боялся, он дрожал…

Вокруг него собрались люди
И в каждом видел он Христа –
Ему прощения не будет...
Казалось, - он сходил с ума.
Схвативши голову руками
Он побежал через толпу,
Что будет дальше, он не знает, –
Гонца увидел и ему
Задал всего один вопрос:
«Что суд решил?»
- «А, тот Христос?
Сегодня вздёрнут будет Он!»
И поспешил в синедрион.


Иуда вслед за ним погнался
В него вцепился так, что тот
Как будто сам перепугался
И с силой оттолкнул его
- «Мне очень нужен Каиафа…»
- «Ему сейчас не до тебя,
Он собирается к Пилату,
Нам времени терять нельзя».

«Как можно жить теперь, Иуда,
И как друзьям в глаза смотреть?
Весь мир меня теперь осудит,
Ведь я предал Христа на смерть…».
Роятся мысли в голове:
«Зачем предал Его? Зачем?
Пойду, верну я деньги эти –
Монеты, что священник дал,
Скажу открыто перед всеми:
Я Кровь невинную предал…»
Терзали мысли, ныла совесть,
Он сознавал ту боль и горе,
Что он Спасителю нанёс,
Но раскаянья нету слёз…

Иуда весь затрепетал
И вдруг нащупал свой карман.
В него он руку опустил,
Невнятно что- то говорил,
Он бил себя рукою в грудь,
Хотел сказать хоть что-нибудь,
Но только звуки вырывались;
Все над предателем смеялись.

Гонца Иуда умолял,
Чтоб выслушал, не убегал,
Что хочет деньги возвратить,
Чтоб Иисуса отпустить
И это будет справедливо…
Но бормотание лишь слышал народ.

И все, кто рядом с ним стояли,
Над ним смеяться продолжали.
Он с места ринулся мгновенно
И пробираясь сквозь толпу,
Он к паперти бежал священной;
Служителя стояли тут.

21

А вот и зал пожертвований,
Священники его узнали:

Они расплачивались с ним
Когда предать он приходил -
Они стояли с Каиафой.
Молчанье воцарилось сразу
И на него как на проказу
Смотрели все. Он бормотал,
Что Кровь невинную предал…

Священники переглянулись,
Они смотрели на Иуду
С пренебрежением большим.
Тогда сказал один из них:
«Что нам до этого?»  Взлетело:
- «Иуда, это твоё дело!»
Хотел он, было, рот открыть,
Но очень трудно говорить –
Никто его не понимает –
«Христа невинно обвиняют…»

Все отвернулись от него.
И широко открывши рот,
Стоял опешеный Иуда
И как по замкнутому кругу
Носились мысли в голове:
«И я закон священный знаю –
Когда я сделку разрываю
То деньги вам, а мне товар…»
Но так, не долго рассуждал.
Из-под плаща доставши деньги
Он тридцать отсчитал монет,
С проклятьем бросил им в ответ.

Один левит, что помоложе,
Монеты начал собирать.
Ему казалось, что он может
Себя деньгами осквернять;
Да и другие согласились,
Что деньги грязные теперь
И невозможно опустить их
В казну для прибыли своей.

Бежал Иуда без оглядки
Из храма, что сверкали пятки,
Держал он плащ одной рукой
И фартук кожаный другой.
И натыкаясь на прохожих,
Как ошалелый он бежал;
Куда бежал – он сам не знал…
Чрез Тиропенскую долину,
Чрез поселенье горожан,
Пугая всех прохожих видом
И воздух ртом своим глотал;
Горели лёгкие, хотелось
Весь воздух мира заглотнуть,
Внутри желанье смерти зрело, -
Предательства он понял суть.
Достигнув лестницы широкой
По ней как не в себе бежал,
Меж кипарисов он высоких
Мелькая, мчался, он искал
Своей душе какой-то выход;
Упёрся в стену и потом
Направо повернул и вскоре
Он оказался у ворот,
Что в Вифлеем ведут и там
Он повстречал людской поток.
Толкая всех людей руками,
Лягаясь, ринулся в него.

Бежал он дальше по тропинке,
По краю Хенномской долины,
И перед ним открылось поле,
Что будет купленное вскоре
За тридцать брошенных монет,
Но он не знал об этом, нет.

Он перешёл на шаг – тропа
К стене вплотную подошла.
С другой же стороны её
Зияла пропасть. Он пошёл
Уже довольно осторожно –
Мелькали мысли: «Невозможно
С такою ношей дальше жить,
Как свой поступок пережить?»

И где тот пыл?
Где страсть к наживе?
Идёт уныл к своей кончине
И нет Того, Кто утешает…
Так душу враг опустошает…

И вдруг он дерево увидел,
Решил испробовать его –
Ногой в него упёрся сильно, –
Довольно крепкое оно.
Он, задыхаясь, оглянулся, -
Хотел хоть что-нибудь найти
Но тут же, взглядом он наткнулся
На пояс свой: его возьми,
Как молния сверкнула мысль,
Шептал лукавый: удавись…
И он на дерево полез,
И ветвь нашёл, чтоб его вес
Спокойно выдержать смогла -
Слегка качнулася она;
Иуда сел верхом на ветвь,
И привязал к ней свой ремень;
Потом чрез голову обвёл
И стал сползать со страхом он,
Невнятные бросая звуки,
И с ветви убирая руки;
Качнулся маятником он -
Так путь его был завершён.

От боли ветка заскрипела
И отломилась, полетела
В Енномову долину. Там
Расселось чрево пополам -
Предателя так трудно вынесть...
И древо быстро распрямилось
(Остаться лучше с тем, что есть
Нежель предателя понесть…).

В долине мусор весь сжигали,
Животных мёртвых погребали;
Она геенной называлась,
Иуды тело там осталось.

Ещё царь Иеровоам
Младенцев на огне сжигал
В долине этой и при этом
Он здесь устраивал тофеты.
Теперь долину назовут
Землёю крови, будут тут
Бесплатно бедных хоронить;
Всех, кто не может заплатить.

Двенадцать Иисус призвал,
Из них Иуда умер первый,
Вперёд Того, Кого предал
Причина этому – неверье…

22

Закончив слушание дела,
Первосвященник приказал,
Чтоб все освободили зал.
Священники спешили выйти,
За ними стражники, левиты, -
Себя отдав под власть азарта
Они вели Христа к Пилату;

Толпой заполнена дорога.
Вели в Антонию не долго
И, кто встречался на пути,
Не мог никак определить
Куда, зачем толпа идёт;
К кому, кого она ведёт…

Уже у крепости стоял
Первосвященник. Он послал
Гонца к Пилату, чтоб сказал,
Что весь синедрион признал
Виновным этого Иисуса
И в мятеже, и в богохульстве,
Что объявил Себя царём –
Достоин смертной казни Он.
И, если Понтий прокуратор
Не возражает, то тогда
Решенье высшего суда
Пусть утвердит сейчас, сегодня,
До наступления субботы
И в исполненье приведёт –
Не терпит время и не ждёт…

Гонцу тогда Пилат сказал,
Чтоб Каиафа подождал;
И вынесли Пилату кресло,
Он как хозяин в нём уселся
Посреди каменной площадки.

