Paradise Lost, BOOK 8, John Milton

Paradise Lost, BOOK 8, John Milton

КНИГА 8

Содержание:
 
Адам интересуются относительно движения Небесных тел, но получает уклончивый ответ. Рафаил советует заниматься вещами более доступными для понимания. Адам соглашается; желая задержать его как можно дольше, он вспоминает свое собственное возникновение; время когда впервые был помещен в Райский сад; свою беседу с Богом относительно одиночества и подходящего окружения; о первой встрече с Евой и бракосочетании с ней. Рассуждения обоих по поводу этого, после чего Ангел, увещевая и еще раз предупредив, удаляется.

 
На том закончил Ангел но в ушах Адама,
Казалась он все по прежнему звучал,
И как бы обращался к нему прямо,
Он слову каждому с усердием внимал.
И вдруг очнувшись словно от о сна,
Промолвил; О, Небесный Вестник,
Могу ли чем нибудь тебя я отплатить,
За то что был к нам столь любезен
Здесь к знанью жажду утолить;
И добр был ты снизойти для сообщенья,
Вещей таких неизъяснимых для меня;
Что здесь с премногим изумленьем,
Теперь услышал и узнал я от тебя,
И принял с должным восхищеньем,
Ведь мощь и власть Творца не умолить;
И все ж еще присутствуют сомненья,
Что только ты способен разрешить.

Когда я этот Мир в Основе постигаю,
Где Небо сочетается с Землей,
И все значенья вычисляя извлекаю
И Меры все безмерной долготой,
Там где зерно к зерну являет Атом,
Где лишь простою точкою Земля,
И Звезды делят стать свою с Рогатым,
А Твердь Небесная не ведает себя;
(Покуда каждый день в круговращенье,
Его дыханьем исчезает в никуда,
Вся рознь в извечном столкновенье,
Чтоб новым кругом выявить себя),
Лишь чтобы светом пламенели Очи,
И учинять Богослужения на Земле,
Где точно Дни сменяются на Ночи,
Что так порою непроглядны в темноте.
Я думаю к чему обширные пространства
Обозревать, коль скрытыми глаза;
И этим признаюсь всегда я восхищался,
Сколь не дает обманывать себя
Природа мудрая, беря все здесь в расчет,
Что только можно в пользу обращая,
И извлекает в диспропорциях доход,
Столь много Тел полезных создавая.
И все разнообразие лишь с целью,
Во всем добро и благо извлекать,
И ежедневно Сфер круговращение,
По новой непрестанно повторять.
Пока первичная Земля не перестанет,
Расшатывать пространственную глубь
И в Равновесие с Небом не предстанет,
В служенье лучшем уявляя свою суть.
Пока не устранит никчемные движенья,
И все то что скрыто в ней употребит,
И все неисчислимые значенья,
К своим источникам в Эфире устремит;
Свое Тепло и Свет, свое Движение,
Где скорость не подвластна исчислению.

Так молвил Он невозмутимым ликом
В предел вступая скрытый вечной тьмой,
Где Ева в стороне от глаз сокрыта,
При них слегка склонившись головой,
Внимала скромно с Царственного места,
И Милость, побеждает тот кто зрит,
Где суждена предвечная Невеста;
Там поднялась сомкнуть Она концы.
Ступая меж Деревьев и Цветов,
Проведать как Плодами расцветает,
Питомник Райский с множеством даров,
Где все казалось лишь ее и ожидает;
И приближаясь все цвело при ней,
Одним ее касаньем рост свой уявляя,
Но отошла не с тем что скучно ей,
Не потому что их слова не понимая,
Не в силах внять что с вышних областей,
Ее касалось, ибо плоть у них одна;
Лишь для нее слова звучали там,
Но откликаясь она знала для себя,
Что перед Ангелом был ближе ей Адам.          
Покуда ведали что смешанные в Лике,
Соединяясь вместе в нем по сторонам,
Вся распрю полюбовно, спор великий,
Между собой они делили пополам.
Не от одних лишь Слов прельщаясь.
И где такие пары сходятся теперь;
Когда они в Любви так сочетались,
Чтоб Человека удостоил еще Зверь?
Подобная Богине медленно ступая,
Шла среди Граций, дивной красотой,
Все Очи стрелами желанья ослепляя,
Своим явлением увлекая всех собой;
Его сомнения Ангел представляя,
С великодушием промолвил добавляя.

Твое стремленье знать я понимаю,
И в этом упрекнуть тебя я не могу,
И также Книгою Раскрытой я читаю,
Какую всем Он предназначил нам стезю —
Его деянья что являют Небеса;
Все времена его в периодах своих —
Его Часы и Дни, Года и Месяца,
Смотри и ты пока не разглядишь.   
И здесь не важно в чьем распоряженье,
Круг совершается испытывая нас,
Коль правым ты в своих всех вычисленьях,
А остальное скрыто с наших глаз,
Творцом великим, и не важно от кого;
Ни Человек ни даже Ангел не узнает;
И над тобой и надо мною высоко,
Есть Сила что обоих нас включает.
А тем кто должен восхищаться,
Запрещено причины разглашать;
Зато всегда они способны попытаться,
В своих догадках что то разгадать.
И Неба Ткань всегда в распоряженье
У всех желающих оспаривать свое;
И может все эти занятные воззренья
Являются лишь только для того,
Чтоб тот кто свыше просто посмеялся,
Над всеми мудрыми расчетами Светил,
Выглядывая кто еще там устремлялся
И где воображался новый Мир,
Основою нашею всемерной претворяя,
Согласовав движенье своих Звезд;
Что строили, крушили иль изобретая,
И как на планах всех там множился прирост.
От центра и до центра, все движенья,
Все циклы, эпициклы вновь и вновь,
Являя в отвлеченном умозренье,
Разбив свой Круг вращением Колес.
И видя построения твои уже я знаю,
Кто лучше здесь направит отпрысков твоих,
И кто им лучшие тела предполагая,
Теперь предложит наилучшее для них;
Иль в самом деле смеешь допустить,
Что большее не видит иль знает
О меньшем иль должно о нем забыть,
Когда оно в себя его включает?
Или вне всякого движенья Земля
На стороне стоит одна взирая,
А бег свой непрестанный Небеса
Лишь только для нее и совершают?
И для нее вся выгода? Но посуди,
Коль можешь видеть эту круговерть;
Ведь если в меньшем нету красоты,
Тогда о большем остается сожалеть.
Что есть Земля на Небе, нечего сказать,
Темна на Солнце, но в его огне,
Все смыслы его может отражать,
Все качества лучей являя на себе.
Не только лишь Земле и обитателям ее
Шлют Звезды Свет во множестве кругов —
Окружность что включает в себя все,
Она здесь прославляет всех Творцов.
Чье протяженье не объять;
И Кто охватит все его пространства?
Затем и Человеку нужно понимать,
Что он лишь гость и нету постоянства,
Во всем что он желает удержать.
Все Здание огромное ему не уявить,
И все что есть не в силах он усвоить,
И ум, да хоть какой, не уместит,
Что так желает он присвоить —
Стены хрустальной все значения и грани;
И все что скрыто с глаз его,
Лишь видит Бог кто в вечном Океане,
Имеет также над собою своего.

И добавлением ко всем свойствам,
Колец несметных тех, где все его тела,
Внутри слагают все мироустройство;
Дух что сплетаясь с тканью вещества,
Собой способен в безграничное движенье
Явить; Да и по мне сказать нельзя;
С Утра из Рая к вам без промедленья,
Уже к полудню был в Эдеме с вами я.
По воле вышней пересек я расстоянье
Числом неописуемое только для того,
Чтобы Светил явить согласование
На Небесах твоих чтоб видел все,
А так же ваши все пороки и изъяны,
Чтоб мог ты впредь сомнения устранить;
Не то чтоб утверждаю я и к брани,
Тебя толкаю, но хочу лишь уявить,
Кто дом твой на Земле располагает.
От ваших чувств Всевышний скрыл пути;
Меж Небом и Землею вас здесь разделяет
Стена глухая что не просто обойти.
Затем и ум земной предполагает,
Те вещи что не может разглядеть;
В ошибочных воззрениях блуждая,
Совсем теряется не в силах преуспеть.
Что если Звезды силой притяженья,
К Центральному Светилу свою нить
Протягивают в вечном устремленье,
И с ним не в силах себя слить,
Круги описывают в танце неустанном?
Бегут сегодня низко, завтра высоко,
Блуждая в бесконечном Океане;
Продвинувшись, иль отставая далеко,
Распада ждут ил может быть толчка?
И если бег в шести уже ты знаешь,
То и наверно семь увидишь, и Земля,
Тогда в ее семи уже не потеряешь,
Во всех движеньях трех Миров;
Что можно отнести и к прочим Сферам,
Где может также между двух воров,
Спасают свое Солнце между делом,
В его работе непрестанной; Днем и Ночью,
Что здесь незримое, вращением Колеса,
Поверх всех Звезд, что словно очи,
Плывет в себе все заключая Небеса.

