Провинциальные истории

Александр Бергельсон


Провинциальные истории





----------------------
Чего только не делается у нас в провинции от скуки, сколько ненужного, вздорного! И это потому, что совсем не делается то, что нужно.

Антон Павлович Чехов. Человек в футляре
----------------------

 




1. Ангел с одним крылом




----------------------
Каждый из нас Ангел, но только Ангел с одним крылом. И летать мы можем только обнявшись друг с другом.

Лучано Де Крешенцо
--------------------



 
Непарность вечерняя

Она ему позвонила в половине второго ночи.
Он ждал, курил, волновался,
Сам ей звонить пытался,
С пяти часов, между прочим.
Зачем же, люди, друг другу мы головы так морочим,
Что головы улетают? Вернуть нельзя, между прочим.

Уже без него - дружб;ны достали свои стаканы,
Налили свои алкоголи, выпили без закуски
За вольную волю воли, чтобы, чисто по-русски,
Враз отменить пароли
Доступа в Край Нирваны,
Сидя на кухоньке узкой, как язык игуаны.

Она ему позвонила. Он трубку сорвал и вскрикнул.
В душе его шестерёнкой механизм любовный скрипнул.
Скрипнул, и встал на месте... И только нательный крестик
Качался на тонкой нитке, и только кипел на плитке,
Свистком надрываясь, чайник. И только Большой Начальник
На Самом Высоком Небе отметил в Списке Печальных
Ещё один гнутый стебель.

И только на гнутый стебель, прошедший читку и сверку,
Гнали ветрами степи  Пчёлку-Мессионерку.
Села она на цветочек, достала белый звоночек,
Звякнула, помолилась, лапкой перекрестилась,
Словно бы помянула, душу в себя втянула,
В мёд её превратила, крылышки распустила,
И понесла беглянку к Богу, обратно в банку.

Дальше лежал он с трубкой. Трубка, крича, просила
Тысячу раз прощенья с нечеловечьей силой.
Он же лежал и слушал, каждое слово кушал,
Пил его, наслаждаясь, радовался, купаясь,
Чувствовал кайф полёта. В перечне у неё там
Страсти упоминались, глупости трепыхались,
Губы соприкасались, руки переплетались,

А на изгибе тела бабочка шелестела
Крылышками: легонько кожицу ими тронь-ка!
Сразу с ума свихнёшься, с плечика навернёшься,
С брюшка сорвёшься с криком, хряпнешься об пол ликом,
Треснешь вдоль тела с хрустом, что там в щел;?
А пусто...

Что в пустоте ты ищешь? Зеркала. Отраженья.
Видно сквозь дырку в днище вечной воды скольженья.
Как же не тонет лодка? Дно ведь труха сплошная!
В щелочку глянул: вот как выглядят Кущи Рая.

Выглянул дальше – больше: Звери, Рыбёхи, Птицы.
И, наконец-то! Боже. Здрасти, как говорится.
Можно, я тоже сяду? Очень приятно взгляду.
Очень удобно телу. Можно, одежду белу,
Бедному мне примерить? Раз уж нету потери,
Хватит мне жить тревожно... Дружно сказали: «Можно!»
Птицы, Рыбёхи, Звери. Бог распахнул ему двери,
И – он вошёл осторожно.

Как она замолчала, он ей ответил тихо:
«Лодочка от причала. Слышишь? Неразбериха:
В гомоне провожавших казус образовался:
Спутали уезжавших с теми, кто оставался.
Сердце моё болеет. Выйду на остановке.
Сл;ва всю ночь белеет тень на дорожной бровке.
Манит, рукою машет. Вьюгой в окошке пляшет.
Холодом в щ;ли дует. Страх надо мной колдует.
Сам я себе помеха... Ты бы могла приехать?..»

И она к нему мчалась, мчалась. У машины внутри сломалась
Вся её машинная сила. Сапожк;ми снежок месила.
Восемь раз по пути упала, носом билась, локтём пахала,
Потеряла одну перчатку, своротила плечом палатку
Для торговли ночным товаром, но – в три двадцать, одним ударом
Распахнула в квартиру двери… Заплясали Птицы, и - Звери
На поляне Райской запели, и - Рыбёхи в своей купели

Замахали ей плавниками:
Дескать, с вами, ах - с дураками,
Столько всякой возни!.. Короче:
Всё. Ложитесь. Спокойной ночи.



 
Везуха с Нянечкой

Нигде, кроме   
Как в сумасшедшем доме,
После эксцесса –
Бедная Поэтесса,
Пережившая нервный шок,
Не чувствовала себя так хорошо.

Нянечка, за ней каждый день убирая горшок,
Удивлялась отсутствию тверди и влаги,
Вздыхала: «Ангел, ну чистый ангел!..»,
Тайком принесла четвертушку бумаги
И – карандаша на верш;к.

Нянечек подобного рода
Бог и Природа
Создают исключительно для
Тех, кто, собою боля,
Нуждается в особом типе опеки,
Какого все прочие челов;ки
Дать не умеют при всём желаньи Души.

Нянечка ей сказала: «Пиши!
Только, деточка, ничего не выдумывай: Ада
И без того прибавляет в людях неправда,
А то, что видала и испытала ты,
Многим стать может Спасением от Пустоты…»,

Улыбнулась, подвинула дланью плиточку шоколада.
Шоколад и белые ч;дные розы-цветы,
Поэтессе носил её дружочек нескладный,
С такою же недокруткой на все болты,
Но - сочинительством невиданной красоты
Уклона в слегка иронический стиль балладный.

 
В одном шаге от Полного Ничего

Вначале она считала, что он - не вампир,
А Мужчина, Судьбы сотворяющий Мир
Двуединого Счастья,
Но вышло – что-то вроде её соучастья
В преступлениях р;зума,
Когда сразу после Просветленья и «;ума»
Начинается в безнаказанности личного микробл;га
Разброс щупалец Эгоистического Осьминога,
Поношение Бога
И пропаганда Всеобщей Взаимной Ф;ги.

Оставались одни лишь Книги,
Но – даже они! - месяцев через шесть или пять
Медленно в ней начали умирать.

После смерти Бахтина она задумалась,
После Джойса - зак;клилась,
А после кончины Кьеркег;ра и Аврелия Августина,
Пока этот скотина
Спал, пресыщенный до перебора
От Душу её пожирающего разговора, -
Перегрызла ошейник,
Взяла из его кармана немного денег,
Доски забора тайком отжала,
И убежала.

Рюкзачок с Мёртвыми Книгами казался невыносимо тяжёл.
Мелкий дождь шёл.
Она постояла около церкви,
Потом села на ржавые цепи,
Опоясывающие набережную,
Потом провела экспертизу б;режную
Сигареты до самого фильтра,
Потом тихо сказала: «Finita…»,
И – бросила всю рюкзачковую библиотеку
В осеннюю Реку.

- Не бейся, Река, в парапет. Не бойся.
Прими Бахтина и Джойса!
Аврелия и Кьеркег;ра – прими!
Оживи! Смерть Жизнью вновь подмени!
С тобою не справится Мир Наставший, Река,
Ведь ты же ещё – сильнее…
Пока.


Сутра

Однажды, в половину второго ночи,
Страх вскрыл мои очи,
Как консервную банку
Вскрывает затеявший пьянку,
Имея до этого выбор:
Брать ли в нагрузку
К выпиваемому - закуску?

Разбудило меня ликование Мира:
Смеялась девочка Ира,
С которой в ту пору
Я нашёл, куда пристроить опору
Для достиженья стабильного минимума
Пространственно-временного континуума,

Пока состояние пары не пропадёт,
Пока она не уйдёт,
Девочка Ира, дочь строительного бригадира,
Редкостного урода,
И - доярки женского рода,

В местах, где повсюду, куда ни глянь,
Одна Колывань…
Я был её первый интеллигентный мужчина,
И в этом – причина,
Почему она веселилась,
Поскольку переместилась

Из одного социума в другой,
С надеждою всеблаг;й,
Что уже никогда
Отсюда – туда
Не вернётся обратно,
И это ей было супер приятно.

К тому же, до этого, днём
Мы ходили вдвоём,
И я исполнял желания:
Покупал одеяния,
Какие она хотела
Для красоты тела,

А не потому, что устроил ценник,
И - кроссовки за такое количество денег,
Сколько она – сразу
Не держала в руках ни разу,
Плюс - бесчисленные пакетики
Чудной косметики,

Фирменной, настоящей,
И всё для неё, хотящей,
Именно вот такую,
А никакую другую,
Специально подобранную к её коже…
И это ей было супер приятно тоже.

К тому же – я её ни разу не бил,
Как любой тот дебил,
Через которых Путь
Держала, чтоб – как-нибудь! –
Всё-таки, исхитриться
К людям пробиться…

И вот я, проснувшись, лежал,
И, спросонья, соображал:
Меч я или не меч,
Способный рассечь
Тьму, преумноженную в беззаконии,
Как удар молнии?

Вправду, что ли, сюда прислали меня,
Будущее граня,
Для исправления данного Мира,
Или всё это – дала мне девочка Ира,
Моя Алмазная Сутра
Жизненного моего утра?

Но, так ничего и не понял,
Только Иру покрепче обнял,
Дабы не упустить
Тонкую нить
Сотворённого за короткие две с половиной недели,
Пока мы испортить ещё ничего не успели.

 
Чтение между строчек

Она научилась читать между строчек.
Вот здесь между строчек возможен сыночек.
Вот здесь между строчек возможна потеря.
Вот здесь между строчек - явление зверя.
Вот здесь обязательно будет усталость.
Вот здесь между строчек души не осталось.
Вот здесь между строчек – вся жизнь одиночек,
Умеющих только читать между строчек.