Одетый в тогу дорогую,
Имел величественный вид
И власть от Цезаря большую;
Сидел в сандалях золотых.
Иисус смотрел в глаза Пилата,
Пилат смотрел по сторонам,
Но, встретившись с Иисусом взглядом,
Занервничал, затрепетал…

Стоял с распухшими губами
И очень бледными щеками
Пред ним избитый Иудей
В одежде, вымокшей местами,
Что Кровью пропитал Своей.
А за Христом - сам Каиафа;
Он ждал решения Пилата.

Двор, переполненный народом
Ревел, как гром под небосводом.
И руку приподнял Пилат:
«Скажите, в чём Он виноват?»
Вопрос такой ошеломил
Священников, ведь ночью был
Первосвященник Каиафа
Здесь, у ворот двора Пилата,
И разговор имели тут,
Как беззаконника возьмут
И смертной казни предадут…


Священники негодовали,
(Наверняка все понимали,
Что претворяется Пилат,
Ведь знает, в чём Он виноват)
И это значило одно:
Теперь Пилат судил Иисуса
И сам ведёт теперь допрос;
И Каиафа ужаснулся…

«Да если б Он злодеем не был
Не привели б Его к тебе!» -
Ответил резко Каиафа.
Пилат же знал, что из-за страха
Они Иисуса осудили,
Уже Его приговорили
И к смертной казни но сейчас
Решает всё здесь – он Пилат!

«Тогда возьмите Его вы»,
И поднимаясь, чтоб уйти,
Сказал пред всеми прокуратор:
«У вас на то есть свой закон
Вот и судите вы Его!»

23

Пилат, в словесной сей дуэли,
Хотел поставить на колени
Первосвященника, чтоб тот
Унижен был и весь народ,
Чтоб был свидетелем при этом
И как бы завершая дело
Хотел уйти. Наперебой
Священники подняли вой:
«Нам не позволено свершать
И смертной казни предавать
В такое время никого –
Законом то запрещено…»

Пилат народу не ответил
И поднимаясь по ступеням
Стал уходить, но тут один
Священник крикнул: «Мы нашли,
Что Он народ наш развращает,
Платить Он подать запрещает,
Он называл Себя Христом,
(При том добавил) и Царём!».
И прокуратор ухмыльнулся,
На полпути он обернулся.
Толпу окинувши глазами
Раздумывал над их словами.

Меняет в корне это дело.
Слова услышав: «Подать», «Цезарь»,
Он понимал, сейчас народ
Винит заслуженно Его…
Пилат повторно ухмыльнулся, -
Те избавлялись от Иисуса
Как от болячки. Сей «смутьян»
Пилату в руки был отдан –
Христос - империи угроза…
Пилат решал здесь все вопросы –
Сейчас верховный он судья,
Ему подвластна их земля.

24

От нарастающего шума
Проснулась Клавдия Прокула.
Жена Пилата позвала
К себе служанку, та пришла
И, объясняя в чём тут дело,
Та госпожу свою одела.

И Клавдия письмо писала
Чтобы Пилату передали:
«Пилат, не делай ничего
Ты праведнику Иисусу.
Во сне, я ночью за Него
Страдала много».  В сердце с грустью
Она пергамент отдала
Слуге, а тот принёс Пилату.
Он прочитал и без труда
Скомкавши, бросил лист на камень.

В свои покои удалился
Об этом деле поразмыслить.
Его сомнения терзали:
«Виновен Он? Да, нет. Едва ли –
Его из зависти предали…
Но как же быть теперь? Как быть?
Меня с Ним могут обвинить,
Когда до Цезаря дойдёт
Весь слух о том, что я Его
На волю отпустил, а Он
Ведь называл Себя Царём!»

Пилат слуге тогда сказал:
«Центурион Абенадар
Пусть приведёт ко мне Иисуса».
Слуга спокойно развернулся
И из покоев быстро вышел…
Христа немедля привели.
Уже избитого, в Крови,
Поставили перед Пилатом.
Его пронизывали взглядом
Глаза сирийцев, римлян тоже…
Теперь Пилат, конечно, может
Всё дело тихо разобрать.
Им всем хотелось увидать
В избитом Этом Человеке
Всё то величие – не зря
О Нём гудела вся земля…

Пилат взглянул в глаза стоящих,
Но пожимали те плечами,
Мол, не понятно ничего,
За что хотят казнить Его –
Он беззащитен и избит
И ничего не говорит…

Пилат к Иисусу подошёл.
«Скажи мне: ты Царь Иудейский?», -
Спросил почти спокойно он.
Уста Христа пошевелились –
«Ты от себя ли говоришь?
Или сказали то другие?»
Слова Он высказал простые...

Вопрос не понят был Пилатом,
И с вопрошающим он взглядом
Спросил: «Я разве иудей?
Народ Твой предал Тебя мне.
Так, что Ты сделал? Не молчи
За, что хотят Тебя казнить?».

Ответил медленно Господь,
Что Царство вечное Его
Нет, не от сюда, не от мира;
Но если было бы от мира,
Тогда бы за Него вступились
Служители Его и Он
Не был бы предан иудеям.
Но ныне Царство не отсюда
И потому для иудеев
Стал самозванцем и злодеем.

Пилата мудрость раздражала
Ответ такой не понимал он
И вновь спросил: «Итак, Ты Царь?»,
«Сейчас ты это сам сказал.
Я в мир пришёл, на то родился,
Чтобы свидетельствовать всем
Об истине! Кто от неё,
Тот Слово слушает Моё».

Пилат немного распрямился
И рот его перекосился:
«А что есть истина, скажи?», -
Вдруг эхом пронеслось в тиши.
И знак подал своим солдатам.
Христа ввели во двор, а рядом
За всеми следовал и он,
И двор пройдя, Лифостротон,
К первосвященнику он шёл.

Слуга принёс Пилату кресло
И он немедленно уселся.
Готов решенье объявить!
Следила вся толпа за ним
Своё дыханье затаив.

25

И, времени не тратя даром,
Сказал со властью Прокуратор:
«Вины я в Нём не нахожу!».
Народ поднял великий шум,
Солдаты тут же ободрились
И за мечи свои схватились.

Народ всё больше загудел, –
Их не устраивал ответ.
И Каиафа понимал –
Христа Пилат освобождал
Не ради правды и закона, –
Чтоб Каиафе досадить…
Иисус смотрел на сотни лиц,
Увидел ненависть в глазах,
На лицах воцарялся страх.

Они ответ не принимали,
Пилату снова досаждали, –
«Народ Он возмутил везде,
По Иудейской всей земле,
От Галилеи начал Он,
Нанёс немалый нам урон
До сего места говорил,
Народ неправильно учил!..».