А если хочешь знать ты все вперед,
Вращенье Дня и Ночи пред тобой;
К Заре Земля стремиться на Восток
Вступая в Ночь обратной стороной,
Пока в Дневных Лучах себя питает:
Все на глазах открыто здесь тебе.
А что если Земля в Эфире отражает,
Свой Свет дневной еще ночной Луне,
Такой же ясною Звездою Небо освещая,
Как и она ночами светит для Земли?
Ведь непременно и Луна Земля родная,
И также у нее есть обитатели свои.
Ты видишь пятна словно облака?
Они чтобы плоды ее узнали процветанье
Дождями также их питается она,
Смягчая почву что дарует пропитанье;
Да и другие Солнца с Лунами, они,
Мужской и Женский свет соединяя,
Являют к жизни и движению Миры,
Творенья в своих Сферах оживляя.

Душа живая здесь не может обладать
Вселенной, что безлюдною пустыней;
Едва способна слабенько мерцать,
Нередко свет мешая свой с гордыней.
Откидывая отблеск свой невнятно,   
На Сферы зримые до собственной Земли,
Что отражаясь возвращается обратно,
Но здесь еще поспорить можем мы.
Пусть будет так, и даже пусть и нет,
Главнее Солнце будет иль Земля,
Чей будет среди них дороже Свет;
Бежит с Востока Солнце, иль Она
Скользит от Запада себя вращая,
Вращением на собственной оси,
Бесшумный точный курс свой направляя,
Пока сменяешь Ночи ты и Дни;
Все то что втайне и сокрыто от тебя
Оставь всевышнему, а думай впредь
Что сделать для него иль посвятить себя,
Чтоб смог ты еще лучше преуспеть.
А остальным пусть Бог располагает,
И будь доволен тем что даровал;
Твой превосходный Сад что процветает,
С твоею Евой в чьи объятия попал.
До вышних Сфер тебе не дотянуться;
Скромнее и Мудрей поставь себя,
И чтобы лишний раз не обмануться,
О том ты думай что касается тебя;
Оставь Миры другие, думай о своем;   
Творенья, Жизнь их, раскрой глаза,
Когда имея свой ты счастлив в нем,
И на Земле тебе открыты Небеса.

Адам, сомнения отбросив, отвечал;
Воистину ты прав О Вестник благосклонный,
Твой чистый разум нам услугу оказал,
На Небесах недосягаемых рожденный;
И был столь добр от хитросплетений
Избавить нас явив простейший путь,
Как должно жить нам без сомнений,
Чтоб лишний раз значенье не раздуть,
Уныньем нашу жизнь отягчая;
Ведь Бог велел нам сторониться от тревог,
Тщетой никчемной ум не досаждая,
Конечно если сам себе не изберет;
Покуда измышляя склонен бесконечно
В иллюзиях безотчетных он блуждать,
Пока он не усвоит опыт вековечный;
Что одной капле Океан весь не вобрать.
И без нужды все то что не вместить;
Все то что тайно или скрыто с глаз,
И что разумней взоры устремить,
На все что здесь касается лишь нас.
А остальное суета иль просто дым,
О чем не стоит даже думать нам;
Что за ненужностью останется пустым,
Лишь напуская призрачный туман,
От важных всех вещей нас отвлекая;
А не сойти ли в такой случае с тобой,
Полет высокий ниже устремляя,
Того касаясь что под нашею рукой?
И может мы в намеках легких все узрим,
О чем еще здесь рановато вопрошать;
Все то что мы благоволением твоим,
Теперь усердно ищем разузнать.

Тебя услышал я мне память пробуждая,
Явил ты все что знать был должен я;
И я теперь поведать все желаю;
Не соизволишь ли послушать ты меня.
И исподволь не обессудь за измышленья,
Покуда этот день еще не завершен;
Ведь для меня теперь ты снисхожденьем,
И в помощь мне отправил тебя он.
И я надеюсь сможешь ты понять,
Что ничего уже не остается для меня,
И я ищу как можно дольше задержать,
В надежде больше разузнать все от тебя.
Пока я здесь в прямом общении с тобой,
Мне мнится словно я попал на Небеса;
Слова что льются песнею живой,
Дороже всякого приятного Плода,
Чем насыщаюсь здесь я от своих трудов;
Они сладки, но страшно приедаясь;
Нет ничего  здесь слаще твоих слов,
Их можно поедать не пресыщаясь.
   
И молвил Ангел кротостью Небесной;
Да и твои слова не меньшей красоты,
Родитель Человеческого рода, О любезный,
И красноречия отнюдь не лишены;
Ты более чем небесными дарами,
Был Высочайшим изначально наделен,
С наружи и внутри, его глазами,
Его подобием превосходным уявлен.
Неважно, говорящий иль немой,
Во всех движеньях, в каждом слове,
Во всем являя милость с красотой,
Слагаешь все ты сообразно его воле.
И о тебе на Небе думаем не меньше мы,
Здесь о твоем существовании земном;
И среди Ангелов прознать его пути,
Скорее Человеку предпочтенье отдаем.      
Ибо как видим мы теперь тебя,
Всевышний милостью своею одарил,
И стало быть он возвеличив до себя,
Свой образ в Человеке повторил.
В Глубь эту темную меня назначил он,
Полетом этим призрачным свершить,
Приказом выстроить свой Сонм,
У Адских Врат и никого не пропустить.
Пока через меня он будет занят своим делом,
Чтоб ни единый Враг не пробежал,
И вдохновлен прорывом смелым,
С крушением творение не смешал.
Чтоб изъявлять свое и не пытались,
Для этого он нас послал теперь сюда;
Чтоб формы его волей претворяясь,
Провозгласили в нем великого Царя.
И этим наше укрепить повиновенье;
Мы темные Врата немедленно нашли
И перекрыли крепким загражденьем;
Куда прибыв мы слышали внутри,
Не звуки Песен радостных но крики,
И скрежет громкий ярости слепой,
И вслед вернулись с радостью великой,
Мы к Свету на закате в день шестой.
Так вот, на нас он это возложил;
Теперь и ты рассказывай что знаешь,
Признаюсь ты не меньше мне польстил,
Покуда слаще слов моих не знаешь.

И молвил ему общий Предок на словах,
Превышней силе выразив сомненье;
Не может Человек плененный в прах,
Знать жизнь Человека в зарожденье;
Кто может знать себя здесь с самого начала?
И потому тебя подольше задержать
Стремлюсь с тобой беседовать желаю,
И я надеюсь тебе есть что рассказать.