Она разучилась читать остальное.
Повсюду усталое, злое, больное
Мерещится, чудится, лезет из почек,
Желудка, предсердий, тоски, заморочек,
Глубин подсознания, слабости воли,
Папашиной склонности плыть в алкоголе
На легком кораблике маминой грусти
В спасенье истерик… но это упустим.

Интимное море, забытое море.
У каждой рыбёхи - отдельное горе.
У каждого камушка - тени кусочек.
Она научилась читать между строчек.
Минувшие годы, минувшие волны.
Плывущие - картам и звездам покорны.
Госп;дь, проплывая над нашим районом,
Почувствовал запах: пахнуло палёным.

На небе читались знаменья и знаки.
Спустился на берег. Завыли собаки.
Костёр полыхал и, немножечко слева,
Плясала нагая безумная дева.
Махала руками, кричала молитву,
Звала окружающих бесов на битву.
У бёдер повязан цветной лоскуточек,
Во взоре - привычка читать между строчек.

В мозгах перепутались смыслы и тени,
Лишь падали крики, как пепел хотений:
Сгорая, всегда превращаются в шлаки
Былые надежды, знаменья и знаки.
Безумие опровергает идею
Ответа. Вот тут-то - Госп;дь перед нею,
Под видом бредущего в ночь иностранца,
Весь в белом явился, допустим, из танца.

Она повалилась ничком на песочек.
На бедрах её развязался платочек.
Открылось несчастное бедное тело,
Которое, если чего и хотело,
Так света кусочек, и счастья кусочек,
А вышло - уменье читать между строчек
И ночью плясать у костра в одиночку
Те танцы, что жгут изнутри оболочку.

Госп;дь протянул ей платок обронённый.
Коснулась руки, и - ледник потаённый
Растаял, потёк, заливая потоком
Пылающий пламень. Ударило током.
Пронзило ударом. Она закричала…
Очнулась одна на песке у причала,
Измученным телом сжимая в комочек
Огня стебелёчек и света цветочек.

С тех пор в этом дальнем прибрежном районе
На каждой веранде, на каждом балконе –
Цветы непонятные ч;дного цвета
В горшках и на клумбах... Ах, южное лето!
Бездонное небо над морем ночами!
Попробуйте сами. Отыщите сами,
То время и место, где можно разочек
Себя или Мир не читать между строчек.

Себя или Мир не читать между строчек,
А, собственно, строчки – хотя бы разочек! -
Иначе – придётся и дальше, дружочек,
Жить между чужих, а не собственных строчек.


 
Точка бифуркации

Девушка по имени Нинель
Церковь помещает в акварель
Фоном для осеннего пейзажа:
Купол смазан, крест почти размыт,
И людей на паперти штормит
Явная духовная пропажа.

У неё цветастые портки,
В трёх местах проколоты пупки
И в запасе слов – не больше сотки,
Но моя конкретная беда
В том, что я не денусь никуда
С этой вот её подводной лодки.

Можно полюбить из-за грудей,
Можно полюбить из-за идей,
А меня поймала, будоража,
Девушка Нинель, поскольку в ней
Мне до самой глубины видней
Вся моя духовная пропажа.

Та, где Смысл ленив, где Бог размыт,
Где Кристалл Духовности разбит,
Где былой герой-пассионарий,
Вроде бы никем не запрещён,
Но уже навеки помещён
В тихий исторический гербарий.

Мир довольно прочно сел на мель.
Девушка по имени Нинель,
В сущности, весьма простой транслятор
Сути состоянья моего,
Хоть, при этом, злой манипулятор,
Каждый раз включающий его.


 
Любовь и школа

Без любви одичала на свете несчастная птичка.
Классов самых начальных любимая детками teach’ка,
Но она всё равно при раскладе любом, физрука
Не допустит к себе – хама, изверга и дурака.

Как прожить ей без ласковых лапок, без нежных касаний,
Без безумных ночей, сумасшедших чуть пьяных лобзаний?
О, как быстро, как глупо и странно уходят года…
Очень трудно на свете одной. Но физрук – никогда!


 
Единственно верный подход

Из-за меня изменять Симм;трию Мира
Не надо, Ира.
Одна случайно удачная ночь ничего не решает.
Вон, мама моя – тридцать лет уже украшает
Ёлку, а Новый Год длится ровно до завтра.

Утром мама съедает завтрак
И разбирает ёлку,
Игрушки кладёт в коробку на дальнюю полку,
Проводит в комнате тщательную уборку,

Причём, применяя самую едкую хлорку,
Имея конечную цель такого подхода –
Чтоб даже запаха не оставалось от Нового Года.

 
Ночь Полной Луны

Это была не истерика
У Валерика.
Плача, об стенку бился
Пультом от т;лека
В тысячекратной попытке снова и снова
Отделить что-то истинное от чего-то там наносного.

Так сильно он трепыхался, так самокоп;лся
В Судьбе бездарной, где каждая мысль нел;па,
Что, з; ночь утратив сущность, один остался.
Один на берегу бездонного неба.

Ногти обкусаны, и в головёнке пиранья…
Вот тут-то на берег неба и вышла Маня.
Были в жизни у Мани
Такие грани,
Когда проявлялась некая странная мания:
Устраивать себе жизненные испытания
В виде рефл;ксий о сути своих начинок
Слабохарактерных, но очень умных мужч;нок.

А вдруг повезёт на краю исчезающей м;лодости,
Когда уже никакой надежды и гордости,
Кроме как строить, хотя бы вр;менные, но коалиции…
А что ещё делать в нашей дикой провинции?

Звезда, догорев, погасла:
Нехватка масла
Сказывается на качестве Звёздного Света.
Хорошо, хоть части простого парного п;зла
С трудом, но находят себя в сложеньи Сюжета.

 




2. Случай из практики



----------------------
Жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы.

Джон Леннон
----------------------

 
У моря

Рыбы баркасы,
Но всё как-то мимо кассы.
Мясные мухи
Гудят, как в порту буксиры…
- Ну, что приуныли, морские дикобразы?
Зря, что ли, Петровича выбрали в бригадиры?

Сейчас пойдём бухгалтерию ставить н; уши
Будет им пересчёт валюты на г;ре!
А ты пока, салага, меняешь вкладыши,
Поскольку пот;м мы сразу уходим в море!..

Уныло глядят на серую воду собаки.
Коты в ожидании рыбы уснули чутко.
Подробности этой самой великой драки
Мне рассказала в городе проститутка.

И я пригорюнился, рюмку хлеб;я ч;стую:
Сменить бы галсы Судьбы хотя бы на пять минуток!
Потому что ни в чём легендарном я не участвую
И обо всём узнаю только от проституток.

 
История с Бардом

С вечера на понедельник должен был точно Вова
Петь за капельку денег песенки свои снова.
Скромный такой концертик, можно сказать, квартирник.
Чтобы потом – конвертик, круто, если полтинник…
 
Вова вдруг обломился: к чёрту эту работу!
Взял, и сильно напился с вечера на субботу.
Вечно к поэтам - скотский ценник в купле-продаже…
Типа, он – как Высоцкий. Кончится всё с ним т;кже.
 
Позже сказали: умер. Песни его забылись.
Ноликом  к общей сумме вечных потерь прибились.
Тихо и нарочито не вылезая к свету,
Вроде бы, они чьи-то, но Автора как бы и нету.
 
Двадцать лет на исходе, я лечу на форсаже
И уже о Володе не вспоминаю даже.
Ну, а вчера вдруг - встретил: с тоской неземною в мотиве
Пел он, красив и светел, шанс;н на корпоративе.
 
Т;, что любят и знают, многое переслушав.
Т;, чему подпевают, пятый стоп;рь откушав…
За кулисами менестрели очерёдности своей ждали.
Друг на друга мы посмотрели, и, якобы, не узнали.



 
Отдельный факт всемирной случайной хаотичности

Нетрезвая слеза при виде той подружки,
С которой тридцать лет не трогали друг дружки.
И вдруг – привет! Бабах, я вспомнил сразу всё:

Белела простыня, рыжело волосьё,
Гремел аккордеон на танцплощадке клуба,
Все комнаты общаг имеют форму куба,
Где главное – кровать и для занятий стол,

К окошку примыкал большой берёзы ствол,
И я влез по стволу, как, впрочем, все студенты,
К студенткам устремясь в желания моменты.
Хоть той, кого хотел, я дома не застал,

Которую застал, к той сразу и пристал.
Точней, она сама, схватив меня руками,
Заткнула влажный рот горячими сосками,
Слизала пот с ушей, спиной вдавила в пол,

И, оседлав коня, вскричала тот глагол,
Которым русский мат обозначает близость.
Хвалила мой размер, кляла мою небритость,
Хватала за язык, открыв губами клюв.

Потом рванулась вниз, красиво соскользнув,
Меняла восемь раз цель, способы и позу.
Потом изгнала прочь, в окошко, на берёзу,
Вслед створки запахнув, одёжки всякой без,

Велела, чтобы к ней в дальнейшем я не лез,
И всё… «Так это ты? Чувак из давней ночки?
Как ты узнал меня?» - «По родинке на щёчке,
Поскольку никаких других твоих примет
В ан;мнезе моих воспоминаний нет…»

Спустя минуты три, в ближайшем тихом месте
Мы были, как тогда, случайно – снова – вместе.

 
Практические навыки внушения: метод и способ

Уже давно по парам все подряд.
Один лишь я – непарный шелкопряд,
Свой шёлк словес весь вечер плёл впустую,
На ночку обречённый холостую.