Пилат, привставши, удивился –
Да как же так я позабылся –
Из Галиллеи  Пленник Этот,
Он - Тот Иисус из Назарета!
«Так что Он галилеянин?»
С вопросом на устах застыл.
Со властью громко произнёс:
«Так пусть решает сей вопрос
Тетрарх, там власть сейчас его.
Ведите к Ироду Его!»

Заволновался Каиафа:
Суббота быстро надвигалась
И понимал первосвященник –
Пилат оттягивает время умышленно,
Чтоб досадить ему.
В тиски толпу зажал испуг.

Пилат собою был доволен
И поспешил к своим покоям.
Он совершил блестящий трюк –
Сейчас Иисуса отведут
К тому, с кем Понтий прокуратор
Давно уж в ссоре и теперь
Они помирятся - им надо
Закрыть для ненависти дверь.

Священники негодовали:
Ведь он, Пилат, вчера всё знал.
Ему вчера растолковали
И сам Пилат им дал отряд…
Как можно дело отдавать,
Тому, кто может управлять
Одной лишь областью? Пилат
Всей Палестиной управляет
И вдруг, теперь их отправляет к тому,
Кто меньшей властью обладает?

26

Пилат спокойно рассуждал,
Что фактор времени сейчас
Важней всего: ещё немного,
В права свои войдёт суббота,
А это значит, - на неделю
Перенесут Иисуса дело.
За это время весь народ
Восстанет, смуту принесёт,
Урон потерпят власти храма,
Ему ведь только то и надо:
И Палестина раздвоится,
А власть Пилата укрепится.
За смуту будет резать он
Безжалостно святой народ…

Центурион Абенадар
Солдатам громко приказал,
Иисуса под охрану взять
И ко дворцу сопровождать.

А за воротами толпа
Гудела громко и росла.
Людей всё больше подходило
Узнать в чём дело и спешили
Позвать других. И Каиафа
Был возмущён, ещё вчера
Всё было только делом храма
Теперь узнает вся страна
О том, что взяли Иисуса…
Первосвященник без раздумий
Отправил к Ироду гонца
Предупредить, - сейчас пребудут
Священники, служителя
Для разбирательства, суда
По делу «ложного Царя».

Через ворота шла толпа
По склону пыльного холма
Чрез Теропенскую долину
И рынок быстро проходила
И сотни, тысячи людей
Свои глаза стремили к ней.
Вопросы раздавались эхом
«Что сделал Он? Да Кто же Этот?»
Но лишь молчание в ответ…
Избит настолько Человек,
Его узнать совсем нельзя,
С трудом узнали бы друзья…

Неумолимо мчится время,
Грызут священника сомненья:
Да как же им освободиться
Ещё до Пасхи от «царя»
Спешила к Ироду толпа
Толкая, волоча Христа.

И, весть услышав от гонца,
Царь Ирод в пышности дворца
Возликовал, ведь сам Пилат
К нему «смутьяна» направлял.
Ему хотелось посмотреть
В глаза Того, Кто мог посметь
Его назвать лисою хитрой
И он распорядился быстро -
«Пускай войдёт первосвященник
И чтобы с ним пришёл «мошенник!»

А между тем он рассуждал –
«Я тоже о Христе слыхал,
Что чудеса он совершал…
Вот пусть покажет что-нибудь
И я смогу Его вернуть,
Коль будет обвинений мало.
Тогда пускай сам Прокуратор
Решит судьбу сего «смутьяна»
Сей Человек какой-то странный…

Ведь я - правитель Галилеи.
Зачем решать мне это дело
И властью рисковать своей?
Здесь много у Христа друзей.
Зачем настраивать народ
Против себя? Пускай идёт
К Пилату Он, и тот возьмёт
Ответственность всю на себя
За смерть «смутьяна и царя».

27

К воротам Ирода толпа
Уже Иисуса привела
И Ирода слуга сказал,
Чтоб шёл первосвященник в зал,
И Осуждённый чтобы с ним
Под стражею был приводим;
И пропустили во дворец
Христа, священников и римлян.
Блистал величием дворец, -
Его Иисус впервые видел.

О красоте Он слышал слух,
У многих захватило дух
При виде этого дворца -
Дворец, как мощная скала –
Похож на белого орла
Раскинувшего два крыла.
На нём не видно тёмных пятен,
Повсюду белоснежный мрамор
На фоне неба голубого.
Перед периллами - колоны
Из редких мрамора цветов…
Христу ж понравиться не мог –
Перед глазами та картина
Как Ирод царь – он царь Антипа
Убил двоюродного брата Христа
Пророка Иоанна.

Царь был коварен, и труслив,
Да и к тому же похотлив, -
Отнял у брата он жену;
Сейчас же предстоит ему
Смотреть в глаза Того «смутьяна»,
Кто так похож на Иоанна…
И группа во дворец вошла,
Все сели, Иисус стоял.
Священники не сели тоже
(Боялись время потерять),
Перекосивши лица строже
Все стали громко обвинять
Христа Иисуса укорять.

Царь знак подал, чтоб замолчали
И добродушно сообщил,
Что хочет чудо видеть в зале,
Ведь он всю свиту пригласил…

Но Иисус хранил молчанье,
Отвёл Свой взгляд на стену Он,
Увидел царь, как унижает
Его такой вот разговор.
Был Ирод очень раздражён
Молчанием и был смешон.

Священники вдруг закричали
И стали снова обвинять –
Царю они напоминали,
Что Он субботу нарушал.
И раскатилось вдруг по залу –
«Да Он царём себя назвал!»

От гнева царь пунцовым стал
И очень громко закричал
Чтоб все немедля замолчали,
Чтоб воцарилась тишина,
И, Пленника осыпав бранью,
Слуге он что-то прошептал
И тот с ухмылкой убежал.

Все молча ждали, что же будет
И, через несколько минут,
Слуга принёс в руках одежду -
Христа переодели тут.
Избитый, с впалыми щеками
И в кровь разбитыми губами
В одежде царской Он стоял
Своё молчание храня…

Всё выглядело так комично -
У всех веселие на лицах,
Священники не удержались
И тоже над «Царём» смеялись.
С издёвкой что-то говорили
И унижали, и шутили…
И Ирод грозно приказал,
Чтоб все освободили зал,
Христа к Пилату чтоб вели
Пусть он решает, как с Ним быть…

Сын Человеческий, Святой,
Он Божьей силой обладает
И в унижении Господь
Врагов жестоких примиряет –
Пилату Ирод другом стал;
День примирения настал…
А ведь ещё совсем недавно
Непримиримы были оба!
Сейчас друзья и, как ни странно,
Объединяла к Богу злоба...