Когда очнувшись я отбросил сон,
Средь поросли цветущей пробуждаясь,
Бальзамом пот стекал с меня ручьем,
Лучами Солнца быстро испаряясь,
Питаясь влагой что вобрать я успевал.
И я Глазами в Небеса хотел вцепиться   
И тут же резко на ноги привстал,
В том направленье силясь устремиться.
И осмотревшись я увидел вкруг меня
Холмы живые и цветущие долины,
Прохладные ручьи, тенистые леса
И всюду живность с верху до низины;   
Кто ползал, кто то шел, а кто бежал,
На ветках дружно пташки щебетали,
А кто на крыльях в воздухе порхал;
Все вещи улыбаясь сердце наполняли,
Восторг и радость пробуждая в нем.
В отрезке каждом тело изучая;
Попробовал пройтись, затем бегом,
На гибкость все суставы проверяя,
Я в каждой части жизнь чуял в нем.
Но кем я был, где находился, для чего,
Не знал и попытался я заговорить
И речь мне повинуясь открывала все,
Что я увидел и что мог определить.
О Солнце! Ясный Свет, промолвил я,
Что светит дальние пределы уявляя,
И ты беспечная, цветущая Земля,
Что нам обителью, в лучах его сияя,
И вы долины, горы, реки и моря,
Тенистые леса, кто здесь обжился,
Вы движимые все живые существа,
Скажите кто я, как здесь очутился?
Не сам; должно быть по желанию Творца,
Кто зримо здесь не может уявиться,
Чьи свойства волей высшего Венца;
Скажете где найти его и преклониться.
Покуда от него и жизнь и движенье,
Хоть и открыто здесь всего да ничего;
Так я блуждал не зная направленье
Себе на помощь призывая хоть кого.
Не зная где, когда и кем был урожден,
Где я узрел впервые дивный Свет;
В тени у берега в раздумья погружен,
Присел я не дождавшись свой ответ;
И там меня впервые сладкий Сон,
Всецело охватил картины уявляя;
Казалось мне что растворялся в нем,
Мой ум и чувства мягко усыпляя;
И я подумал в безмятежном этом сне,
Что может это Сущность прежняя моя;
И что немного задержавшись на Земле,
Теперь без чувств в нее вливаюсь я.
И этот Сон все глубже увлекая,
Сменял картины и виденья предо мной,
Мои иллюзии в формы претворяя,
Где я был ими иль напротив они мной.
Один казалось ликом превосходен,
Явился мне и молвил; Встань Адам,
Из множества ты был рукоположен,
И все Обители открыты тебе там;
Я тот кого ты звал тебя сопроводить;
Готово место в Саде наслажденья;
Он мою руку взял в Эфире воспарить,
И полетели плавным мы скольженьем
Поверх Полей и Вод на Гору заступить,
С ее просторной круглою вершиной;
Вокруг деревья с множеством плодов,
С дорожками лесистыми меж Хижин,
Предоставляя там укрытие и кров.
Теперь все вещи что я видел на Земле,
Невзрачными и тусклыми казались;
Там где Деревья искушали меня все,
И от Плодов тех Очи разбегались,
Что там свисали возбуждая аппетит;
Крепился я не силах удержаться,
От Древа каждого желая прикусить;
И тут мне стало открываться,
Что это наяву и вовсе я не спал,
Как Сон бросает тень свою на Лик,
И я б наверно дальше там блуждал,
Когда бы вновь не вышел Проводник,
Присутствием небесным меж Деревьев,
И повинуясь я упал к его ногам;
Я был смущен в своем неразумение,
И вновь увещевая так он мне сказал;
Что здесь искал ты — я, глаза раскрой,
Я Автор этого всего, что видишь,
Вокруг, кто над тобой, иль под тобой,
А ты не больше чем слепой подкидыш.
А Райский Сад пусть будет он твоим,
Тебе его дарю для пропитанья;
Возделывай, вкушай здесь все плоды,
Покуда в этом здесь твое призванье;
Все для тебя что только пожелаешь,
Чем свое сердце можешь ты питать;
В Плодах ты недостатка не узнаешь,
С любого Дерева свободен ты срывать;
Но сторонись лишь Дерева познанья,
Добра и Зла что посадил я для тебя,
Залогом твоего здесь послушанья,
С неоспоримой твердой верою в меня.
Оно растет здесь подле Древа Жизни;
Запомни, Плод нельзя его срывать,
Чтобы потом тебе от укоризны,
Средь горестей земных не пребывать.
Покуда в день когда его ты вкусишь,
Своею волей иль чужой его сорвешь,
Ты мой завет единственный нарушишь,
И по причине этой смертию умрешь,
Счастливого лишившись состоянья;
Отсюда будешь изгнан ты тогда,
В Мир горестей, печали и страданья;
Так он сурово произнес свои слова,
Что прозвучали строгим упрежденьем;
Их отзвук до сих пор в ушах моих;
Хотя, скорее, я в недоуменье,
Здесь оказался во владениях Земных.

Но Лик Небесный вскоре прояснился,
Даруя милость таким образом его,
И вновь речами сладкими излился;
Так он изрек мне направление мое;
Не только Рай лишь но и Землю всю,
В приделах что способен ты объять,
Тебе всецело твоей Расе отдаю,
Где ты как Бог всем можешь обладать;
На Суше, в Море, Воздухе — везде,
Рыб, Птиц, Зверей по роду и под стать,
Тебе Адам вручаю также на Земле,
И в Именах твоих их буду различать.
Они в твоем отныне подчиненье,
Включая всех глубинных Рыб морских,
Чьи Элементы и Стихия вне сравненья,
Ведь Воздух разряженный не для них.
Пока он говорил, живые Твари
Попарно подходили вместе к нам;
Одни на своих крыльях подлетали,
Другие шли Землей и я их называл,
По Именам, Природе их внимая;
Всевышний знание и зренье мне дал,
Чем видеть мог я все распознавая,
Одним касаньем все воспринимал;
Но что выискивал, увидеть я не мог,
И Вышнему там Лику следам так изрек;

Но Именем каким назвать тебя,
Ты выше всех в себе все заключаешь,
Один мои все превосходишь Имена,
Создатель Мира, все ты превышаешь?
Как славить в должном поклоненье,
Что благо знаешь только ты;
Для благоденствия его твои творенья,
Столь щедро рассыпаешь ты дары,
Рукой пространной всем его снабжая;
И я не вижу кто б воздал хвалу,
Со мной плоды все щедрые вкушая;
И что за счастье наслаждаться одному,
Во имя собственного удовлетворенья?
Так я заносчиво его там вопрошал,
И Вышний Лик с улыбкой отвечал;

Какое одиночество, ведь на Земле
С избытком всех живых творений,
Они везде здесь, в Воздухе, в Воде,
И все они в твоем распоряженье,
Тебя явлением своим увеселяют;
Иль образы и нравы их не знаешь ты?
Они все без зазрения помышляют,
Причины все и предпочтения свои.
Найди себе и в этом развлеченье,
Препровождая время здесь свое;
Все правила в твоем соизволенье,
Ведь здесь обширно Царствие твое.
Так говорил Владыка Мирозданья,
Хотел порядок он казалось утвердить,
Но тщательно слова все подбирая,
Ему осмелился я робко возразить.

Небесный Царь, за дерзость не сочти
Мои слова, О вышний мой Творец,
И благосклонность к ним свою яви,
Как Сыну собственному жалует Отец.
Иль разве не поставлен я тобою
Во всех делах тебя здесь замещать?
Что я среди неравных обустрою,
Когда нас будет пропасть отделять,
Какая в том гармония иль радость?
Взаимно мы и соразмерностью всего,
Мы делим горечь всю и сладость,
И никогда не обрести нам здесь ее,
Коль разделять нас будет Бездна;
Один настойчив в помыслах своих,
Другой же изъявляя все небрежно,
Беспечностью бездумной нерадив;
И мне ни тот ни этот не под стать,
Признаться равно утомительны они;
Здесь о единстве я хочу тебе сказать,
Таком, в котором мог бы я найти
Себя, его во всем всецело разделяя,
Усладой для души и для ума;
Зверь для себя лишь все стяжая,
Совсем не пара для людского существа;
Они взаимно рады средь своих,   
Как Лев и Львица, видно не случайно,
Соединил ты вместе в парах их;
И Птица тоже не способно изначально
Со Зверем сочетаться, как и Дичь
С любою морскою Рыбой; или Обезьяна
С Волом не ходит; и менее всего
Зверь Человеку составляет пару;
На что невозмутимым от вопроса моего,
В глаза мне глядя кратко отвечал;

Особенное нечто вижу ты желаешь,
Коль столь разборчив в выборе своем,
Компанию себе предполагаешь,
Чтоб наслаждаться здесь вдвоем,
Один вкушать блаженство не желая.
А что ты думаешь тогда на счет меня,
Со стороны мой облик созерцая;
Кажусь ли я счастливым для тебя?
От вечности до вечности мне быть,
Здесь одному, где рядом никого;
На равных не с кем говорить;
Кто здесь коснется зренья моего,
Помимо мною созданных Творений?
Да и они всего лишь частию меня,
Вниз, бесконечным нисхожденьем,
Как впрочем, также частью и тебя.