Так что, придётся, дорогая мисс,
Опять идти с Судьбой на компромисс.
Прости мне, Господи, все эти прегрешенья,
Но здесь не обойдешься без внушенья.

Ты веришь мне. Ты слышишь голос мой.
В тебе уже рождается покой.
Ты чувствуешь тепло в районе сердца.
Приятно на колени мне усесться.

Сейчас желаешь ты обнять меня.
Ты хочешь провести остаток дня,
Ко мне прижавшись. Лишь мои объятья –
Вот для тебя искомое занятье.

Ну, вот и хорошо. Теперь иди,
Меня в свою квартиру уведи.
Ты веришь мне. Сейчас ты твёрдо знаешь,
Что лишь со мною секса ты желаешь…

Не зря я бросил, нафиг, свой колхоз,
И на Тибете йогу и гипноз
Пятнадцать лет в трудах познать старался,
А то бы, блин, опять – один остался.

 
Мститель во времени

Голубей на полсвиста,
А летят – на полсвода.
Помнит граф Монтекристо
Шифр подъездного кода.

Он вернулся для мести.
Он сегодня – убийца…
Только код на подъезде
Десять лет, как сменился.

Он - нездешний, вчерашний…
Тут соседка сказала:
«Умерла ваша Маша…»
Только этого мало.

И пошёл он к трамваю,
Бросив в мусорный ящик,
Где добытый, не знаю,
Пистолет настоящий.

 
Неуправляемая реакция

Конфета рассвета во рту небосвода.
За стенкой коттеджа - большая природа.
Не без интереса за ходом процесса
Две белки тайком наблюдают из леса.

Рыж;, острогруда, смешлива девица,
Смышлёная мордочка хмыкнуть стремится,
Но рот округляется вместе с глазами:
Я снова не смог совладать с тормозами,

И - множится эхо от вскрика в сосёнках,
И - свет вырубает в соседних посёлках,
И - лайнер, летящий на Запад с Востока,
В полёте трясёт турбулентность потока.

Вскричала б сильнее - конец самолёту.
Две белки, мою наблюдая работу,
Берут на заметку, что раньше - не знали,
И в лес убегают, крутить трали-вали.

Заразное дело – любовь у туристов.
Я пару часов ещё буду неистов.
Вниманье, Камчатка! Сегодня вне плана
Возможно вполне изверженье вулкана.

Японцам – цунами, а в небе Сибири –
Сто туч грозовых совершат харакири…
Прошу извинений за то, что творится,
Но я здесь – не властен! Такая девица!

Такая девица, что после процесса
Здесь нужен конкретно десант эмчеэса.
Поверьте, мне стыдно, мне горько и больно…
Но, впрочем, подружка осталась довольна.

 
Магия, но не для всех

Погрубели у Кошки ладошки.
Ещё бы: столько картошки
Перечистила, вк;лывая на кухоньке в том кафе,
Которое на три года - аутодаф;

За грешки юности Боги придумали в наказанье.
А музыка – что? - лишь воздуха сотрясанье.
Она уже и забыла, как смычок надо
Водить, чтобы в зале концертном людское стадо
Единой душою дышало в унисон звуку…

Картошка бочк;м округлым ложится в руку,
Ножик для чистки скользит, и шкурка струится –
Ровненькая, и у самого среза – граница
Разделяет, вдруг появляясь ножику вслед,
Бочок картошки чётко – на Тьму и Свет;
 
Один я её пожалею.
Взласкаю, взлелею,
Всё что замёрзло, заново отогрею,
Подарю новые пальчики, чтобы снова держать смычк;,
И не проиграть уже больше Судьбе в поддавки-дурачки 

Я Маг со стажем.
Я, прямо скажем,
Очень многих успел спасти.

Но – только тех, кто позволил себя увести
За провороненный поворот жизненного сюжета:
Обратно, из области Тьмы в область Света.

 
Журналист

Опять командировка: Казахстан,
Одна из тех степных и странных стран,
Где рядышком с ракетным полигоном
Из кизяка кошмарным самогоном
Свой организм травить мне предстоит,
Описывая офицерский быт.

Вся журналистика замешана на водке.
Однажды был я на подводной лодке.
Так, даже там, почти на дне морском,
Где спрут в камнях хов;ется ползком, -
Все три насквозь проплытых океана
Не избежал я участи стакана.

И в Антарктиде, если среди льдин
Ты выйдешь, как уже к тебе пингвин
Кидается, а в крыльях – поллитровка:
Пить не хочу, но отказать неловко.
За всю зимовку – трезвым был два дня,
Зато теперь мы с ними, как родня.

Колхоз бухой, уп;тые заводы,
Всегда поддатый вид родной природы,
Нетрезвый я всё это описал,
Ни разу, ни полслова не соврал,
Поэтому – всё больше, год за годом,
Я так любим читающим народом.

 
Фольклорист

Пой мне, девочка, пой.
Проведи своих песен тропой.
Я неопасен: мне очень важен фольклор лишь
Твой, времён этих смутных ночной оборвыш.
Садись вот сюда с гитарой передо мной.
Я буду записывать
Всё, что поёшь ты! Пой.

Вклю;ченный диктофон.
Улица, словно фон.
Словесный запас небогатый, голос высокий.
И - в;все не к месту - романс про Маньчжурские сопки...
На плечике татуир;ван синий грифон.
Вслед за рукой
Вдоль грифа летает он.

Пой мне девочка, пой!
Я уже практически твой.
Я уже потерял непредвзятость и скепсис.
У меня уже, девочка, полный иглесиас!
Я уже навсегда не дружу с головой,
Возбуждаясь от песенки, как таковой…
Я хочу быть с тобой.

Пение прервалось.
Мне так и не довелось
Записать хоть разочек более пяти песен,
Когда обходил дозором д;лы и веси,
Пытаясь собрать на удачу и на авось
Женский репертуар, существующий врозь.

 





3. Неисторический материализм



----------------------
Бог сотворил Землю, но у земли не было основания, посему под землей Он сотворил ангела. Но у ангела не было основания, посему под ногами ангела Он сотворил рубиновую скалу. Но у скалы не было основания, посему под скалой Он сотворил быка с четырьмя тысячами глаз, ушей, ноздрей, пастей, языков и ног. Но у быка не было основания, посему Он сотворил под быком рыбу по имени Багамут,  и под рыбой Он поместил воду, а под водой - мрак, а далее – далее уже то, чего знание человеческое не способно достичь никогда.

Борхес, Бестиарий
----------------------

 
Точка Сборки

В Столицах есть истории свои.
Но, кстати, их рассказывают наши:
Те, кто туда однажды отвалил
Из прочих мест провинциальной Р;ши.

Или не Р;ши. Мир окрестный – сплошь,
Круша стагнации, ломая переборки,
Ужасно разный, но одним похож:
Всегда самонаправлен к Точке Сборки.

На место, где сейчас стоит Москва,
Зачем – по-женски, чисто, не бельм;ся,
Провинциалочки две ринулись сперва:
Поп;стей – М;ря, а грудастей – В;ся.

Уже потом смешалось всё в бедлам
Толпою азиатской или горской,
Но эти две (я отвечаю вам!),
Свалили из земли финно-угорской.

Хотя, как говорил один бухой
Монах, читавший тайные скрижали,
Народ в ту пору жил здесь неплохой:
Всех принимали и не обижали.

Фатья;новцы иль Дья;ковцы – плевать -
Откуда-то в эпоху неолита
К озёрам местным вышли выживать,
Решив себе проблему общепита…

Потом монах, весьма приняв на грудь,
Чертя масонский знак сквозь возлиянья,
Всё норовил маненько завернуть
На некое семитское влиянье.

Куда мы, дескать, правде вопреки?
Так что, давайте честно, без базара:
Л;вый приток родной Москвы-реки
С времён древнейших ими назван «Сара».

Со мною, кстати, та же лабуд;!
Чего скрывать вполне конкретный фактик:
Гражданство куплено, а прибыл я сюда
На заработки из других Галактик.
 
Предел сжатия

Благослови меня на дребедень.
Проснуться мне и то сегодня лень.
И не поймёшь: какое время года
Там, за окном, удумала природа.

Огромен Мир, но вот – пустая блажь
Луне: высвечивать всегда один гараж
В углу двора, жестянка, чья начинка:
Отъездил день - на десять лет починка.

Я научился избегать людей.
Я пристрастился не любить идей.
Но телевизор, сколько, блин, ни тщился,
Смотреть весь вечер я не научился:

С ума схожу, едва его включу,
Ногами топаю, на женщину кричу,
Огнём совсем ненужным полыхаю…
А только выключат, так сразу затихаю.

 
Dissident

Ну, вас на фиг, Бруклин, Даллас.
Остаюсь дворы мести:
Упорядочивать хаос
Надо, Господи, прости.

Про Духовную Потерю
Только правду напишу.
Много видел, в Бога верю,
Лжи вокруг не выношу.

Вот про эту лжи опасность –
Книга под названьем «Next»:
Гласность, с Властью несогласность
И - неподцензурный текст.

Я пишу её ночами.
Не спеша сюжет плывёт.
За сутулыми плечами
Время Новое встаёт.

Пыль клубится. Снег искрится.
Жизнь писателя проста:
Будет утречком Столица
Исключительно чиста.

Чище только в полночь совесть,
Как эпохи протокол,
Когда я закончу повесть
И запру навеки в стол.

 
Адам и Ева

Среди доисторических хвощей
У парочки двуногих овощей
Настал момент взаимных домог;ций.
Вдруг в небесах образовалась щель,
И воздух преисполнился вибраций.