А в это время Иоанн
К Иисуса матери бежал
Предупредить её о том,
Что происходит со Христом.
С минуты этой Иоанн
Её уже не оставлял…

28

Поднялось солнце высоко,
Очистил небо южный ветер
И где-то очень далеко
Звучанье слышалось свирели.
По узким улочкам с утра
Бежала детвора с цветами, -
Спешила на служенье в храм,
Туда, где старцы с бородами
Собрались что-то обсуждать,
Хвалу Святому воздавать
И всё исполнить по обряду,
Всё по традиции – так надо…

Христа вели назад к Пилату.
Он обессиленный, усталый
Шёл очень медленно. За Ним
Народ, что злобою гоним
Его толкал, пинал в пути
И заставлял быстрей идти.
Дышать Иисусу тяжело,
Всё тело заполняла боль,
Избиты в кровь босые ноги, -
Над Ним свершалась воля Бога…
Он весь дрожал не из-за страха,
Но из-за боли, нету сил:
Он издевательства и злобу
От грешных рук переносил...

Толпа к воротам подошла
И вскоре вышел к ним Пилат,
В курульное усевшись кресло
Он слушал вести с интересом –
Что Ирод царь, прослушав дело,
Вины в Иисусе не нашёл,
А потому отправил смело
Его назад. И возвращён
Он для решения суда.
Все ждали, что решит Пилат.
Толпа неистово гудела,
Желая окончанья дела.

И громко произнёс Пилат:
«Но Он ни в чём не виноват
И Ирод царь в Нём не нашёл
Вины и предпочёл
Его вернуть обратно мне!»
Толпа ревела, словно зверь
И громко крикнул Прокуратор
Перекричать стремясь толпу:
«Не заслужил Он смертной кары.
Его сейчас я накажу
И на свободу отпущу!»

Толпа взревела с большей силой.
Был вой настолько ощутимый,
Что на мгновение Пилат
Вдруг понял, как он виноват
И страх сковал его на миг.
Вдруг из толпы услышал крик:
«Варавву нам отдай, Варавву!»
(Так, по обычаю, на праздник
Пилат на волю отпускал
Им заключённого под стражу…)
Услышав то, смекнул он сразу -
«Кого мне отпустить для вас
Варавву иль Христа царя?»
Народ, от бешенства горя,
Кричал: «верни нам бунтаря!»

«Да будет распят!», - все кричали.
Пилат подумал: «не хватало
Ещё мне мятежа у врат Антонии»
Итак, отдал приказ на бичеванье.

О, как доволен Каиафа!
Он Прокуратора Пилата
Прижал, да так, что он, Пилат,
Всю эту тяжбу проиграл…
Всё время Галилеянин
Стоял перед судьёй своим
В том одеянии, что Ирод
Ему с насмешкою накинул.

Спиной стоял Христос к народу
И взяв Его под руку, воин,
Пройдя через Лифостротон,
Привёл Христа в закрытый двор
И там собрали целый полк.
На стенах Иисус увидел
Орудия для разных пыток.
Посреди мрачного двора
Три тумбы каменных стоят
И в каждой два больших кольца.
Теперь они не разойдутся…
Одежду сняли и смеются.
 
Пилата исполняя волю
Иисуса привязали к кольцам.
Все жаждут мести, жаждут Крови…
А по периметру двора
Когорта целая солдат -
Над тумбой Иисус согбённый.
Трибун оповещал когорте,
Что преступленье Его в том,
Что называл Себя Царём.
И это вызвало у всех
Высокомерный, дикий смех…

Солдаты знали, что Тиберий
Сейчас царём был Иудейским,
А тут избитый «шарлатан»
Себя царём провозглашал…

Но ни один из них не знал,
Что Кровь за них Он проливал;
Что Он Царём Себя назвал
Не мира этого, нет, нет
Но Царства Божьего, где свет,
Где ночи нет и зла где нет.
Но им понять то не дано, -
Жестоко сердце и грешно…

Солдат, свершавший бичеванье,
Бил по спине без состраданья,
Бичом с зубцами рвал он Плоть, -
Так был унижен наш Господь!
Бич обвивал и грудь Христа,
По Телу Кровь струёй текла.
Он застонал от страшной боли
Сильнее задрожали ноги…
Удар, ещё, ещё, ещё
Они с Царём сводили счёт…

Трибун к Иисусу подошёл,
Его ослабленным нашёл -
Боялся, что лишится чувств
И, знак подавши палачу,
Приказ отдал остановиться,
Чтоб не скончался Он от пыток –
Ещё распятье впереди …
Чтоб на Голгофу смог дойти,
Живым остаться должен Он.
И, отославши за водой
И за одеждой, приказал,
Чтоб руки быстро развязал
Палач Христу. Он тут же рухнул…
Водою в чувство привели
И поднимая от земли
Пытались на ноги поставить;
Но не от мук чтобы избавить
Но, чтоб хватило сил Ему
Свершить последний в жизни путь…
Всесокрушающая боль
Пронзала Тело всё Его…

Поглядывая на Иисуса,
Вдруг появились ниоткуда
Безбожных несколько солдат
И, красный плащ держа в руках,
Смеялись, глядя на Царя.
Один держал венец терновый
И трость тяжёлую другой.
Такие для Христа обновы
Готовил падший мир и злой…

Трибун с улыбкой посмотрел,
Переодеть Христа велел:
Претендовал на роль царя, -
Сейчас нарядим мы Тебя!
Солдат накинул плащ на плечи,
Трость в руки дал Ему другой,
"Короной" тоже обеспечен –
Трибун доволен был собой…

Солдат немало потрудился,
Царю корону чтоб сплести.
Ещё при том немного злился,
Что пальцы поколол свои.
Добро, хоть в каждой подворотне
Лежал терновник для огня,
Теперь сгодился для короны
Для Иудейского Царя…
И, потешаясь над Христом,
Колено преклонив своё,
Они провозгласили вместе:
«Да здравствует Царь иудейский!».
Потом в лицо Христа плевали
И снова били, оскорбляли
Иисус шатался, но молчал,
Он еле на ногах стоял.
Один из них подумал строго,
Что почестей довольно много
И, трость забравши у Христа
Он ей безжалостно хлестал
По Телу Господа Царя.

Господь с терпеньем и не злобно
Побои снова принимал.
За унижение такое
Он никого не обвинял…
По Телу Кровь струёй стекала
А от азарта и накала
Толпа ревела зверем диким
Перед Смиренным, Кротким, Тихим…

При виде праведной Крови
Они сдержаться не могли -
Горели в ярости сердца
Все ждали казни и конца.

29

К зениту солнце поднималось,
Немного времени осталось.
Священники переживали,
Но всё же молча ожидали
Когда закончится «веселье»
И вот солдатам надоело.
Они, под руки взяв умело,
Христа к Пилату привели,
Чтоб сам Пилат мог разрешить:
Жить Иисусу, иль не жить.