Он смолк и я ответил со смиреньем;
Путей предвечных высоту и глубину,
Вся мысль человека с его зреньем,
Ей не объять и не постигнуть красоту,
Величия всех Вещей непостижимых;
Покуда совершенен ты во всем,
В явленьях зримых и незримых
Не терпишь недостатка ты ни в чем.
Но Человек он не таков и утешеньем,
Среди пороков и изъянов всех своих,
С подобными нуждается в общенье,
Чтоб устранить иль сгладить их.
Тебе конечно не к чему и размноженье,
Ты абсолют, включаешь в себя все;
В несметных числах все мгновенья,
Ты исчисляешь чтоб явить свое Одно.
А Человек себе подобных умножая,
Свой недостаток возместит в другом,
Друга друга повсеместно восполняя,
По Образу он в множестве своем,
Что требует нежнейшего приятия;

И раз сокрытым втайне ты один,
Сам для себя включаешь в себя все,
И друг и враг, сам раб и господин,
Себе не ищешь никого и ничего,
То значит всякое свое Творенье,
Ты в силах до какой угодно высоты,
Возвысить можешь приобщеньем,
Чтоб уявить приделы красоты;
Но Зверь упрям едва ли я смогу,
От всех его повадок приподнять,
И мне его довольство не к чему;
Так осмелев дерзнул ему сказать,
Пьян от свободы в дозволенье;
С ответом не заставив долго ждать,
Он выразил свое мне одобренье,
Небесным гласом милость изливая;

Досель, Адам, ты был на испытанье,
И в Бездне ты себя не растерял,
Твои по нраву имена мне и названья,
Покуда Зверя ты с собой не уровнял;
В тебе самом, твой Дух свободный,
Был превосходно образом явлен;
Зверь груб и слеп и слишком злобен,
Затем и качества он этого лишен,
И стало быть для твоего общенья
Он не годится; дело было в том,
Что должен был своим решеньем,
Определить кто ты, а кто есть он.
Я знал пред тем что ты мне скажешь,
Что человеку одному нехорошо;
И потому один и как себя покажешь
Хотел я посмотреть решение твое;
Что принесу вослед, ты будь уверен,
Твое подобие, твое второе я,
Твое желание, твоя воля, твоя вера,
Точь в точь где все твои сердца.

И он примолк иль просто я не слышал,
И Небеса теперь давлея над Землей,
Свели на нет весь прежний смыл,
Преобладая слишком долго надо мной,
К своим вершинам звездным возвышая,
Туда где вещи восприятие мое,
Намного превосходят ум мой истощая;
Измотан этим, передышку от всего
Хотел найти склоняя к сну себя,
Что послан вскоре был природою самой
И только лишь сомкнул свои глаза,
Для внутреннего взора предо мной
Явился Образ тот чудесной перспективой;
Казалось был я им всецело поглощен,
Той дивной, умозрительной картиной,
Как наяву, хотя объят был сном.
Напротив я увидел очертанья,
Лик светоносной прямо предо мной,
Притягивал там все мое вниманье,
Был столь великолепен он собой;
Склонился он над левым моим боком,
И аккуратно взял одно мое ребро,
Пропитанное жизни моей током,
Живою кровью сердца моего;
И свежей плотью рану прикрывая,
По мановению скрыл он на глазах;
И моему ребру он форму придавая,
Взрастил Творение другое на руках;
Казалось видом человеческим оно,
Но ликом чрезвычайной красоты,
Казалось содержала в себе все,
Живого Мира заключая все черты.
И сердце дивной сладостью питая,
Что знать еще не доводилось мне;
Свою любовь и прелесть источая,
Она собой одушевляла вещи все.
Но вдруг покинула, оставив в темноте,
Я сразу пробудился стал ее искать,
Ее выглядывая всюду и везде,
Уже нельзя ее мне было потерять,
Все радости былые отвергая;
Уже в отчаянье и тут невдалеке
Узрел я вновь черты все подмечая,
Ее такой же точно как во сне;
Земною, равно и небесной красотой,
Была наделена она; Творец ее,
Хоть и незрим он вел ее с собой,
И узнавала она голос лишь его,
Внимая тайнам бракосочетанья,
Земли и Неба, поступью своей
Великолепие и милость источая,
Теперь казалось замыкалось все не ней;
В ее Глазах; при виде, вне себя,
На радостях воскликнул громко я.
 
Что ж, этот поворот решает все,
Создатель щедрый, слово ты сдержал,
В восторге я от дара твоего,
Прекраснее его я ничего еще не знал.
От кости она костью мне родной,
Женой от Мужа своего извлечена,
И прилепившись к ней одной душой,
Возобновлю я матерь и отца,
Единой плотью сердце претворяя.

Она все слышала, вполне осознавая
Невинность и значение свое,
На Землю брошена растерянно взирая
Пречистой Девой волей Бога своего;
Давая знать что силой домогаться
Бессмысленно, но лишь располагать,
И лучше ненавязчиво касаться,
Неявно и слегка, иль если уж сказать,
Она самой Природы воплощеньем,
От ложный мысли и хотения чиста,
Она была всего живого отражением,
А значит в мысли каждой явлена.
И тут меня увидев отвернулась,
И видно было чем ей дорожить,
Но мысли прочитав мои вернулась,
Со мною вместе основанья разделить,
С достоинством во всем мне уступая.
Ее повел, она зардела как Заря,
В Жилище наше брачное ступая,
И нам обоим там благоволили Небеса;
И Звезды все приятнейшим влиянием
Питали нас содействуя во всем;
Земля встречала радостным сияньем,
И чествовал нас каждый ее Холм.
И птицы всюду пели свои песни;
И бризом сквозь Эфир неслись Ветра,
Через Леса оповещая повсеместно;
Долины, Горы и цветущие Поля,
Своим дыханьем незримым обдувая;
Чтоб цветом обновленная Земля,
Себя покрыла щедро расцветая,
Пока там не уявится Вечерняя Звезда.   
И лишь она явилась, звуки изливая,
Ее явленье возвестил Певец ночной,
Возжечь венчальной песней призывая,
Светильник над священною Горой.

Теперь, пожалуй, все я рассказал;
Теперь история на этом к завершению,
Все то что я в итоге распознал,
Средь уявленного земного наслажденья,
И я, признаться, среди всех вещей
И радость находил и утешенье;
Полезны, нет, но в сущности своей,
Дух вечен и не терпит изменений,
Средь вздора сладостных страстей.
Плоды Земные здесь имею я ввиду,
Вкус, зрение, ароматы, осязанье,
И пенье птиц когда гуляю я в Саду
Его цветы и фрукты к пропитанью.
Иначе говоря к земным Огням
Был я примешан, выслан в эту Сферу,
И созерцая волю дал страстям,
Всему назначив собственную меру;
И познавая на себе все потрясенья,
Неуязвим в значении своем,
Среди восторгов всех и наслаждений,
Остался нерушим и в хаосе земном.
Сражен лишь только разве я очарованием,
Перед всею красотой земною слаб,
Влеком по прежнему желаньем,
Когда испытываю властный ее взгляд.
Или ошиблась может быть Природа,
Оставив часть что не достаточно сильна,
Сдержать намеренье такого рода,
Иль может был уступчив слишком я,
Позволил больше ей чем я нуждался;
По крайне мере что присвоила она,
Для внешней красоты ее достался,
Хоть и пришлось пожертвовать себя.
Покуда вижу хорошо и понимаю,
Душа природы уступает мне во всем,
И множества свои все уявляя,
Венчает все разнообразие в одном.
Лишь подражая внешней красотою,
Тому кто свыше нас обоих сотворил,
Кто вместе нас венчает здесь собою,
Над всем своим твореньем Господин.
И приближаясь иль касаясь к ней,
Столь совершенной, счастлив знать
Что здесь один вполне владею ей;
Во всем что хочет сделать иль сказать,
Во всех делах мудра и безупречна;
И все познанья блекнут перед ней,
И даже мудрость кажется беспечной;
Все растворяются в огне ее Очей!
Небесные все Власти и Начальства,
Ей служат только в ожидании ее,
Осуществить что он намеревался,
А не по прихоти иль воле хоть кого.
Ведь в ней совершены все отношенья;
Ума и Сердца каждого под стать,
Лишь с нею в высшем проявленье;
Она одна всех заставляет трепетать.
Как Ангельская стража всюду узнаю;
И Рафаил прищурив бровь свою,
В Таких словах Адаму отвечал;

Природа лишь работу совершает;
Ей восхищаться равно как и упрекать
Тебе не стоит, она следствия являет;
Вниманье тебе лучше обращать,
Что ты на деле или мыслью своей
Свершаешь, и застенчивость отбрось;
Ты должен быть в решениях смелей,
И в этом случае не быть вам врозь,
Коль если сам ее ты не оставишь;
Ведь в ней нуждаешься ты более всего,
Когда ты превосходством наделяешь,
Все то что без вниманья твоего,
Не столь быть может значимо по сути.
Чем восхищен и от чего в восторге ты?
Всем тем чем она явлена снаружи?
Бесспорно, почитанья и любви
Достойно все что ты одушевляешь,
Но лишь когда ты не подвластен ей;
Тогда себя быть может ты познаешь,
Средь хаоса земных ее Огней.
Себя в ней взвесив сможешь оценить;   
Самооценка часто более полезна,
Когда ты в силах волю утвердить,
На основанье правоты тебе известной.
Чем больше себя будешь узнавать,
Свой Гений устремляя к совершенству,
Тем больше она будет подтверждать
И признавать твое главенство,
Иллюзии в реальность воплощая;
Что приукрашены для радости твоей,
Или тревогами своими уязвляя,      
Чтобы мог ты выше стать в любви своей,
Когда ты свою мудрость забываешь;
Ведь не дыханьем жизни лишь одним,
Что, к слову, ты со всеми разделяешь,
Над всякой тварью Царь и Господин;
Дух Человека Зверю не подвластен,
Его не в силах пробудить он даже страсть,
И потому над нею Зверь не властен,
Под ее волю вынужден подпасть.
А ты себя с ней вместе возвышая,
Найдешь все то что заключается в тебе;
Все то что ум и мысль твоя земная,
Находит нужным иль приемлемым себе.
Там ты и преуспеешь, но не в страсти,
Покуда нет в ней истинной любви,
И не имея на тобой малейшей власти
Очистишь мысли и намеренья свои,
В них разум свой и сердце утончая;
Чтоб нерушимым Основанием своим,
Благоразумие и трезвость не теряя,
Своей Любовью низменною храним,
Мог выше продвигаться себе веря,
Не потонув в своих желаниях мирских,
Вот почему не пара ты для Зверя,
Хотя и делите все вместе на двоих.