Она блиндаж мгновенно стала рыть,
Он камень взял, в готовности убить.
С Небес упал летательный округлый
Снаряд. Оттуда вылез Демиург,
Увидел  их, двух первобытных пугал,
И начал хлопать в семь зелёных рук.

Они перепугались, разбежались,
Потом, вдруг, динозавры подевались
Куда-то все, причём, в один момент.
Тут Демиург надумал: субмод;льный
Затеять (просто так!) эксперимент:
Мозги, закон, плюс - навык социальный

В них прорастил... Уже похолодало.
Уже она все чаще приседала,
Ложилась боком и спиною в снег,
А вскоре, родила: кого попало,
На первый взгляд, а вышло - человек.

 
История со старой квартирой

Абсолютно сталинские масштабы и нормы Мира
Имела девушка Ира.
К тому же, её, ещё прабабушкина, квартира,
Соответствовала именно этим форматам.
К тому же, почти трёмстам квартирным квадратам

Давно уже был нужен ремонт капитальный,
Тщательный и детальный.
К тому же, я, собственно, парень сентиментальный
И не избал;ванный правильной женской лаской, -
Кофе в постель, бутербродики: сыр с колбаской, -

Уютом од;рен,
Был девушке Ире искренне благодарен.
Вывод вполне логичен и элементарен:
Зек; так не вкалывали, и - ни одни вертухаи
Так не надзирали, кривя недовольные хари,

Как это делала девушка Ира!.. Впрочем,
За ударный труд отличившимся чернорабочим
Полагались особенно бурные ночи
И - амн;стия, если до отопительного сезона
Будет отремонтированная «зона».

К тому же,
Даже сегодня,
Хотя вокруг – давно заграница,
Спустя лет тридцать,
Идя среди ночи, пардон, в туалет поп;сать,
Руки держу за спиной, и – жду, замирая,
Выстрела в спину или собачьего лая.

Судьбы; теодолиты и нивелиры…
Сижу, смотрю на фотографию девушки Иры.
Где вы, мои тираны и командиры?
Не самую худшую жизнь я прож;вший, вроде, -
По несвободе тоскую… по несвободе.

 
Параллельный Мир

Усталая серость под вечер
Бредёт по своим углам.
Заходит купить продукты
И мелкий бытовой хлам.

В магазине стою у кассы
В очень не новом пальто
Я, в очереди не первый,
Но и не последний зато.

Практически нас не касаясь,
В параллельных Мирах цветных
Живут разноцветные люди:
Мы очень не любим их.

Мы, если туда и ходим,
То ходим не просто так:
Либо кого-то ограбить,
Либо попасть впросак.

А они к нам, сюда, регулярно
Идут испокон веков
Выбирать себе лучших девчонок
И будущих мужиков.

Но мы не ропщем, мы только
Покрепче сжимая рот,
Вспоминаем свой одна тыща
Девятьсот семнадцатый год.

 
Провинция земная и небесная

Когда ты выбираешь в вышине
Звезду свою над городом, в окне, -
Не льсти себе: ищи не в центре, с краю,
Где сам живешь. Куда хватает глаз,
Провинциалов замыслы сжигают
И Божьи искры сыплются на нас.

Им кажется, что мы должны гореть.
Но нам н; душу наступил Медведь.
Душе нет слуха. Все ея; прожекты
Немножко мимо нот… Финал жесток:
Чем выше зданья, чем длинней проспекты,
Тем больше одиночка одинок.

Медведю худо. Он успел устать.
На чьи-то души вечно наступать - 
Не самая приятная работа.
Хотя, на самом деле, это – тест:
Вдруг народится вместо обормота
Субъект, способный выразить протест?..

И, кстати, там, куда сто лет езды
На звездолёте, есть две-три звезды:
Небесные провинции, глуб;ки,
Как океан без дна и берегов…
Вот там-то обитают наши Боги,
С провинциальным комплексом Богов:

«Кто мы такие, и - кому нужны?..
Неужто мы (действительно!) важны
Для смысла хоть какого-то на свете?..» -
Искрят они в раздумьях каждый  раз.
И – что поделать? – именно вот эти
Их Божьи Искры сыплются на нас.

 
Апология сна

Филейная округлость облаков
На фоне позолоты куполков
Елейной церкви, а вокруг – берёзы:
Б;бы красивы, мужики тверёзы,

Чудесный сон, и он по нраву мне,
И там, во сне, я еду на коне,
При сабле, во главе большой дружины,
Побив татар-монгольские враж;ны,

Хлеб-соль, дев;ха – просто обалдеть,
Под балалайку пляшущий Медведь,
Так что, ребята, если разобраться,
То – надо спать, и – не фиг просыпаться!

 
Личный взгляд на историю мадемуазель NN

Говорят, революция
Всё же была,
И что это есть
Для России беда...

Но я не вмешиваюсь
Ни во что, никогда.
Моё призвание –
Любовь, господа.

Не сердитесь: у каждого
Свой надел и удел.
А сейчас я устала.
Я просто тихонечко полежу…

Но если вам понадобятся
Новые люди для ваших дел,
Приходите, и,  если мы сговоримся,
Я их вам рожу.

 
Один вечер из жизни д-ра Фрейда

Зигмунду снова скучно.
Он смотрит на мир научно.
Он его собственноручно
Свёл до либ;до.

Но - всё равно! –
Не прошла обида
На еврейского Бога:

А надо ли было, на самом деле,
Настолько строго
Наказывать в детстве при проступочке самом м;лом?..

В небе линялом
Над Веной озябшей накоплена слякоть апреля.
До П;саха ровно неделя.

Кошка мурлыкает на коленях.
Облак; нависают низко.

Ой, вэй, моя киска!
Надоели привычные книги и вещи.

Ну что же, пока мы совсем не прокисли,
Пора запис;ть наши давние мысли
О сущности истер;и у женщин.

Пальцам приятно трогать кошачий мех…
Зай гезунд, Зигмунд!
Мы снова умоем их всех.

 
Partisan blues

В одной из жарких нездешних стран
Имел я бурный военный роман
С представительницей местных партизан.

О, это были восхитительные моменты!
Я сдирал с неё пальцами пулемётные ленты
И отстёгивал всяческие пистолеты.

Её приметы
Были в компьютере Интерпола.
Звали её Манола.

Я отбил её с третьего раза
У батальона спецназа,
Не позволив сдать федералам.

Дымил напалм
За пальмами и холмами.
Два увешенных орденами

Повстанческих генерала
На двух фортепьяно
Играли, спьяну, чего поп;ло,

И я помогал им,
Ударяя ритмично по б;ку
Джипа прикладом.

Манола сидела рядом и тихо пела.
Дверца джипа, качаясь, не в такт скрипела,
То и дело по пальцам мне попад;я,

И, громко свингуя, орали два попугая:
Чёрный поменьше, а рядом, побольше, белый…
Ветер шевелил дреды.

Летали бабочки и стрекозы.
Цветы принимали призывные позы.
А потом –

Потом мы снова сражались,
И с каждым боем
Всё более приближались

Ко Дню Революционной Победы.
 
Накануне

Один и тот же сон одновременно
Увидели во сне два госуд;ря.
Наполеону этот сон приснился,
И в тот же миг приснился Александру.

Там Ангел прилетел и сел на ветку.
Во сне у Александра - на берёзу
Сел Ангел, а во сне Наполеона –
На ветку дуба или, скажем, клёна.

У Ангела в руках платок был белый,
Батистовый, от горьких слёз намокший,
И - пистолет, который бедный Ангел
Держал перстами с явным отвращеньем.

Ну, а потом, он пистолет повесил,
Во сне у Александра на берёзу
Повесил, а во сне Наполеона 
На ветку клёна, и – заплакал горше.

Он плакал, утирая слёз потоки
Платком батистовым. От Ангельского плача
Темнело небо, поднимался ветер,
И листья, ветром сорванные, тихо

Кружили над землёй, и видно было,
Что каждый лист подписан: чьё-то имя,
Во сне Наполеона – по-французски,
По-русски же - во сне у Александра,

И – чёрный крестик рядом с именами,
Пока совсем не опустели ветки,
Где только пистолет теперь под ветром
Раскачивался медленно и страшно.

И вот тогда воскликнул Ангел: «Боже!..»
Во сне Наполеона - по-французски,
По-русски же - во сне у Александра,
Воскликнул Ангел: «Боже!..», и растаял.

Проснулись утром оба государя,
Не помня сна, не думая, не зная,
Что им одновременно сон приснился,
Один и тот же, в ночь на понедельник,
В пять двадцать пять, шестнадцатого мая
В год тыща восемьсот десятый... Впрочем,
Сей очень странный эпизод случайный,
Вне важных исторических событий,

Нигде и никогда не упомянут,
Как множество других, весьма похожих
Подобных фактов, в перечне извечном
Мистических нелепых совпадений.

 
Патриотическая баллада

Она не любила героев
И прочую Родины снедь.
Зато обожала изгоев,
И нежно умела жалеть.

Потом вдруг исчезли герои:
В Истории всё неспроста…
И заняли тут же изгои
Героев пустые места.

Нет большей на свете напасти,
Но участи нету другой,
Чем этот, прорвавшийся к власти,
Дождавшийся власти, изгой.

Кровавое солнце алеет.
Кровавые зори горят…
Она и сейчас их жалеет:
За то, что, бедняжки, творят.

 
Одна из многочисленных версий

День перемен застал его в пути,
Где пригород еще прощался с летом.
Осенний дождь был мелок, как петит
Для глаз, уставших шарить по газетам.