И привели сюда Варавву
И вот он рядом со Христом –
Народу выбор сделать надо
Кого же выберет народ?
Стоит убийца и Христос
Стоит Добро и рядом зло
Один жестоко убивал,
Господь же мёртвых воскрешал -
Всё как и прежде Жизнь и смерть
Но выбор сделан, есть ответ:
«Варавву нам отдай! Варавву
На крест Иисуса! Смерть «смутьяну».
И произнёс Пилат с трудом –
«Какое же Он сделал зло
И что мне сделать со Христом?»
Толпа как дикий зверь ревела,
Лишь одного Христу хотела –
Лишь Крови, смерти для Христа…
На Осуждённого Пилат
С каким-то страхом посмотрел
Воскликнул: «Это Человек!».
Священники тогда с толпой
Воскликнули: «На крест Его!».

Пилат надеялся на то,
Что сможет отпустить Его:
Ведь он довольно наказал
Христа – унизив бичевал…
Не оставляла мысль Пилата:
Как он, священник Каиафа,
Смог так настроить весь народ,
Что будет смерти жаждать он.

Страх овладел совсем Пилатом,
Стоял в раздумье прокуратор
Не зная, как же поступить:
Распять Христа иль отпустить
И сердце дрогнуло его.
«Теперь же сами вы возьмите
Христа Иисуса и распните.
С ответственностью я скажу -
Вины я в Нём не нахожу!»

Священник, глядя на него,
Сказал: «Имеем мы закон
И чтоб исполнить нам его
Должно распять Христа Сего
Он Сыном Божьим называл
Себя и этим нарушал
Закон святой!..» И снова крик
«Возьми, возьми Его! Распни!»
Пилат взглянул в глаза Иисуса,
Спросил: «Откуда Ты? Откуда?»
И с трепетом ответа ждал,
Но Иисус не отвечал.

Пилат спасти Христа пытался,
Но Он зачем-то уклонялся
И то не понимал Пилат,
Ведь знал - Иисус не виноват…
Христос по-прежнему молчал,
Себе спасенья не искал.
Он знал, что Кровь должна пролиться,
Чтоб ею мы смогли омыться…

Сквозь зубы процедил Пилат -
«Имею власть Тебя распять
И власть имею отпустить!»
И вдруг Иисус заговорил:
«Ты б власти этой не имел
(Сказал Иисус ему чуть слышно)
Когда не дано было б свыше;
И более греха на том,
Меня кто предал в твои руки», -
Сказал в невыразимой муке
Избитый плетью Иисус.
Слова прожгли Пилата слух.
Смотря в глаза, затрепетал он,
Ведь слов таких не ожидал он.

Пилат уселся в своё кресло;
Он видел, как желает смерти
Христу Иисусу вся толпа.
Он перевёл к народу взгляд
В надежде, что хоть кто-нибудь
Поднимется в защиту тут.
Но из толпы летело снова
Уже с угрозой на него
Всё разрушающее слово:
«Не друг ты Кесарю отныне
Когда отпустишь ты Его!»

Пилат, конечно, понимал,
Что этот крик в себя вмещал
Он знал, насколько был Тиберий
Сам подозрителен к нему
И всем доносам иудеев
Безоговорочно он верил;
И сердце вновь пронзил испуг…
Ведь мог Пилат лишиться власти,
А с ней расположенья части.

И руку поднял прокуратор,
Толпа утихла и Пилат
Имел внутри такое чувство,
Что сам пред Богом виноват.
Но голос полон был сарказма:
«Се Царь вам!»
Толпа взревела в тот же миг:
«Распни Его! На крест! Распни!».


«Царя ли вашего распну?»
«Распни Его и смерть Ему
Варавву нам отдай, Варавву!
Распять Иисуса! Смерть «смутьяну!»
Другого нет у нас царя -
Царя нет кроме кесаря!»
Пилат подумал: «как же так,
Сейчас лояльнее толпа
К Тиберию,
Чем им назначенный сам я,
Вот эта горстка палестинцев
Узрела в Цезаре царя…»

И этот крик заставил сдаться Пилата –
Больше не сопротивляться…
Кричал в неистовстве народ:
«На крест! На Крест! Распни Его!»
Пилат растерянный встаёт,
Распоряжение даёт
Чтоб чашу принесли с водою
И, стоя так перед толпою,
Водою руки умывает,
И в чём вина, не понимает.
От безысходности стоит
И очень громко говорит:

«Вот, в смерти Праведника я
Сего совсем не виноват…
Смотрите вы!» И из толпы
Услышал: «Кровь Его на нас
И на детях наших!»
Пилат унижен и сейчас
Он, тяжбу эту проигравши,
Отдал Христа под волю их,
Но вряд ли смыл он с рук своих
Ту Кровь Мессии Иисуса…
Он тут же быстро оглянулся,
Распоряжение отдав,
Абенадар чтоб приказал
Снять с Иисуса «царский» плащ.


30

Он неумело так сражался
За Жизнь Христа, но всё ж держался.
Абенадара подозвал
И сделать надпись приказал
О преступлении Иисуса
На трёх известных языках:
Чтоб на иврите, на латинском
И арамейском написал.
И этой надписью живущих
Он о суде предупреждал,
Чтоб неповадно было тем,
Кто вдруг захочет объявить
Себя царём и совершить
Мятеж в стране, переворот -
Утихомирить чтоб народ.

«Казнить ли тех двоих с темницы?»,  -
Спросил его Абенадар.
Пилат поднял свои ресницы
И одобрительно кивал.

«Других распоряжений нет?»
«Нет, никаких», - сказал в ответ,
«Быстрей покончить с этим нужно.»
Теперь сказал он равнодушно
И в свою крепость поспешил,
Суд над Иисусом завершив.
Работа кончилась Пилата, -
Весьма доволен Каиафа…

Абенадару предстояла
Ещё работа впереди…
И тут же быстро подписали
Для заключённых три доски.
А, на дощечке для Христа,
Как приказал им сам Пилат,
«Царь иудейский» написали.
Священники негодовали.

Аудиенции добившись
Они с Пилатом говорили,
Чтоб надпись эту отменить -
Царём Иисус не может быть…
Хотелось бы, чтоб написали:
«Иисус», отчётливо на ней –
«Сей богохульник Назорей».
Но проявляли осторожность,
Ведь раздразнить Пилата можно
И он отменит приговор…

Они спокойно попросили,
Чтоб надпись ту переменил он –
«Царь Иудейский» отменил,
Но то, что Он им говорил –
«Я иудейский Царь». Пилат
Со всею строгостью сказал:
«Что написал, то написал!»

Он первый раз за этот день
Железную явил здесь волю.
Предательства сомкнулась цепь -
Иуда предал Его ночью
За деньги, чтоб обогатиться,
А Каиафа - утвердиться
Пред тестем Анною желал
И тем ему он угождал;
Но угождения Благому,
Всевышнему он не искал…
Пилат игру вести пытался -
Он был в политике силён…
Вопрос нелёгкий им решался
И здесь, сейчас он был сражён!