Адам ответил несколько смущенный;
Нет, вовсе, красотою внешних форм,
Я от иллюзий всех ее свободный,
И в порождениями ее я не прельщен.
Хотя в объятиях ее и возвышаясь,
Все более темнее, хочу признать,
Непостижимой ее тайной восхищаясь,
Порой пред нею остается трепетать.
В явленьях исключительных что в ней
Премного восхищен здесь спору нет;
И снисхождением сердцу нет милей
Ее любовь что изливает дивный свет,
В своих словах и всех ее деяньях;
В союзе всех сердец и разума она,
Всю совокупность своих граней изъявляя,
Во всем мне вторит мне благоволя.      
Одной душой я с нею в единенье,
Звучанья нет чудесней и стройней;
Не в этом дело; вещи и явленья,
Я прежде утверждаю волею своей.
Она ж вольна и в выборе своем
Являет лучшее что мной утверждено;
Ведь сам ты говоришь, меня ни в чем
Не упрекаешь что я с нею заодно,
И что ведет Она обоими путями,
И неизменно возвышает к Небесам.
Так потерпи немного вместе с нами,
Если просить законно будет нам;
Иль Дух Высокий чужд земной любви?
И в чем она, сказать так, выраженьем;
Явленьем Лика иль сиянием своим,
Реальным или мнимым проявленьем?

На это Рафаил улыбкой оживленный,
Зардев как Роза; для себя ты уясни,
Мы счастливы во всем и всем довольны,
А счастья не бывает без любви.
Всем тем чем обладаешь в теле ты,
(ты изначально чистым телом сотворен)
Берем мы все посредством красоты,
И возвышаем все в согласии с умом.
Преград нам нет, ни плоть мирская,
Не в силе нас остановить иль удержать;
И легче Воздуха в Эфире обнимая,
Подобное с подобным все смешать
Для нас не трудно примесь устраняя,
Блюдем мы безупречной чистоту,
В одно мгновение тела свои сменяя,
Душа к Душе и к Плоти Плоть свою.
Но мне пора уж Солнце исчезает,
За мыс Зеленый новым кругом обогнуть,
В жилище Гесперид меня оповещая,
Что уже время отправляться в путь.
Живи, будь твердым и свободным,
Его ты не взирая должен чтить;
В велениях оставаясь непреклонным,
Любовь свою ты должен сохранить.
Чтоб ум не помутился твой от страсти,
И оставался чист в суждении своем;
Свободен волей от мирской напасти,
Чтоб ненароком не был ты сражен.
Вы равно делите и горечь всю и сладость,
Ты сам и отпрыски твои; остерегись.
От стойкости твоей мне будет радость,
Благословенным скрашивая жизнь.
Ты волею своей свободным сотворен,
Стоять иль пасть сам волен выбирать
И совершенным изнутри всегда ты в нем,
А все что внешне должен брать
Себе на помощь отвергая искушенья,
Покуда б не умножились сомненья.

И он привстал; склонившись перед ним
Ему промолвил с благодарностью Адам;
Ступай небесный Вестник, поспеши,
Коль срок расстаться уже нам,
Посланник Бога перед кем я преклоняюсь.
Был столь любезен и учтив ты снизойти,
За что признателен премного я тебе,
Счастливого тебе обратного пути;
Твое мы будем помнить снисхожденье,
И ожидаем тебя снова с нетерпеньем.

И Ангел взмыл на Небеса покинув тень,
А Адам в Хижину пошел под свою сень.


Конец восьмой книги.

***


BOOK 8
THE ARGUMENT
Adam inquires concerning celestial Motions, is doubtfully answer'd, and exhorted to search rather things more worthy of knowledg: Adam assents, and still desirous to detain Raphael, relates to him what he remember'd since his own Creation, his placing in Paradise, his talk with God concerning solitude and fit society, his first meeting and Nuptials with Eve, his discourse with the Angel thereupon; who after admonitions repeated departs.


THE Angel ended, and in Adams Eare
So Charming left his voice, that he a while
Thought him still speaking, still stood fixt to hear;
Then as new wak't thus gratefully repli'd.
What thanks sufficient, or what recompence [ 5 ]
Equal have I to render thee, Divine
Hystorian, who thus largely hast allayd
The thirst I had of knowledge, and voutsaf't
This friendly condescention to relate
Things else by me unsearchable, now heard [ 10 ]
With wonder, but delight, and, as is due,
With glorie attributed to the high
Creator; something yet of doubt remaines,
Which onely thy solution can resolve.
When I behold this goodly Frame, this World [ 15 ]
Of Heav'n and Earth consisting, and compute,
Thir magnitudes, this Earth a spot, a graine,
An Atom, with the Firmament compar'd
And all her numberd Starrs, that seem to rowle
Spaces incomprehensible (for such [ 20 ]
Thir distance argues and thir swift return
Diurnal) meerly to officiate light
Round this opacous Earth, this punctual spot,
One day and night; in all thir vast survey
Useless besides, reasoning I oft admire, [ 25 ]
How Nature wise and frugal could commit
Such disproportions, with superfluous hand
So many nobler Bodies to create,
Greater so manifold to this one use,
For aught appeers, and on thir Orbs impose [ 30 ]
Such restless revolution day by day
Repeated, while the sedentarie Earth,
That better might with farr less compass move,
Serv'd by more noble then her self, attaines
Her end without least motion, and receaves, [ 35 ]
As Tribute such a sumless journey brought
Of incorporeal speed, her warmth and light;
Speed, to describe whose swiftness Number failes.

So spake our Sire, and by his count'nance seemd
Entring on studious thoughts abstruse, which Eve [ 40 ]
Perceaving where she sat retir'd in sight,
With lowliness Majestic from her seat,
And Grace that won who saw to wish her stay,
Rose, and went forth among her Fruits and Flours,
To visit how they prosper'd, bud and bloom, [ 45 ]
Her Nurserie; they at her coming sprung
And toucht by her fair tendance gladlier grew.
Yet went she not, as not with such discourse
Delighted, or not capable her eare
Of what was high: such pleasure she reserv'd, [ 50 ]
Adam relating, she sole Auditress;
Her Husband the Relater she preferr'd
Before the Angel, and of him to ask
Chose rather: hee, she knew would intermix
Grateful digressions, and solve high dispute [ 55 ]
With conjugal Caresses, from his Lip
Not Words alone pleas'd her. O when meet now
Such pairs, in Love and mutual Honour joyn'd?
With Goddess-like demeanour forth she went;
Not unattended, for on her as Queen [ 60 ]
A pomp of winning Graces waited still,
And from about her shot Darts of desire
Into all Eyes to wish her still in sight.
And Raphael now to Adam's doubt propos'd
Benevolent and facil thus repli'd. [ 65 ]