С иронией - попутчик адвокат,
С восторгом - бледный юноша в бер;те...
Над городскою ратушей закат.
У городских ворот – приказ карете

Остановиться. Тщательно багаж
Прощупан на предмет взрывной машины...
“Вы - доктор?” “Да...” “Закройте саквояж”.
И вот в сопровождении мужчины,

Закутанного в чёрное, идёт
По коридорам. Комната. В кровати
Под простынею тот, кто смерти ждет...
“Вы принесли?” “Принес”. “Тогда - давайте!”

Рука дрожит, но взгляда не отвёл.
“Простите, сир!” Встал рядом на колени
И сделал Императору укол,
Чтобы двойник уплыл к Святой Елене…

История есть, в сущности, заказ
Той версии, которая в угоду
Наставшим временам, хоть в этот раз
Расскажет правду, наконец, народу.

 
Житие Земное и Небесное

Жил молодой поручик Ложкин. Он выезжал гулять в народ.
Его прогулочная лошадь звалась Принцесса Турандот.
Усы гвардейские мелькали то на балах, то на войне.
В салонах светских намекали, что у царицы он в цене…

Как Турандот его любила! Но, до конца не долюбив,
Она его и погубила, в момент прогулки уронив.
Куда-то мчась за Летним Садом, упал, уперся в небо взглядом,
А Турандот стояла рядом, беды не осознав ещё:

Дышала маревом белёсым, его касалась мокрым носом,
Глаза полны немым вопросом и слезы капали со щёк.

Зима в тот год над Петербургом была особо холодна.
Она Небесным Драматургом трагически сочинена.
Там на ветру, на гололёде, на Невском истончённом льду,
Сюжет зимы в своем полёте повсюду высеял беду.

Лишь можно видеть, как ночами над зимним городом плывёт,
И светит звездными очами, и плачет лошадь Турандот…
Один Наездник Медный к ночи сидеть остался на Коне.
Последний, среди бедных, прочих, уже упавших по стране.

И ей кричит суровый Медный: «Не плачь, красавица! Забудь!
Ведь Жизнь и Смерть свои обмены слагают в непрерывный Путь.
Поручик твой в Небесном Войске давно, поди уж, генерал.
Ты за него не беспокойся: я тоже раньше умирал,

Так это, девочка, не страшно. Поверь уж мне: куда страшней
Торчать недвижно мертвым стр;жем на фоне городских камней.
Вдохни-ка лучше невской праны, стряхни, как снег, печаль с копыт!
Скачи, Принцесса, в дальни страны, покуда горизонт открыт…»

Мелькнуло небо над заливом чуть выше медно-серых вод.
Туда виденьем белогривым умчалась Лошадь Турандот.
И вы её встречали тоже,  в иных местах нездешних стран,
Хотя подумали, быть может, что это, попросту туман.

 
Герой исключительно своего времени

Маршал Жуков на белом коне по кличке Кумир.
Парад Победы, взятый Берлин, миру - мир.
Где это всё? Только в памяти у меня.
Эмоции белые. Под стать цвету коня.

Дочь миллиардера, наш с ней общий «Гринп;с».
Миссия - для меня, для неё – каприз.
Где теперь эти люди и времена?
Нашёл по «аське». Старость для всех одна.

К;йфная старость. Не хуже, чем жизнь была.
Метель подмосковные дачи почти замела.
Последняя моя в мире жена – Жаннетт,
Младше меня, практически на сто лет.

 
 
Socium

Усталый павиан спускается с дерев.
Последний свой банан едва сорвать успев,
Он тащит Вожаку, поскольку Вожака
Никто не подсидел и не сменил пока.

Вожак их всех имел, покуда он – не слаб,
О чём он и орёт, на главный баобаб
Забравшись выше всех, почти что до небес.
Всех самок обойдя, оп;сав ближний лес,

Всем пацанам вломив (на всякий случай!) в глаз…
И так вот – каждый день, и так вот – каждый раз,
Всю жизнь, покуда жив, в жару и в жуткий дождь,
Поскольку он – Вожак и Настоящий Вождь.

 
Двуглавый

Двуглавого орла достал двух шей хондроз.
Нахохлившись, сидит герба посредине.
Отсюда – злость в глазах и агрессивность поз
Обеих головёх с древнейших лет доныне.

Не до державных дел, когда внутри раздрай.
Ни деться никуда от вечного разлада:
Одна из двух голов мечтает строить Рай,
Но практицизм второй вновь сводит всё до Ада.

Кто знает, что в какой творится голове?
Какие нас ещё заждались перегрузки?
Ведь правая башка не знает полумер,
А левая – вообще не говорит по-русски.

 
Былое и думы

Времена Деспотии чудесно запомнились мне
Изобильем красавиц и умниц в родимой стране.
Как меня с ними общие мысли о счастье сплотили…
И за это я очень любил времена Деспотии.

Но Эпоха Застоя не меньше запомнилась мне:
Стало больше свободы желающих женщин в стране,
Как мы с ними умели заполнить пространство пустое…
Я поэтому очень не хило пожил при Застое.

Времена Демократии вспомнишь – и просто восторг:
Народившийся рынок, уместный при выборе торг.
Все фантазии я обратил в повседневность занятий.
Да, я очень люблю вспоминать времена Демократий.

Я и счас - ничего, если только нигде не болит.
Каждым мигом моим лишь Любовь повседневно рулит.
Нынче вечером тоже планирую некую встречу…
А спрос;те: кто нынче у власти? Так я не отвечу.

 
Старый пират

Поднимите мне веки, подогните мне ноги.
Сядьте меня удобней.
Я расскажу вам о море.
Море, я помню, куда уж на фиг, подробней,
Было мне папой-мамой.
Рыбы мне были братья, хотя, блин, многих
Постигло великое горе:

С юности самой
Этих, многих, ловили-ели…
Летели шхуны,
Трогая еле-еле
Поверхность днищем.
Ванты о ветре пели.
В стекле лагуны
Все мы сперва теряем, а после ищем.

Поднимите мне руку, разогните мне палец
В страну норд-оста.
Там, на острове диком, подружился я с Диком
По кличке «Дикий».
Был он прекрасный парень, редкий мерзавец,
Скотина просто.
Мы с этим психом
Захватили однажды фрегат «Блаженный Маврикий».

Там было в трюме семнадцать девок
И двести тысяч испанских двойных дублонов.
Где нет законов,
Там ножик в руку.
Гнал вечер скуку,
И я перешёл черт;:
Я зарезал Дика за девок,
А двести тысяч двойных дублонов
Пропил в ближ;йшем порту…

Разогните мне палец, верните его на место,
Слезу смахните.
Старый я стал, однако.
Хочется помочиться…
Была мне тогда подружкой левей зюйд-веста,
Встреченная во время пьянки на Крите,
Чёрная Лиззи, бешеная собака,
Прекрасная и опасная, как волчица.

Я взял её на песке,
И она ножом,
А также зубами самой прекрасной пасти
Порв;ла мне бок.
Смеялся я, поражён,
Безумием спелой страсти,
И - на торчащем соске
Можно было повесить флажок…

Теперь таких нету.
И моря такого нету.
И неба такого нету!
И нету во мне интересу.
Осталось, как говорится,
Немного пепла и горстка пыли…
Во, люди были…

Опустите мне веки.
Идите все к б;су.
Хочу забыться.

 
Аэродром в Италии, 1926 год

Зам;соренные Муссолини и смертью
Разговоры, в небе плывут дирижабли,
Оркестр грохочет железом и медью,
У mademoiselle уже лапки озябли.

«Ну, по;демте завтракать! Что за манера?
Эти monstres… Какое варварство, Боже!»
«Милая Жюли, долг офицера
Прежде всего. Остальное – позже...»

Италия стала совсем не та:
Тарантеллы затихли, лазаньи засохли,
Мужчины на дам не глядят ни черт;,
А уткнулись в эти свои бинокли.

Д;же влюбиться по-настоящему н; в кого,
Не в этого же лейтенантика х;мского!
Постоянно ощущение чего-то мелкого,
Или – выдохшегося за ночь шампанского.

Новые перчатки оказались дрянь,
Хотя из очень модной коллекции…
И вообще: очень скучно. Куда ни глянь,
Одни только солдафоны и немцы.

 
Разговор

Саксофон подбрасывает синкопы.
Девочки мимо проносят гр;ди и п;пы.
Мускулистые копы
Цедят убойные фразы.
Большие авт;, похожие на окопы,
Откуда окурками отстреливаются от азиатской заразы
Выходцы из Европы.

Это всё, батенька, Голливуд.
Титанический труд!
Здесь мы имеем ф;рму
По созданию мифологий.
Я не люблю аналогий,
Но - представьте себе, что хоть раз
Кто-то решил составлять по «Мосфильму»
Впечатленье о нас…

Лёва, а вам это надо?
У вас и так ведь повсюду помада.
Вы же и так победитель.
Вы же и так в кармане д;ржите б;ксы!
Когда всеобщий наш прародитель
Выделился из общей массы,
Он дал вам ключи от кассы;

Ваш дедушка слышал Мессию.
Ваш папа был классный парторг…
Не покидайте Россию!
Не уезжайте в Нью-Йорк.

 
Мир для наивно испытуемых

До перемен дож;ли те, кто не верил.
Некоторые уехавшие пробовали вернуться.
Старый мой Кот потёрся около двери.
Но он уже умный. Он предпочитает блюдца.

Там я заботливо корм ему оставляю,
Хоть дверь держу нараспашку: свобода такая.
Бог меня проверяет, а я проверяю
Кота, его искушениям потакая.