31

Центурион Абенадар
Солдатам быстро приказал,
Чтоб двух разбойников, немедля,
Сюда, к Иисусу подвели,
Чтоб за Иисусом эти шли.
И перед каждым осуждённым
Несли табличку впереди
С тем злодеянием, за что
Он к казни был приговорён.

И перекинувшись словами
С стоявшим рядом палачом
И знавшим дело, досконально,
Для тех, кто будет у крестов
Стоять на страже, получил
Он пищу быстро, поспешил
Опять отдать распоряженье,
Чтоб принесли сюда деревья.

Центурион переживал
За Иисуса - Он ослаб,
Его жестоко избивали,
А перед казнью бичевали;
Едва держался на ногах,
 А вот под тяжестью креста
Он устоит ли? Вот вопрос…
И он задумался всерьёз.
Разбойники же полны сил:
Не бичевал никто, не бил,
Они, конечно же, дойдут
И свою «ношу» донесут.

Колонна тут сформировалась,
Центурион, прошедши вдоль,
Весьма доволен ей остался;
Иисуса сковывала боль.
В Его израненные плечи
Бревно впивалось, снова стон,
В последний путь уходит Он…

А кто-то тут же обсуждал
Как Понтий руки умывал –
Обряд ведь этот иудейский,
Не римский это ритуал -
Он был введён при Моисее.   Втр. 21:1-9
И кто обряд сей совершал,
Тот кровь с руки своей смывал,
Которой он же убивал
Телицу – жертву для обряда

И отрекался от того,
Что видели глаза его.
Так, при загадочном убийстве,
Телицу в жертву приносили:
От крови руки свои мыли.
Убийство сделав, говорили
Что не они её убили.
Священники довольны тем,
Что весь народ сказал в ответ -
Что «Кровь на нас и детях наших!»
И выпьют всё из скорбной чаши…

32

Путь на Голгофу проходил
Сначала по дороге узкой,
Затем по склону вверх и вниз
В долину уходил он круто.
Поднялось солнце высоко,
Довольно стало припекать;
На крышах каменных домов
Толпились люди, чтоб узнать
Кого ведут на казнь солдаты
И в чём те люди виноваты…

Вдоль улиц к стенам прижимались
Паломники и обсуждали
Вину идущих на распятье.
Легионеры оттесняли
Народ от всей своей колонны,
А всадник «Уступить дорогу
Солдатам Рима!» прокричал.
А кто-то плакал и молчал
И, сокрушаясь, говорили:
«О, нет! О, нет! О, нет, нет, нет…»
И лица женщины закрыли
Руками, чтоб того не видеть,
Как был измучен Человек,
Что вызывает ужас, страх;
А кто-то из толпы плевал
И так к Голгофе провожал.

Народ сливался в караваны
И многолюдною рекой,
Как Жертву, Иисуса в ранах,
Вели Мессию на убой.
Он шёл по Виа Долоросса
И на израненных плечах
Нёс тяжкий крест и видел слёзы
У жён, смирённых, на очах.
Он мучим был и истязуем,
Он стал ничем среди людей,
Но Он за грех наш наказуем
За беззаконников нёс крест.

Пустым оставлен Божий дом,
А их Мессия под крестом,
Под тяжкой ношей на Голгофу,
На возвышение идёт.
Не ищет жизни - смерти ждёт…

И, у подножия холма,
Центурион Абенадар
Направил шествие налево,
Где расположен был базар
И многим рассмотреть хотелось
Кого ведут, кто виноват,
Кто в окружении солдат…
Иисус был очень обессилен.
С большим трудом Он делал шаг,
Центурион Абенадар
Его всё время побуждал,
Чтоб дальше двигался Христос
И на Голгофу крест Свой нёс…

Он собирал остаток силы,
Но не хватило под бревном.
От боли, тяжести, бессильный
При всех на землю рухнул Он.
Бревно скользнуло по лицу
И по терновому венцу.
Сильнее иглы впились в плоть,
От боли застонал Господь…
Из-под венца струилась Кровь…
Центурион нахмурил бровь.
Он понял быстро: бесполезно
Сего Иисуса заставлять
Нести свой крест и неуместно –
Не сможет Он его поднять…

33

В негодования порыве
Искал в толпе Абенадар
Того, кто Крест Христа поднимет
И взгляд его тогда упал
На очень крепкого мужчину.
Центурион ему сказал
Чтоб подошёл, бревно поднял
И двинулся вперед Симон
Киринеянин. И его
Как будто молнией пронзило
И что внутри Симона было?..
Подол одежды подобрав,
Он подошёл, бревно поднял
И во мгновение понял
Что он Иисусу очень нужен:
До полусмерти Он замучен…
Бичом изорвана спина,
Залита Кровью голова,
Избиты ноги, руки тоже,
Подняться Он один не сможет…
Иисус беспомощно лежал
И очень тяжело дышал…

Абенадар к Христу нагнулся
И так отчётливо сказал,
Что крест теперь нести не нужно,
Что Крест Киринеянин взял
И до Голгофы понесёт.
Христу подняться помогли,
Симон тащил крест позади
И видел – Этот Человек
На грани был изнеможенья,
Шатаясь на виду у всех
Он снова продолжал движенье.

А боль была невыносима
И стоны слышались Его.
Последние собравши силы
Идя, поднял своё Лицо,
Увидел жён, что тихо плачут
И взгляд от страждущего прячут
Оплакивая смерть Его,
Не понимая ничего.
Остановился на пути
Чтоб что-то им произнести
И так, мгновенье простояв,
Он им пророчество сказал:

«О, дочери Иерусалима,
Сейчас не плачьте обо Мне
Но о себе», сказал открыто:
«О детях плачьте вы своих.
Приходят горестные дни
Когда вам скажут, что блаженны
Те, кто детей иметь не может
И неродившие утробы,
И не питавшие сосцы;
И будут говорить горам -
На нас падите, и холмам -
Покройте нас...» В последний раз
Он им пророчество сказал,
Смотря в глаза им продолжал:
И если с деревом зелёным
Такое делают, то что
С сухим, бесплодным будет, что?
А жёны на Христа взирали
И слов Его не понимали.

34

Заметив то, Абенадар
К Иисусу быстро подбежал
И, поторапливая словом,
Отправил в путь опять колонну.

За всадником Христос увидел
Геннафские ворота. Там
Центурион Абеднадар
Своей рукою прибивал
Всем извещение о том,
Кто будет в этот день казнён
И за какие преступленья.
Исполнив Понтия веленье,

Иисус, пройдя весь путь, устал;
С успокоеньем осознал,
Что отделяют от крестов
Всего лишь пятьдесят шагов...
Он шёл к вершине искупленья,
Чтоб миру принести спасенье.
Пройдя ещё вперёд, колонна
Остановилась у Голгофы,
Как приказал Центурион.