To ask or search I blame thee not, for Heav'n
Is as the Book of God before thee set,
Wherein to read his wondrous Works, and learne
His Seasons, Hours, or Dayes, or Months, or Yeares:
This to attain, whether Heav'n move or Earth, [ 70 ]
Imports not, if thou reck'n right, the rest
From Man or Angel the great Architect
Did wisely to conceal, and not divulge
His secrets to be scann'd by them who ought
Rather admire; or if they list to try [ 75 ]
Conjecture, he his Fabric of the Heav'ns
Hath left to thir disputes, perhaps to move
His laughter at thir quaint Opinions wide
Hereafter, when they come to model Heav'n
And calculate the Starrs, how they will weild [ 80 ]
The mightie frame, how build, unbuild, contrive
To save appeerances, how gird the Sphear
With Centric and Eccentric scribl'd o're,
Cycle and Epicycle, Orb in Orb:
Alreadie by thy reasoning this I guess, [ 85 ]
Who art to lead thy ofspring, and supposest
That bodies bright and greater should not serve
The less not bright, nor Heav'n such journies run,
Earth sitting still, when she alone receaves
The benefit: consider first, that Great [ 90 ]
Or Bright inferrs not Excellence: the Earth
Though, in comparison of Heav'n, so small,
Nor glistering, may of solid good containe
More plenty then the Sun that barren shines,
Whose vertue on it self workes no effect, [ 95 ]
But in the fruitful Earth; there first receavd
His beams, unactive else, thir vigour find.
Yet not to Earth are those bright Luminaries
Officious, but to thee Earths habitant.
And for the Heav'ns wide Circuit, let it speak [ 100 ]
The Makers high magnificence, who built
So spacious, and his Line stretcht out so farr;
That Man may know he dwells not in his own;
An Edifice too large for him to fill,
Lodg'd in a small partition, and the rest [ 105 ]
Ordain'd for uses to his Lord best known.
The swiftness of those Circles attribute,
Though numberless, to his Omnipotence,
That to corporeal substances could adde
Speed almost Spiritual; mee thou thinkst not slow, [ 110 ]
Who since the Morning hour set out from Heav'n
Where God resides, and ere mid-day arriv'd
In Eden, distance inexpressible
By Numbers that have name. But this I urge,
Admitting Motion in the Heav'ns, to shew [ 115 ]
Invalid that which thee to doubt it mov'd;
Not that I so affirm, though so it seem
To thee who hast thy dwelling here on Earth.
God to remove his wayes from human sense,
Plac'd Heav'n from Earth so farr, that earthly sight, [ 120 ]
If it presume, might erre in things too high,
And no advantage gaine. What if the Sun
Be Centre to the World, and other Starrs
By his attractive vertue and their own
Incited, dance about him various rounds? [ 125 ]
Thir wandring course now high, now low, then hid,
Progressive, retrograde, or standing still,
In six thou seest, and what if sev'nth to these
The Planet Earth, so stedfast though she seem,
Insensibly three different Motions move? [ 130 ]
Which else to several Spheres thou must ascribe,
Mov'd contrarie with thwart obliquities,
Or save the Sun his labour, and that swift
Nocturnal and Diurnal rhomb suppos'd,
Invisible else above all Starrs, the Wheele [ 135 ]
Of Day and Night; which needs not thy beleefe,
If Earth industrious of her self fetch Day
Travelling East, and with her part averse
From the Suns beam meet Night, her other part
Still luminous by his ray. What if that light [ 140 ]
Sent from her through the wide transpicuous aire,
To the terrestrial Moon be as a Starr
Enlightning her by Day, as she by Night
This Earth? reciprocal, if Land be there,
Fields and Inhabitants: Her spots thou seest [ 145 ]
As Clouds, and Clouds may rain, and Rain produce
Fruits in her soft'nd Soile, for some to eate
Allotted there; and other Suns perhaps
With thir attendant Moons thou wilt descrie
Communicating Male and Femal Light, [ 150 ]
Which two great Sexes animate the World,
Stor'd in each Orb perhaps with some that live.
For such vast room in Nature unpossest
By living Soule, desert and desolate,
Onely to shine, yet scarce to contribute [ 155 ]
Each Orb a glimps of Light, conveyd so farr
Down to this habitable, which returnes
Light back to them, is obvious to dispute.
But whether thus these things, or whether not,
Whether the Sun predominant in Heav'n [ 160 ]
Rise on the Earth, or Earth rise on the Sun,
Hee from the East his flaming rode begin,
Or Shee from West her silent course advance
With inoffensive pace that spinning sleeps
On her soft Axle, while she paces Eev'n, [ 165 ]
And beares thee soft with the smooth Air along,
Sollicit not thy thoughts with matters hid,
Leave them to God above, him serve and feare;
Of other Creatures, as him pleases best,
Wherever plac't, let him dispose: joy thou [ 170 ]
In what he gives to thee, this Paradise
And thy faire Eve; Heav'n is for thee too high
To know what passes there; be lowlie wise:
Think onely what concernes thee and thy being;
Dream not of other Worlds, what Creatures there [ 175 ]
Live, in what state, condition or degree,
Contented that thus farr hath been reveal'd
Not of Earth onely but of highest Heav'n.

To whom thus Adam cleerd of doubt, repli'd.
How fully hast thou satisfi'd me, pure [ 180 ]
Intelligence of Heav'n, Angel serene,
And freed from intricacies, taught to live
The easiest way, nor with perplexing thoughts
To interrupt the sweet of Life, from which
God hath bid dwell farr off all anxious cares, [ 185 ]
And not molest us, unless we our selves
Seek them with wandring thoughts, and notions vain.
But apt the Mind or Fancy is to roave
Uncheckt, and of her roaving is no end;
Till warn'd, or by experience taught, she learne, [ 190 ]
That not to know at large of things remote
From use, obscure and suttle, but to know
That which before us lies in daily life,
Is the prime Wisdom, what is more, is fume,
Or emptiness, or fond impertinence, [ 195 ]
And renders us in things that most concerne
Unpractis'd, unprepar'd, and still to seek.
Therefore from this high pitch let us descend
A lower flight, and speak of things at hand
Useful, whence haply mention may arise [ 200 ]
Of somthing not unseasonable to ask
By sufferance, and thy wonted favour deign'd.
Thee I have heard relating what was don
Ere my remembrance: now hear mee relate
My Storie, which perhaps thou hast not heard; [ 205 ]
And Day is yet not spent; till then thou seest
How suttly to detaine thee I devise,
Inviting thee to hear while I relate,
Fond, were it not in hope of thy reply:
For while I sit with thee, I seem in Heav'n, [ 210 ]
And sweeter thy discourse is to my eare
Then Fruits of Palm-tree pleasantest to thirst
And hunger both, from labour, at the houre
Of sweet repast; they satiate, and soon fill,
Though pleasant, but thy words with Grace Divine [ 215 ]
Imbu'd, bring to thir sweetness no satietie.

To whom thus Raphael answer'd heav'nly meek.
Nor are thy lips ungraceful, Sire of men,
Nor tongue ineloquent; for God on thee
Abundantly his gifts hath also pour'd [ 220 ]
Inward and outward both, his image faire:
Speaking or mute all comliness and grace
Attends thee, and each word, each motion formes.
Nor less think wee in Heav'n of thee on Earth
Then of our fellow servant, and inquire [ 225 ]
Gladly into the wayes of God with Man:
For God we see hath honour'd thee, and set
On Man his Equal Love: say therefore on;
For I that Day was absent, as befell,
Bound on a voyage uncouth and obscure, [ 230 ]
Farr on excursion toward the Gates of Hell;
Squar'd in full Legion (such command we had)
To see that none thence issu'd forth a spie,
Or enemie, while God was in his work,
Least hee incenst at such eruption bold, [ 235 ]
Destruction with Creation might have mixt.
Not that they durst without his leave attempt,
But us he sends upon his high behests
For state, as Sovran King, and to enure
Our prompt obedience. Fast we found, fast shut [ 240 ]
The dismal Gates, and barricado'd strong;
But long ere our approaching heard within
Noise, other then the sound of Dance or Song,
Torment, and loud lament, and furious rage.
Glad we return'd up to the coasts of Light [ 245 ]
Ere Sabbath Eev'ning: so we had in charge.
But thy relation now; for I attend,
Pleas'd with thy words no less then thou with mine.