Наивно же думать, что сам для себя я выбрал
Место для жизни – в кварт;ле давно захудалом,
Где город у края неба навечно выкрал
Трассу между аэропортом и ЖД вокзалом.

Но я уже умный, я про себя уже знаю,
Где моё блюдце с кормом мне Бог оставил,
Хотя, - продолжаю жить практически с краю
Всё время мной проверяемых Божьих Правил.

 



4. Интимарий




----------------------
Прежде любили до безумия, нынче ограничиваются неврозом.

Ванда Блоньская-Вольфарт
----------------------

 
Импрессионист

В Париже скучно. На осенний лист
Глядит подслеповатая дворняжка.
В мольберте носит импрессионист
Дым сигарет, где каждая затяжка –
Взгляд на Монмартр, где, если уж огни,
То смазанные, дабы ускользали
Куда-то вглубь: там, в глубине, они
Изжарены в дыму на едком сале.

Всех танцовщиц, и проституток всех,
Бродяжек всех, пьянчужек и таксистов
Нарисовать... Облезлой шубки мех
Намок в мольбертах импрессионистов.
Не греет больше он, зверёк ручной.
Хозяйка пальцы тонкие ломает.
Как мокро и тоскливо ей, одной,
А почему одна, не понимает.

Вибраций воздуха звучащий ярко свист.
Скорей бы уж весна: весной наставшей
Её полюбит импрессионист
С душой, такой же, навсегда уставшей...
Зима - дождлива. Осень – холодна.
Париж так скучен... Дайте сигарету
И пригласите на стакан вина,
А лучше - на салатик и котлету.

Ей солнце снится реже, чем еда.
Но молодость проходит, словно приступ
Удушья. Остаётся - ерунда:
Попасть на кисти импрессионисту.
Все как бы не с тобой, издалека.
Размыты краски, еле слы;шны звуки...
Пока спала, - случайный твой Дег;
Сидел и рисовал тебя от скуки.

 
Танго у моря

Штормило море,
Имея страсть.
Шла в картах Боре
С тузами масть.
Смотрела Маша
На шумящий прибой.
Хотелось Маше
Любви большой.

Ах, лето, лето!
Летальный исход
Всех на свете запретов,
Всех на свете невзгод.
С  волнами споря,
Лёгким кролем скользя…
То, что можно у моря,
Нигде больше нельзя.

Огнями сыпет
Фейерверк марафет.
Па-ра-ллелепипед
Ночного кафе.
Нежный запах магнолий,
И - безумие роз.
А чуть выше – голый
Навис утёс.

Нынче Маша и Боря
Больше чуть, чем друзья…
То, что можно у моря,
В мире прочем – нельзя.

 
Фактор зависимости

Он был для неё анаболиком.
Себя она им накачивала.
Сидела на стуле голенькая,
Реальность переиначивала.

Выбранный для ночлега,
Во многом - счастливее прочих…
Чётко, на фоне снега,
Перед началом ночи,

В окне – референтная группа:
Две вор;ны и тополь.
Снег, ненормально крупный,
Падая, громко топал.

Она ему говорила,
Вибрируя от накала:
«Когда я тебя любила,
Я себя убивала!..»

При этом она увеличивалась,
Голосом зло позванивая,
И Вселенная обезличивалась,
И звёзды меняли названия.

«Ты меня оскорблял подарками!..
Меня твои ласки слопали!..»
«Спокойной ночи!» – прокаркали
Друг дружке вор;ны на тополе.

А он ей сказал: «Изумительно!..» 
А после добавил: «Брависсимо!..»
При этом она, действительно,
Была от него зависима.

 
Реклама тренинга «Любимая Я!»

Рекомендую: без опаски
Вы заходите к нам на чат!
Здесь обучают строить глазки
Всех подрастающих девчат.

Как снять удобней с жизни пенки,
Где псих контрольный проявить,
Когда показывать коленки,
Ну,  а когда повременить.

Научим мыслить позитивно,
Иметь успех день ото дня,
Стремиться к радостям активно
И страстно обожать себя.

Давно пора Вам снять проклятье,
Ненужных мыслей дребедень:
Сто долларов – одно занятье!
Онлайн-тренинг каждый день!

Успеха вашего причина
И результатов до хрена
В том, что я – спрятанный мужчина
Под ником «Маша Кузьмина».

 
Астры Судьбы

Чемодан раскрытый, букет завялый.
День последний лета, как мятый доллар…
И тоска обносками астры алой
Выпускает осень из-под подола.

Человек с деньгами схитрит умело,
Прихватив подругу, уедет к морю...
И тоска обносками астры белой
Точит сердце осенью, словно молью.

Человек без денег - перед работой
Попинает листья, к метро шагая...
И тоска обносками астры жёлтой
Снова ночью танцует в окне наг;я.

Но картинка делается нечеткой:
Дождик мелкий… дальний звонок трамвая...
И тоска обносками астры чёрной...
Хоть на свете чёрных астр не бывает.

 
Дон Жуан. Песня Лепорелло

Пятый день пошел, синьоры, как на ваш провинциальный
Городишко невесёлый, городишко тривиальный,
И – ничем не отличимый от других, таких же точно,
От тоски неизлечимой, скукой заражённый прочно:
Налетел смерчём кручёным, грозовой в жарищу тучей,
Всем, Судьбою обречённым, переменой неминучей,
Так что, всё: не отвертеться! Просыпайтесь, бедолаги:
Дамочки, готовьте сердце, господа, точите шпаги, -
Дон Жуан, идальго славный, кавалер неповторимый,
В смысле приключений – главный, и в любви неутомимый.
Слов хвалебных просто г;ры о Жуане знаменитом, -
Пятый день пошёл, синьоры, как он здесь, у вас, с визитом.

Пятый день от сочных сплетен уши вянут, словно осень
Охватила уши эти: облетят, быть может, вовсе
Ваши уши, как листочки, но: нельзя ж совсем без слуха!
И опять: пробьются почки, а потом из каждой – ухо.
Пятый день трещат законы на костре страстей бессонных,
И уходят - дон за доном: метко бьет клинок бесовский:
Дон Диего, Дон Родриго, Дон Хуарес де Ла-Коста…
Правый Боже, посмотри-ка, как растёт размер погоста!
Пятый день во всей округе дамы пудрятся и млеют;
И друг дружке врут подруги, и - кошмар! - друг дружке верят:
Муж оболган многор;го, только женам ложь желанна:
Завезли Жуана много! Каждой хватит Дон Жуана…

А Жуану нету дела до сует и сплетен этих.
Пятый день Жуан несмело к ней, единственной на свете,
К Донне Анне - с серенадой! К Донне Анне - нет спасенья!
Ничего ему не надо... Вот, синьоры, невезенье!
Донна Анна, ангел нежный, обратите взор к Жуану:
Дон Жуан от страсти бешен, Дон Жуан от горя пьяный!
Донна Анна, много ль надо Дон Жуану? Только мига:
Видеть Вас - и вся отрада, дать цветок - и вся интрига...
Донна, Анна, он вас любит! Он вас любит несказ;нно…
Вас любовь его погубит, но – погубит и Жуана:
Кровь из раны бьёт фонтаном, в ходе Божьей переклички
Отзовётесь вы с Жуаном, две погубленные птички.

Что поделать, Донна Анна, если плата – только кровью?
Каждый раз у Дон Жуана Смерть соседствует с Любовью!
Жизней наших говорильщик сводит правду к байкам разным…
Мне подай вина, трактирщик, и - вино должно быть красным.
 
Клён и Поэт

Что ты читала вечером? Стихи.
Что ты смотрела вечером? Тихи
Слетались голуби на подоконник.
Любовник, не пришедший, где-то пил
С такими же. Он, в прошлой жизни конник,
Никем особым в нынешней не был.

Так просто пил, и шевелил усами,
Любя ее часами, под часами
С кукушкой, что висели над кроватью:
Весь чёрный, в сапожищах и не брит...
Она ж, глаза закрыв, его объятью
Совсем инакий придавала вид.

Она на месте этого мерзавца
Поэта видела, кудрявого красавца, -
Расчесывала золотые волосы,
Они текли под пальцами, как лён...
Свет солнечный в окне порвав на полосы,
Качался и шумел зеленый клён.

Потом уже, когда почти уснула,
Взлетела Книга Белая со стула.
Из-под обложки дул холодный ветер,
А сердце рв;лось от любви гореть…
И тут она узнала, что на свете
Прав тот лишь, кто сумел себя согреть.

Под пальцами Поэт уже не мёрз.
Тут черт ночной любовника занёс
Всего в желании, но с перегаром.
Открыла… он ворвался, окрылён,
Тем, что: допьёт, любовь получит даром,
И станет петь «Заиндевелый клён»...

 
Gigolo

Стареющие леди на курорте
Меня весьма ценили в этом спорте.
Когда уже чуть-чуть за сорок пять,
Нужны порой, чтоб ей себя понять,
Особенные ролевые игры:
Отшлёпав так, чтобы проснулись тигры,
Вдруг нежным стать, колени преклонить,
И выдать то, чем дальше будет бить,
И превратить фантазии в реальность,
Равняя боль, оргазм и сексуальность.

Я открываю им над сексом власть,
Чтоб, наконец, в запретное попасть,
Познав бандаж и переменный г;ндер,
При этом – если Моцарт или Гендель
Звучат, то это полный крыши слёт…
А муж, как пил, так, сволочь, дальше пьёт,
И вся любовь – поёрзал сверху тупо
Минуты три, – кирдык! – и в виде трупа,
На сон замкнув остатки микросхем.
Что далее?  Ручная тяга, мэм.