Голгофа – каменистый холм
На перекрёстке двух дорог,
А за Голгофой сад буял
И цветом красным полыхал,
Немного к северу был склеп
Недавно вырублен в скале
Он был Иосифом Аримафейским.
Толпу окинув взглядом дерзким,
Посовещавшись с палачом,
Отдал приказ центурион,
Чтобы Христа распяли первым.

А позади Него поставил
Крест для Христа Киринеянин
И, покачавши головой,
Смешался тут же он с толпой.
Толпа умолкла. К каждой жертве
Центурион Абенадар
Поставил несколько солдат
И очень громко приказал,
Чтоб отступили все назад.

И милосердье оказать
Ко всем, кто будет здесь распят,
Спешили женщины с вином,
Которое притупит боль.
Разбойники не отказались,
До дна из чаши выпивали
И, подошедши к Иисусу,
Те предложили Ему кубок.
Он, покачавши головой,
Им дал понять – не станет Он
Боль притуплять, а это значит -
До дна испить страданий чашу.

35

Абенадар отдал приказ
И дюжих четверо солдат
Одежду начали снимать.
В толпе чуть слышно пронеслось:
«Уже распятье началось…»
И, бёдра жертв покрыв кусками
Обычной, небеленой ткани,
Одежды в кучи их свалили,
Чтобы лежали перед ними.

На лёгком и сухом ветру
Там, где сбивали все кресты,
Там, в полудённую жару
Качались дикие цветы.

Когда толпа пришла сюда,
То стаи птиц сорвались в небо,
В ближайший направляясь сад.
Палач толкнул Иисуса нервно, -
Он обессиленный упал
Земли коснувшись головою
И очень громко застонал -
Шипы венца вонзились больно.

И, поперечину подвинув
Под шею Господа Христа,
Солдат согнул свои колени
И наступил без сожаленья
На руки у локтей Христа.
Спаситель не сопротивлялся,
Он только глухо застонал.
Палач как будто наслаждался,
В зубах он два гвоздя зажал,
Присел у правой он руки,
Затем, нащупавши запястье,
Он с силой в руку гвоздь вонзил:
Не в первый раз свершал распятье…
Он быстро делал своё дело,
Без сожаленья и умело.

От молотка летели звуки,
И, вздрогнув, жёны отвернулись
К себе Марию прижимал
Стоящий с нею Иоанн.

Вот первый гвоздь палач забил;
Через Христа переступив,
К второй руке он подошёл.
Запястье быстро он нашёл
И снова гвоздь, удар, ещё,
Ему не жалко никого…

Распятье дальше продолжалось,
Прибили ноги. Оставалось
Поднять с Распятым смерти крест.
Палач руками подал жест,
Солдаты Крест с Христом схватили
И в центре холма водрузили.
А два разбойника дрожали:
Они с испугом наблюдали,
Как Иисуса распинали
И крест пред всеми поднимали.

Один ругался и кричал,
Другой, немного помолчав,
Доказывал как будто что-то,
Стараясь получить свободу,
Но вскоре тоже закричал…
Палач немедля показал,
Чтоб на кресты их положили
И их, скрутивши, потащили
К крестам и там распяли их.
Народ как будто бы утих.

Среди толпы людей стояла
Мать Иисуса и рыдала.
Иисус хотел её утешить,
Но Он не мог, сказал лишь нежно
Стоящему с ней близко, рядом
Ученику Он – Иоанну,
Чтоб позаботился о ней
И до последних её дней
Иоанн был сыном для неё,
Она - как мама для него.

Ручьём стекала Кровь Христа
На землю по стволу Креста…
Одною раной Тело стало,
Оно горело и стонало,
Его ломало и крутило,
Оно дрожало и щемило,
И ждало смерти как награду...
Чтоб устранить греха преграду
Между святым Отцом и нами,
От ада грешный мир избавить
Пришёл на землю Иисус.
За нас Он пролил Кровь Свою!

Всё по написанному Слову
Здесь совершилось для Него.
Такую долю уготовил
Отец для Сына Своего…
Водою чистой Он пролился
И сердце сделалось как воск,
И клетку каждую пронзила боль,
От пят до кончиков волос…

Одежды воины делили, -
Для них они трофеем были.
Хитон Иисуса положили
Они отдельно от всего
И жребий кинувши о нём,
Везунчик взял его себе
И был доволен тем вполне.

36

Со взглядом нежным и святым
Смотрел на Свой Иерусалим
В последний раз Спаситель мира
И произнёс молитву тихо:
«Прости их Отче, - к небу взгляд, -
Они не знают, что творят…»

Сказав, главу Он опустил
Коснувшись ей Своей груди.
От спазмов, что царили в теле,
Он вскидывал главу на плечи
И видел солнце пред Собой,
Его не покидала боль
Ни на мгновение. Он ждал
Когда умрёт. Он изнывал…

Под солнцем жгучим сделав вздох
Уже Он выдохнуть не мог.
Свой вес к ногам перемещал
И Своё Тело поднимал
И так, с большим трудом, дышал.

Священники не унимались
И над Распятым издевались,
Жестоко бросивши Ему
В укор поставивши вину:
«Эй Ты, Кто может храм разрушить
И создавать его в три дня,
Сойди с Креста, спаси Себя!»
Разбойник тоже подал глас
«Спаси Себя, спаси всех нас!» 

Ответа не было с Креста.
Вдруг кто-то снова закричал:
«Ты же на Бога уповал,
Так пусть придёт, спасёт Тебя
От мук избавит и Креста
И все уверуем в Тебя!»

Один разбойник, помолчав,
Товарища стал унимать
И, взгляд направив чрез Христа,
Собравшись с силою, сказал:
«Ты разве Бога не боишься?
Осуждены мы справедливо
А Он-то зла не совершал
(Сказавши это, помолчал,
Потом добавил он в мольбе)
Господь мой, вспомни обо мне
Тогда, когда придёшь
Ты в Царствие Твоё!»
И вдруг услышал он в ответ:
«Со Мною в рай войдёшь!»

Случилось что-то… Постепенно
Над всеми небо потемнело,
Но облаков на нём не видно,
А небо стало тёмно-синим.
Над всей землёй нависла тьма,
С шести часов она была
И люди стали расходится,
В испуге закрывая лица.
Она до девяти царила,
Народ как будто охватила
Большая паника и в страхе
Священники спешили к храму.
Но многие ещё остались,
Что будет дальше - ожидали…

Цветы застыли и деревья
И в этой мрачной тишине
Слышны лишь стоны от мучений
От умиравших на кресте…
Полуденную тьму пронзая
И мимо шедших тем пугая…

Иисус совсем был близок к смерти:
В глазах Его уже померкли
Все очертания людей,
Для них не Царь Он был – злодей.
Взглянув на мир последний раз
Он громко в небо прокричал
«О, Боже Мой! О, Боже Мой!
Зачем оставил Ты Меня?»
Казалось всем, что Его боль
Сейчас пронзает небеса…
И, вздрогнув многие от крика,
В порыве ненависти дикой
Заговорили: «Он зовёт
Илию, чтобы спас Его!
Давай посмотрим, он придёт,
Пророк Илия и спасёт?..