So spake the Godlike Power, and thus our Sire.
For Man to tell how human Life began [ 250 ]
Is hard; for who himself beginning knew?
Desire with thee still longer to converse
Induc'd me. As new wak't from soundest sleep
Soft on the flourie herb I found me laid
In Balmie Sweat, which with his Beames the Sun [ 255 ]
Soon dri'd, and on the reaking moisture fed.
Strait toward Heav'n my wondring Eyes I turnd,
And gaz'd a while the ample Skie, till rais'd
By quick instinctive motion up I sprung,
As thitherward endevoring, and upright [ 260 ]
Stood on my feet; about me round I saw
Hill, Dale, and shadie Woods, and sunnie Plaines,
And liquid Lapse of murmuring Streams; by these,
Creatures that livd, and movd, and walk'd, or flew,
Birds on the branches warbling; all things smil'd, [ 265 ]
With fragrance and with joy my heart oreflow'd.
My self I then perus'd, and Limb by Limb
Survey'd, and sometimes went, and sometimes ran
With supple joints, as lively vigour led:
But who I was, or where, or from what cause, [ 270 ]
Knew not; to speak I tri'd, and forthwith spake,
My Tongue obey'd and readily could name
What e're I saw. Thou Sun, said I, faire Light,
And thou enlight'nd Earth, so fresh and gay,
Ye Hills and Dales, ye Rivers, Woods, and Plaines, [ 275 ]
And ye that live and move, fair Creatures, tell,
Tell, if ye saw, how came I thus, how here?
Not of my self; by some great Maker then,
In goodness and in power pr;eminent;
Tell me, how may I know him, how adore, [ 280 ]
From whom I have that thus I move and live,
And feel that I am happier then I know.
While thus I call'd, and stray'd I knew not whither,
From where I first drew Aire, and first beheld
This happie Light, when answer none return'd, [ 285 ]
On a green shadie Bank profuse of Flours
Pensive I sate me down; there gentle sleep
First found me, and with soft oppression seis'd
My droused sense, untroubl'd, though I thought
I then was passing to my former state [ 290 ]
Insensible, and forthwith to dissolve:
When suddenly stood at my Head a dream,
Whose inward apparition gently mov'd
My Fancy to believe I yet had being,
And livd: One came, methought, of shape Divine, [ 295 ]
And said, thy Mansion wants thee, Adam, rise,
First Man, of Men innumerable ordain'd
First Father, call'd by thee I come thy Guide
To the Garden of bliss, thy seat prepar'd.
So saying, by the hand he took me rais'd, [ 300 ]
And over Fields and Waters, as in Aire
Smooth sliding without step, last led me up
A woodie Mountain; whose high top was plaine,
A Circuit wide, enclos'd, with goodliest Trees
Planted, with Walks, and Bowers, that what I saw [ 305 ]
Of Earth before scarce pleasant seemd. Each Tree
Load'n with fairest Fruit, that hung to the Eye
Tempting, stirr'd in me sudden appetite
To pluck and eate; whereat I wak'd, and found
Before mine Eyes all real, as the dream [ 310 ]
Had lively shadowd: Here had new begun
My wandring, had not hee who was my Guide
Up hither, from among the Trees appeer'd,
Presence Divine. Rejoycing, but with aw,
In adoration at his feet I fell [ 315 ]
Submiss: he rear'd me, and Whom thou soughtst I am,
Said mildely, Author of all this thou seest
Above, or round about thee or beneath.
This Paradise I give thee, count it thine
To Till and keep, and of the Fruit to eate: [ 320 ]
Of every Tree that in the Garden growes
Eate freely with glad heart; fear here no dearth:
But of the Tree whose operation brings
Knowledg of good and ill, which I have set
The Pledge of thy Obedience and thy Faith, [ 325 ]
Amid the Garden by the Tree of Life,
Remember what I warne thee, shun to taste,
And shun the bitter consequence: for know,
The day thou eat'st thereof, my sole command
Transgrest, inevitably thou shalt dye; [ 330 ]
From that day mortal, and this happie State
Shalt loose, expell'd from hence into a World
Of woe and sorrow. Sternly he pronounc'd
The rigid interdiction, which resounds
Yet dreadful in mine eare, though in my choice [ 335 ]
Not to incur; but soon his cleer aspect
Return'd and gracious purpose thus renew'd.
Not onely these fair bounds, but all the Earth
To thee and to thy Race I give; as Lords
Possess it, and all things that therein live, [ 340 ]
Or live in Sea, or Aire, Beast, Fish, and Fowle.
In signe whereof each Bird and Beast behold
After thir kindes; I bring them to receave
From thee thir Names, and pay thee fealtie
With low subjection; understand the same [ 345 ]
Of Fish within thir watry residence,
Not hither summon'd, since they cannot change
Thir Element to draw the thinner Aire.
As thus he spake, each Bird and Beast behold
Approaching two and two, These cowring low [ 350 ]
With blandishment, each Bird stoop'd on his wing.
I nam'd them, as they pass'd, and understood
Thir Nature, with such knowledg God endu'd
My sudden apprehension: but in these
I found not what me thought I wanted still; [ 355 ]
And to the Heav'nly vision thus presum'd.

O by what Name, for thou above all these,
Above mankinde, or aught then mankinde higher,
Surpassest farr my naming, how may I
Adore thee, Author of this Universe, [ 360 ]
And all this good to man, for whose well being
So amply, and with hands so liberal
Thou hast provided all things: but with mee
I see not who partakes. In solitude
What happiness, who can enjoy alone, [ 365 ]
Or all enjoying, what contentment find?
Thus I presumptuous; and the vision bright,
As with a smile more bright'nd, thus repli'd.

What call'st thou solitude, is not the Earth
With various living creatures, and the Aire [ 370 ]
Replenisht, and all these at thy command
To come and play before thee; know'st thou not
Thir language and thir wayes? They also know,
And reason not contemptibly; with these
Find pastime, and beare rule; thy Realm is large. [ 375 ]
So spake the Universal Lord, and seem'd
So ordering. I with leave of speech implor'd,
And humble deprecation thus repli'd.

Let not my words offend thee, Heav'nly Power,
My Maker, be propitious while I speak. [ 380 ]
Hast thou not made me here thy substitute,
And these inferiour farr beneath me set?
Among unequals what societie
Can sort, what harmonie or true delight?
Which must be mutual, in proportion due [ 385 ]
Giv'n and receiv'd; but in disparitie
The one intense, the other still remiss
Cannot well suite with either, but soon prove
Tedious alike: Of fellowship I speak
Such as I seek, fit to participate [ 390 ]
All rational delight, wherein the brute
Cannot be human consort; they rejoyce
Each with thir kinde, Lion with Lioness;
So fitly them in pairs thou hast combin'd;
Much less can Bird with Beast, or Fish with Fowle [ 395 ]
So well converse, nor with the Ox the Ape;
Wors then can Man with Beast, and least of all.
Whereto th' Almighty answer'd, not displeas'd.
A nice and suttle happiness I see
Thou to thyself proposest, in the choice [ 400 ]
Of thy Associates, Adam, and wilt taste
No pleasure, though in pleasure, solitarie.
What think'st thou then of mee, and this my State,
Seem I to thee sufficiently possest
Of happiness, or not? who am alone [ 405 ]
From all Eternitie, for none I know
Second to mee or like, equal much less.
How have I then with whom to hold converse
Save with the Creatures which I made, and those
To me inferiour, infinite descents [ 410 ]
Beneath what other Creatures are to thee?

He ceas'd, I lowly answer'd. To attaine
The highth and depth of thy Eternal wayes
All human thoughts come short, Supream of things;
Thou in thy self art perfet, and in thee [ 415 ]
Is no deficience found; not so is Man,
But in degree, the cause of his desire
By conversation with his like to help,
Or solace his defects. No need that thou
Shouldst propagat, already infinite; [ 420 ]
And through all numbers absolute, though One;
But Man by number is to manifest
His single imperfection, and beget
Like of his like, his Image multipli'd,
In unitie defective, which requires [ 425 ]
Collateral love, and deerest amitie.
Thou in thy secresie although alone,
Best with thy self accompanied, seek'st not
Social communication, yet so pleas'd,
Canst raise thy Creature to what highth thou wilt [ 430 ]
Of Union or Communion, deifi'd;
I by conversing cannot these erect
From prone, nor in thir wayes complacence find.
Thus I embold'nd spake, and freedom us'd
Permissive, and acceptance found, which gain'd [ 435 ]
This answer from the gratious voice Divine.

Thus farr to try thee, Adam, I was pleas'd,
And finde thee knowing not of Beasts alone,
Which thou hast rightly nam'd, but of thy self,
Expressing well the spirit within thee free, [ 440 ]
My Image, not imparted to the Brute,
Whose fellowship therefore unmeet for thee
Good reason was thou freely shouldst dislike,
And be so minded still; I, ere thou spak'st,
Knew it not good for Man to be alone, [ 445 ]
And no such companie as then thou saw'st
Intended thee, for trial onely brought,
To see how thou could'st judge of fit and meet:
What next I bring shall please thee, be assur'd,
Thy likeness, thy fit help, thy other self, [ 450 ]
Thy wish, exactly to thy hearts desire.