В любом из нас есть господин и раб.
Важны лишь униформа и масштаб:
В раскладе от эсэсовских петличек
До белого халата медсестричек.
Но - более всего у них горит,
Едва предложишь школьницы прикид:
Ведь только в роли школьниц эти тётки
Имели свет, а не обрыв проводки,

В те давние года, пока ещё
Был не открыт на пр;йгрыш вечный счёт,
Пока система Мира романтична
И склонностью в невинность эротична.
Я их свожу с ума, им всё вернув,
Хотя, одет при этом как Нуф-Нуф,
Подлизываюсь, лапами хватаю
И тщательно отца напоминаю.

По Станиславскому, играя им отцов,
На будущее – вместо подлецов
Тех запускал, кого они достойны,
Если убрать стервозности и войны,
Чтоб сгинул страх, слезою счастья став
По завершенью подростковых глав
И личный кайф разжал кулак угрозы
Финалом бурным патерн;льной позы.

Тяжёлый труд, я честно вам скажу.
Бывало, еле жив потом лежу,
Курю и пялюсь на луну в окошке,
Тоска и боль, любви бы тільки трошки,
Большой и чистой, как помытый слон…
Да только – нет её: со всех сторон
Клиентки, на сто лет вперёд заказы,
И на трусах сверкающие стразы.

 
Купидон

Глаза слабеют, не могу попасть,
Там, где должны налаживаться связи,
Зверь раненный ревёт, разинув пасть,
И вместо слов Любви, слова из грязи.

Когда-то лучший средь земных охот,
Наградами отмеченный за меткость,
Куда там, в сердце: с трёх шагов в живот
Считаю за удачу и за редкость.

Но если в брюхо угодит стрела,
Пойдёт расклад совсем другого круга:
Поэтому Любовь у вас была
Лишь в виде поедания друг друга.

Отсюда каждый дикий закидон,
И вместо счастья – только несвобода…
Такой уж я вам выпал, Купидон,
Которому до пенсии – полгода.

 
New life

Подарили Маргарите Сергеевне стервы-подружки
Один приборчик и две игрушки,
С прилагающейся к ним при покупке баночкой геля.

Прошла неделя.
Пролетела вторая.
Жизнь – как пение менестреля.
Квартира – филиал Рая.

Одна только злобная Хабибуллина на работе
Ногами топочет: «Вы врёте! Вы врёте!» -

Спина яростью иссут;лена,
От злобы потеют ноги в каждом ботинке…

Да ладно тебе, Хабибуллина.
Не хочешь – не верь, Хабибуллина.
Живи по старинке.

 
Реклама Клиники

Кто сам себе тоска и боль,
В ком свил воронку алкоголь,
Кто колет дурь, кто вечно пьян,
Кто перепутал Инь и Ян,

Кому природа не указ,
Кому был взвален Ад на плечи, -
Здесь, в отделении у нас,
Мы даже не такое лечим.

По не такому спец'алист,
Коль Вы запишетесь на среду,
Откроет Жизни Чистый Лист
И даст Вам над собой победу.

Что можем мы ещё сказать?
Свой Путь пройдя в своём мытарстве,
Бог, перед тем как Богом стать,
Страдал от ненависти к пастве.

Или, к примеру, как-то раз
Мир, чтоб спастись от энтропии,
Конкретно в Клинике у нас
Прошёл курс психотерапии.

 
Valse

Белеет белое платье, чернеет чёрная тройка.
Каждый цветом заплатит п;дать вальсу, но только –
Я, ничтожная долька апельсинов воздушных,
Тысячу раз по столько, плюс ещё - свою душу…

Душу как раз не жалко. Я об одном в печали:
Недосчитался шага, сбился ещё в начале.
Сразу не к той причалил, словно бы испугался.
С нею и повенчали к третьему такту вальса.

Скомкан на шее галстук. Лопнул от ветра парус.
Думал, к другому галсу я поменяю п;ру.
Сдуло команду с палуб. Мне неудача нынче:
К третьему часу бала стал я её добычей.

Кружатся в небе лампы, были когда-то звёзды.
Тянутся к сердцу лапы когтем чертить борозды.
Месяц кривой и толстый. Вроде бы даже добрый.
Все говорили: «Брось ты пальчики этой кобры!»

Талия тоньше нитки. Что-то устал я, братцы...
Медленнее улитки тянутся мои танцы.
Поезд не любит станций: это мешает мчаться...
Дальше уже нюансы. Дальше - пора прощаться.

Но, отпуская руки, ты выпускаешь Змея.
Все мы у Змея слуги. Служим ему, не смея
Бросить его, жалея только себя на свете...
Солнце скользит по реям. Есть еще в мире ветер.

Главное - не сдавайся. Помни о главном! Вроде ж,
Сам ты хозяин вальса: крутишь её и водишь…
Все острова сокровищ змейством одним хранимы.
Кроме волненья крови, нервы еще ранимы.

В танце такой же первый, как и на море в качке.
Что капитанам нервы? Так, сигарета в пачке.
Этой смешной чудачке хочется капитана?
Есть у меня в заначке тридцать четыре плана,

Как убежать красиво и победить Дракона.
Вот для корзины ива с тканями для баллона.
Вальсиком до балкона, дескать, простите, душно!
Там уже к ветке клёна шар привязал воздушный

С вечера мой напарник, спрятанный там, на случай
Разных любовных паник, опытный и везучий.

Парусник мой летучий, выручи, Бога ради:
Белые платья тучей кружатся где-то сзади,
Черные тройки стаей в чёрной небесной яме,
Пришвартовав, сковали намертво якорями,

Ржаво гремя цепями, вниз ускользнули, дабы
Дно зацепить клешнями, словно добычу крабы…
Выигранное сраженье. Всё получилось вроде.
Прерванное круженье. Вот он я - на свободе!

Но – до сих пор я трушу,
Страх стоит на атасе:
Вдруг, кто-то в;дит Душу
В том же безумном вальсе?..

 
Лесник Нового Времени

Снимайте лыжи, госпожа. Вода вскипевшая свежа,
Есть кофе, хоть и растворимый, но - аромат неповторимый,
Когда смакуешь не спеша.

Я ждал вас. Из микроволновки сейчас достану жертв винтовки
Моей охотничьей – зверьё, застуканное, как ворьё
В момент хищения морковки,

И макароны на гарнир: их мне даёт нездешний мир,
Туда хожу два раза в месяц под утро, выбрав справа – месяц,
Висящий, как ори-ен-тир.

Я не случайно здесь возник. Я есть Осознанно Лесник.
Я сочиняю здесь романы и шлю печатать в разны страны.
Мой mail, avatar и ник

Известен многим, но, при этом, живя в лесу анахоретом,
Я есть загадка навсегда. Лишь Вы доп;щены сюда,
Другим дорога под запретом.

Вы мне понравились в Сети Душой и запахом Cot;.
Я думаю, вполне возможно, мы с вами можем, осторожно,
Вдвоём познать всю мощь Пути.

Рисуя м;ндалы в снегу, встречая новый день в стогу,
В момент взаимных медитаций соединим поток вибраций!
Я гарантировать могу

Вам результат, ведь в данном месте один Шаман, том; лет двести
Назад, в избушке этой жил: Он, улетая, не закрыл
Пять штук хтоничеких отверстий.

Я знаю, где сакральный лаз! Мне очень не хватает вас.
Тарелка… доступ к интернету… Без вас мне просто жизни нету,
Так дайте ж мне ответ сейчас.

Она ни слова не сказала, а просто – в нос поцеловала.
Стоял открытым ноутбук, и набирали пальцы рук
Их общий адрес для начала.

 
Баллада о Чёрном Вороне

Чёрный Ворон её парика
Кружил голову моряка.
Пел ему дьявол: - Если изменит,
Ты утопи её в море и пене,
А сам – под парус, ищут пока…

Ночь была тоже черна, как Ворон.
Он за ней крался походкой вора.
Ещё не остыла кровь на ноже,
А он уже плыл в Танжер
Сменным вахтенным из Эквадора.

У Гибралтара вышел на бак.
В губах запалил гавайский табак.
Стоял и думал, насколько скоро
Сердце оставит в покое Ворон?
А Ворон каркнул: - Как бы не так!

Ты мой навеки! – Хохотал Ворон.
А кто не верит, ребята, - вон он,
Чёрный и страшный, сам погляди,
Сердце когтями рвёт, на груд;
Чётко с натуры татуирован.

 
Всемирная история пар. Tsunami

Барометр упал, погода
Пошла вразнос, скрипел баркас,
Два сильно пьяных морехода
Едва не утопили нас.
Морская миля, скрежет киля,
То вверх, то вниз, Судьбы каприз,
Солёных капель эскадрилья,
Угрюмый небосвод навис.

Тошнит, качает, шторм крепчает,
Сломалась мачта пополам,
И молния обозначает
То место, где погибнуть нам.
Уже сужает круг воронка,
Спасенья нет, надежды нет,
И - я хватаю, вскрикнув тонко,
Свой верный старый пистолет.

Не суетится, застрелиться,
Чем утонуть – исход один:   
Прощай, любимая девица!
Но как назло осечка… блин.
И вот – обнявшись с девой милой,
По мокрой палубе скользя,
Перед разверзшейся могилой,
Когда спастись уже нельзя,

Сцепившись туго, от испуга,
Когда баркас наш затрещал,
Мы поклялись любить друг друга,
А я – жениться обещал…

Всё тут же стихло, море рыхло
Заколыхавшись, улеглось,
Мотор, издав негромкий выхлоп,
Затарабанил на авось.
Матросы протрезвели р;зом,
Один уселся за штурвал,
Второй поколдовал с комп;сом
И путь к причалу указал…

Пансионат для жертв цунами.
Починка нервов и сердец.
Укол и клизма (между нами)…
Но – я женился, наконец.