Илию, слышите зовёт,
Что ж не идёт спасать Его!
Он говорил: Я Божий Сын,
Но видно Бог Его забыл…»

37

Христа мученья продолжались,
А люди злобно издевались.
Но простонал Он тихо: «Пить» ...
Чтоб Его жажду утолить,
Один солдат тогда привстал,
Копьё, что было рядом, взял
На него губку насадил,
В своём напитке намочил
И, протянув к губам Христа,
Он ею намочил уста.

Иисус от боли возопил:
Напиток с уксусом щемил
В губах разбитых. Приподнялся
И пить такое отказался…
Пожал плечами тот солдат
И, губку сбросивши с копья,
Уселся снова у Креста.

Иисус возвысил голос Свой: «Отец!
Я отдаю Тебе дух Мой!»
Солдаты головы подняли,
Оставив кости, что играли,
Чтобы увидеть, что случилось
Вдруг прозвучало: «Совершилось!» .
Обвисло Тело и без сил
Свой дух Спаситель испустил.

Земля внезапно загудела
И небо сильно потемнело,
От страха вздрогнула земля
И раскололась близ Креста.
И эта трещина прошла
Через дорогу и ворота,
Прошла она и через храм,
Завесу храма разодрав
От верха до низу, чрез город
И кладбище, поток Кедрон,
И к морю Мёртвому дошла
Оставив след свой на горах…

Центурион и все солдаты
Вскочили на ноги от страха
И, разглядевши в темноте
Большую трещину в скале,
Залепетал центурион
«Воистину  - Сын Божий Он!»

Совсем немного подождав,
Центурион Абенадар
Отдал приказ своим солдатам,
Чтоб умертвили всех распятых.

Их сильно время поджимало:
Суббота быстро приближалась
(По иудейскому закону,
До наступления субботы
Распятых нужно снять с крестов,
Не осквернился чтобы холм,
Иначе больше никогда
Сюда не ступит и нога
Ни одного из иудеев).
Солдаты принялись за дело.

И, умертвив двоих распятых,
Они к Иисусу подошли,
Один из них, копьё поднявши,
На шаг всего лишь отступил
И в грудь Христа копьё вонзил.
Христос не вздрогнул – умер Он
И истекли вода и Кровь…
Так, убедившись в Его смерти,
Они собрали все одежды
И удалились быстро в крепость,
Распятия закончив дело…

Иосиф из Аримафеи
Просил у Понтия Пилата,
Чтоб дал ему он разрешенье
Похоронить Христа.
И прокуратор
Тогда не мало удивился,
Но очень быстро согласился:
Хотел забыть об этом деле
И о распятом Иудее…

Когда же сняли Господа с креста,
Осталась равнодушной Палестина
Во многих деревеньках, городах,
Уже не верили, что Иисус - Мессия.
А ведь недавно шли толпой за Ним,
Провозгласить Царём Его хотели,
Сейчас вернулись все в дома свои -
Распятого Царя не захотели.

Вот если бы Он ангелов призвал
И поразил священников и римлян,
На облаке Он если б восседал
И царство новое провозгласил бы…
Но Он не сделал то, что ждали все,
Но смерть избрал для нашего спасенья
Позорную – распятье на кресте
И тот позор не умалило время…

Мы можем ли пройти с Ним крестный путь
И в Гефсимании склониться на колени?
На гору Елеонскую взглянуть
И приготовить Тело к погребенью?
В истории не мало чёрных дней
Но это день был самым драматичным,
Когда над Господом сгустилась смерти тень,
Когда отвергли Истины величье!

В какое время в мир пришёл Мессия –
Разврата время, ханжества и зла,
Цинизма, безразличия, садизма
Греховности великой полнота…
Богатство, сребролюбие и роскошь
Таким был перед Богом «славный» Рим.
Дома из мрамора, колонны – камень оникс
И кровли под узором золотым…
Картины, статуи, из бронзы канделябры,
Внушительные вазы по углам -
О бедности здесь даже не слыхали,
Богатый Рим Спасителя не ждал.

Всё было в нём, но не было покоя.
Везде стояли жалкие рабы
И ждали от хозяина лишь слово,
Чтобы исполнить все его мечты.
И даже в бане на него взирали
Глаза испуганных, застенчивых рабов,
Которые всё точно исполняли,
Ведь был закон к рабам таким суров…

Божков не перечесть в роскошном Риме
И до сих пор есть место для богов,
И до сих пор стоят везде богини –
Не сбросил Рим языческих оков…
Величие и вместе с тем паденье
До преисподней в гордости своей.
Под Римом находилась Иудея
И Рима дух всегда витал над ней.

Провинции непросто в это время -
Без явной роскоши деревни, города
В Единого лишь Бога люди верят,
Лишь для Него величественный храм.
Народ простой – трудяги, рыболовы
И пастухи, и пекари, ткачи
Но, как и Рим, народ был не готовым
Признать Мессию Господом своим.
Священники – элита, фарисеи,
Христа искали, но не послужить
Ему хотели – Он ведь «смуту» сеет
И надобно за то Его убить…

Иерусалим стеною обнесённый,
Чтоб враг святую землю не топтал,
Без Бога ты теперь незащищённый -
Ты главную защиту потерял…
Остался дом твой пуст, померкнут взгляды
И радость удалится от тебя
И окружат тебя врагов отряды
За то, что не взыскали вы Христа.

Какой большой контраст меж вольным Римом
Где праздность, роскошь, глупость и разврат
И строгой в правилах, в законах Палестиной,
Где смертью могут за грехи карать!
Два разных мира. Но Христос Спаситель
Пришёл, чтобы спасти обоих их.
Два разных мира здесь объединились
И, как ни странно, быстро согласились
На Крест Творца – Мессию вознести.

Как много этот день открыл для нас!
Христова Плоть весь мира грех вмещала…
Там, у Креста, стояли мира два -
Любовь и ненависть перемешались…
Но Иисус всех искренно любил,
Влияние на миллионы оказал Он.
Весь ход истории Спаситель изменил,
И лето благодати начиналось…
Но кто поверил Слову Бога
И мышца сильная Его
Открылась явно для кого?
В пустыне смерти, безнадёги
Ростком живительным взошёл;
Чтоб привести народы к Богу,
Сквозь унижения прошёл.
Ничто к Нему не привлекало,
Но Он - спасения Начало!
А люди думали наивно,
Что Он был Богом умалён,
Что смерти Иисус повинен,
Всевышним Иисус презрён.
Но это наши преступленья
И беззакония легли
На Его плечи. Он замучен
За ваши и мои грехи.

Страдал Спаситель добровольно
И Крови Господа довольно,
Чтоб всех очистить от грехов -
Он смертью доказал любовь!