Hee ended, or I heard no more, for now
My earthly by his Heav'nly overpowerd,
Which it had long stood under, streind to the highth
In that celestial Colloquie sublime, [ 455 ]
As with an object that excels the sense,
Dazl'd and spent, sunk down, and sought repair
Of sleep, which instantly fell on me, call'd
By Nature as in aide, and clos'd mine eyes.
Mine eyes he clos'd, but op'n left the Cell [ 460 ]
Of Fancie my internal sight, by which
Abstract as in a transe methought I saw,
Though sleeping, where I lay, and saw the shape
Still glorious before whom awake I stood;
Who stooping op'nd my left side, and took [ 465 ]
From thence a Rib, with cordial spirits warme,
And Life-blood streaming fresh; wide was the wound,
But suddenly with flesh fill'd up and heal'd:
The Rib he formd and fashond with his hands;
Under his forming hands a Creature grew, [ 470 ]
Manlike, but different sex, so lovly faire,
That what seemd fair in all the World, seemd now
Mean, or in her summ'd up, in her containd
And in her looks, which from that time infus'd
Sweetness into my heart, unfelt before, [ 475 ]
And into all things from her Aire inspir'd
The spirit of love and amorous delight.
Shee disappeerd, and left me dark, I wak'd
To find her, or for ever to deplore
Her loss, and other pleasures all abjure: [ 480 ]
When out of hope, behold her, not farr off,
Such as I saw her in my dream, adornd
With what all Earth or Heaven could bestow
To make her amiable: On she came,
Led by her Heav'nly Maker, though unseen, [ 485 ]
And guided by his voice, nor uninformd
Of nuptial Sanctitie and marriage Rites:
Grace was in all her steps, Heav'n in her Eye,
In every gesture dignitie and love.
I overjoyd could not forbear aloud. [ 490 ]

This turn hath made amends; thou hast fulfill'd
Thy words, Creator bounteous and benigne,
Giver of all things faire, but fairest this
Of all thy gifts, nor enviest. I now see
Bone of my Bone, Flesh of my Flesh, my Self [ 495 ]
Before me; Woman is her Name, of Man
Extracted; for this cause he shall forgoe
Father and Mother, and to his Wife adhere;
And they shall be one Flesh, one Heart, one Soule.

She heard me thus, and though divinely brought, [ 500 ]
Yet Innocence and Virgin Modestie,
Her vertue and the conscience of her worth,
That would be woo'd, and not unsought be won,
Not obvious, not obtrusive, but retir'd,
The more desirable, or to say all, [ 505 ]
Nature her self, though pure of sinful thought,
Wrought in her so, that seeing me, she turn'd;
I follow'd her, she what was Honour knew,
And with obsequious Majestie approv'd
My pleaded reason. To the Nuptial Bowre [ 510 ]
I led her blushing like the Morn: all Heav'n,
And happie Constellations on that houre
Shed thir selectest influence; the Earth
Gave sign of gratulation, and each Hill;
Joyous the Birds; fresh Gales and gentle Aires [ 515 ]
Whisper'd it to the Woods, and from thir wings
Flung Rose, flung Odours from the spicie Shrub,
Disporting, till the amorous Bird of Night
Sung Spousal, and bid haste the Eevning Starr
On his Hill top, to light the bridal Lamp. [ 520 ]
Thus I have told thee all my State, and brought
My Storie to the sum of earthly bliss
Which I enjoy, and must confess to find
In all things else delight indeed, but such
As us'd or not, works in the mind no change, [ 525 ]
Nor vehement desire, these delicacies
I mean of Taste, Sight, Smell, Herbs, Fruits and Flours,
Walks, and the melodie of Birds; but here
Farr otherwise, transported I behold,
Transported touch; here passion first I felt, [ 530 ]
Commotion strange, in all enjoyments else
Superiour and unmov'd, here onely weake
Against the charm of Beauties powerful glance.
Or Nature faild in mee, and left some part
Not proof enough such Object to sustain, [ 535 ]
Or from my side subducting, took perhaps
More then enough; at least on her bestow'd
Too much of Ornament, in outward shew
Elaborate, of inward less exact.
For well I understand in the prime end [ 540 ]
Of Nature her th' inferiour, in the mind
And inward Faculties, which most excell,
In outward also her resembling less
His Image who made both, and less expressing
The character of that Dominion giv'n [ 545 ]
O're other Creatures; yet when I approach
Her loveliness, so absolute she seems
And in her self compleat, so well to know
Her own, that what she wills to do or say,
Seems wisest, vertuousest, discreetest, best; [ 550 ]
All higher knowledge in her presence falls
Degraded, Wisdom in discourse with her
Looses discount'nanc't, and like folly shewes;
Authority and Reason on her waite,
As one intended first, not after made [ 555 ]
Occasionally; and to consummate all,
Greatness of mind and nobleness thir seat
Build in her loveliest, and create an awe
About her, as a guard Angelic plac't.
To whom the Angel with contracted brow. [ 560 ]

Accuse not Nature, she hath don her part;
Do thou but thine, and be not diffident
Of Wisdom, she deserts thee not, if thou
Dismiss not her, when most thou needst her nigh,
By attributing overmuch to things [ 565 ]
Less excellent, as thou thy self perceav'st.
For what admir'st thou, what transports thee so,
An outside? fair no doubt, and worthy well
Thy cherishing, thy honouring, and thy love,
Not thy subjection: weigh with her thy self; [ 570 ]
Then value: Oft times nothing profits more
Then self esteem, grounded on just and right
Well manag'd; of that skill the more thou know'st,
The more she will acknowledge thee her Head,
And to realities yield all her shows: [ 575 ]
Made so adorn for thy delight the more,
So awful, that with honour thou maist love
Thy mate, who sees when thou art seen least wise.
But if the sense of touch whereby mankind
Is propagated seem such dear delight [ 580 ]
Beyond all other, think the same voutsaf't
To Cattel and each Beast; which would not be
To them made common and divulg'd, if aught
Therein enjoy'd were worthy to subdue
The Soule of Man, or passion in him move. [ 585 ]
What higher in her societie thou findst
Attractive, human, rational, love still;
In loving thou dost well, in passion not,
Wherein true Love consists not; love refines
The thoughts, and heart enlarges, hath his seat [ 590 ]
In Reason, and is judicious, is the scale
By which to heav'nly Love thou maist ascend,
Not sunk in carnal pleasure, for which cause
Among the Beasts no Mate for thee was found.

To whom thus half abash't Adam repli'd. [ 595 ]
Neither her out-side formd so fair, nor aught
In procreation common to all kindes
(Though higher of the genial Bed by far,
And with mysterious reverence I deem)
So much delights me as those graceful acts, [ 600 ]
Those thousand decencies that daily flow
From all her words and actions mixt with Love
And sweet compliance, which declare unfeign'd
Union of Mind, or in us both one Soule;
Harmonie to behold in wedded pair [ 605 ]
More grateful then harmonious sound to the eare.
Yet these subject not; I to thee disclose
What inward thence I feel, not therefore foild,
Who meet with various objects, from the sense
Variously representing; yet still free [ 610 ]
Approve the best, and follow what I approve.
To Love thou blam'st me not, for love thou saist
Leads up to Heav'n, is both the way and guide;
Bear with me then, if lawful what I ask;
Love not the heav'nly Spirits, and how thir Love [ 615 ]
Express they, by looks onely, or do they mix
Irradiance, virtual or immediate touch?

To whom the Angel with a smile that glow'd
Celestial rosie red, Loves proper hue,
Answer'd. Let it suffice thee that thou know'st [ 620 ]
Us happie, and without Love no happiness.
Whatever pure thou in the body enjoy'st
(And pure thou wert created) we enjoy
In eminence, and obstacle find none
Of membrane, joynt, or limb, exclusive barrs: [ 625 ]
Easier then Air with Air, if Spirits embrace,
Total they mix, Union of Pure with Pure
Desiring; nor restrain'd conveyance need
As Flesh to mix with Flesh, or Soul with Soul.
But I can now no more; the parting Sun [ 630 ]
Beyond the Earths green Cape and verdant Isles
Hesperean sets, my Signal to depart.
Be strong, live happie, and love, but first of all
Him whom to love is to obey, and keep
His great command; take heed lest Passion sway [ 635 ]
Thy Judgment to do aught, which else free Will
Would not admit; thine and of all thy Sons
The weal or woe in thee is plac't; beware.
I in thy persevering shall rejoyce,
And all the Blest: stand fast; to stand or fall [ 640 ]
Free in thine own Arbitrement it lies.
Perfet within, no outward aid require;
And all temptation to transgress repel.

So saying, he arose; whom Adam thus
Follow'd with benediction. Since to part, [ 645 ]
Go heavenly Guest, Ethereal Messenger,
Sent from whose sovran goodness I adore.
Gentle to me and affable hath been
Thy condescension, and shall be honour'd ever
With grateful Memorie: thou to mankind [ 650 ]
Be good and friendly still, and oft return.

So parted they, the Angel up to Heav'n
From the thick shade, and Adam to his Bowre.



The End of the Eighth Book.