5. Табу и разрешения



----------------------
Нельзя сказать, что с течением времени воин обучается шаманизму, – скорее, с течением времени он учится сохранять энергию. Эта энергия даёт ему возможность использовать энергетические поля, которые не участвуют в восприятии известного нам мира повседневной жизни.

Карлос Кастанеда. «Сила безмолвия»
----------------------
 
Первичная Космогония

Его детство проходило под стук
Лапок - по ст;нке бежал паук:
Перед смертью тихонько в углу Изб;хи
Плакали Мухи.

Ночью всюду темно.
Он смотрел осторожно в окно.
Вон – Ведьма Алёна летит на своей метле,
При полной Луне,
В город соседний – на ярмарке повертеться,
Опробовать новое сердце,
Которое выковал ей удалец-молодец,
Деревенский Кузнец,
За особую хитрую плату:
Жену ему в хату,
Чтобы более не был Кузнец пред Господним Лицом
Безнадёжным вдовцом.

Вон – Корова задумчиво чертит копытом план,
Как молочный поправить кран,
Ибо жить нелегко,
Когда слабо течёт молоко.

Вон – Сидор Механизатор,
Трактора эксплуататор,
Относится к Трактору мерзко,
Во гордыне, грубо и дерзко,
Заносчиво, гневно,
Поношение Трактору творит ежедневно,
Хотя, на самом деле, любит его, Трактор свой,
Дорогой,
Единственный, всеблаг;й,
Но только Любовь Сидора к Трактору утверждается,
Только в том, как он про Трактор свой выражается, -
Прихлёбывая винцо,
Вышел покурить на крыльцо:
«Жел;зина, мать-перемать!
Дай Трактору моему, Господи, ничего не сломать…»

Вон – Васятка Пастух,
Меж двух молодух,
Степенно гуляет,
На гармошке играет,
Пред Луною красуется ч;бом из-под фуражки,
И никакой молодухам поблажки:
Ниспослал им счастье Госп;дь, -
Будоражить плоть
Для развития Женского в организме Порядка
Тем, как на гармошке играет Васятка.

А вон – и сам Бог с небес выгляд;ет,
Лю;дям жить помогает,
А Мухам - ни-ни.
Мухи без Бога, одни.

Вот об этом
На стенке,
В углу Изб;хи
И плачут
              Мухи.

 
Личный день

Что-то такое нашептала в телефон Мила,
И - целый мир Мила уговорила
Считать сегодняшний день только её, и не чьим-то,

С офигенным шопингом, с диким любовным спринтом,
С каф;шками, где тебя заждались подружки,
И - новый айфончик, и – всяческие побрякушки,
А в кошелёк залезешь – денежек куча,
И мама - везде отпустила, запретом не муча…

Вот так и запомнится, этот, немыслимой силы,
Единственный в жизни день, специально для Милы,
А не для кого другого на целом свете,
В дурацкой судьбе, на свершено дурацкой планете,

Ни разу не повторившийся, точный и меткий,
По качеству попадания - счастьем редкий,
Потому что потом, сколько она не тщилась, -
Такая кайфуха больше не получилась.

 
Собачья история

Приходила Собака в гости к Собаке.
Четыре глаза горели во мраке
На всю заброшенную деревню,
Заваленную разною дребеденью
По самые крыши. Лист жести рыжий.
Консервная банка. Две правых лыжи,
При полном отсутствии левых. Посевы –
Крапивы в пустые сарайные чр;вы.
Репейник сквозь чайник. Большой муравейник.
Разорванный ватник. Разрозненный веник.

«Ну, как ты живёшь здесь?» - спросила Собака
Собаку. Собака ответила: «Драка
С другими за место, окончилась чинно,
Моею победой!..» «Ну, ты молодчина!» -
Собака Собаке сказала. И вместе
Они помолились Небесной Невесте
Всемирного Волка… Потом побежали,
Плечами на старые двери нажали,
В избушку влетели, по крысе схватили,
Рванули, слиняли; чихая от пыли,
Поели, умыли кровавые лапы,
Припомнили прошлых набегов этапы,

На с;чек свернули пути разговора,
Облаяли в;смерть остатки забора,
Потом погоняли кошачью бродяжку,
Потом на земле подремали врастяжку,
Потом поболтали о глупости всякой,
Потом - распрощалась Собака с Собакой,
И в город бежала: рассказывать прочим
Собакам, до Знаний Запретных охочим,
Покуда не сгинули в тлене и мраке, -
Как в Брошенном Мире живётся Собаке.

 
Сила желания

Испанка снилась. Иванов во сне
Бросал в неё искристый колкий снег.
Они вдвоем на саночках катались,
Январь бродил беспечно меж дворов,
Где избы навсегда в сугробы вжались...

Испанке вряд ли снился Иванов,
И снег во сне являлся ей едва ли.
Одни Быки в её корриде снов,
Что, соразмерно архетипам Юнга,
Есть для подобной уроженки Юга -
Либ;до выплески, пол;ночный улов

Для подсознанья... Впрочем, Иванов,
Упёртостью в мечтах подобен танку
И непосредственен, как малое дитя:
Вот прямо счас - на саночках испанку
Катать по снегу хочет, не шутя.
               
Весь ужас в том, что Иванов не шутит.
Он Силой Воли, словно вертолёт,
Испанку поднимает в небо, крутит,
В своё село сибирское несёт.

Народы, мирно спавшие, едва ли
Забудут то, что в эту ночь видали:
Быки сквозь сны ломились напролом,
Ревели, плакали, хозяюшку искали.
Но - не нашли, и - умерли потом...

Испанка пробудилась поутру
От холода. Протопала к ведру,
Где коркою вода заледенела.
С тоской взглянула на бескрайний снег,
И о родной Испании запела...
Тут Иванов заплакал неумело:
«Ах, злой я, никудышный человек!..»

Всех можно встретить в наших деревнях,
Любую, ёшкин кот, национальность:
Излишняя мечтательность в парнях
Всегда меняла русскую реальность.

 
Урок Мира

Итак, сыночек, дружочек,
Вот и настало достаточно времени
Поговорить, наконец, о Луне честно.

Снимай свой второй носочек,
Рисуй охранный значок на височек,
Доедай десерта кусочек,
Говори "споки-ноки" племени,
Попроси Богов не угасать костра пламени,
Ложись и слушай, если тебе интересно,
А если не интересно,
То слушай, на этом этапе,
Хотя бы из уважения к папе.

Папа у тебя - вождь,
Он умеет вызывать дождь,
Ты подрастёшь - папа тебя тоже научит.
Это у нас фамильное: тучи,
На своём самом первичном этапе
Формирования капель, подвластны папе.

Однако - я обещал о Луне.
Луна стоит на Слоне,
Но Слон этот снизу не виден:
Слон на людей в обиде,
Он пребывает в невидимом виде
И не-вы-ясненной величине.

Слон стоит на Ките,
Топчась на его животе,
Кит же лежит в темноте
Всеобщего Моря Мрака,
Где два Беспрерывных Рака
Ползут, не зная преград:
Один - интенсивно назад,
Другой - осторожно вперёд.

Но: каждый клешнями рвёт
Киту несчастное бедное тело;
Кит от боли ревёт и орёт,
Ёрзает, и, - сотрясая живот,
Качает Слона,
От чего и Луна
Беспокойству сплошному подчинен;:

Она - то крив;, то худа, то полна,
А то - вообще! - как Слон, не видна,
Потому что ушами заслонена
Или - хоботом вверх задран;,
Выше доступной зоны обзора.

К тому же, сыночек, татуировки узора
На наших запястьях, все эти с;рок
Цветов и листьев,
Которые наши запястья и кисти
Обвили, -
Обозначают наше стремленье к исконной силе
Кита и Слона,

А эта Луна,
Которая в центре твоей фигуры
Подчёркнута формой мускулатуры,
Подробно жрецами нанесена, -
Позволит тебе во все времена,
Мой мальчик, воспользоваться сполна
Властью над тайным движением Раков!

Видишь? У этих двух маленьких знаков
Слева и справа возле Луны -
Крючочки, торчащие в две стороны,
А на них - две натянутых тонких струны
Для извлечения Верного Звука
Шаблона Добра и Вины.

Вот и вся
На сегодня наука.
Вот и весь
На сегодня урок
Ты услышал, сынок…

Ночь.
День уже навострился прочь.

У дня вырастает две тысячи ног,
И никто на свете
Догнать, сынок,
Убегающий день
Не смог.

 
Я и Сосны

Что-то мне плохо.
Плохо мне что-то.
Совсем я упал что-то.

Упал:
Руки мои упали,
Ноги мои упали,
Как будто меня убили.

Тут Сосны к голове моей подступили,
Потом вошли в голову, и сказали:
"Ты, лежащий ничком на опушке,
Что ли - Пушкин?.."
 
Да бросьте вы, девушки!
Почему, если убили, то сразу - Пушкин?
Есть и другие зверюшки
В этом чудесном лесу.

"Нет! - Отвечали грустные Сосны -
Брось ты!
Всех пострелял неуёмный Дерс;
Узал;,
Так что, твоя голова -
Последнее место, где ещё сохранились звери.

В левой твоей полусфере
Живёт Творец
По кличке "Делу Венец",
Умелые ручки точит,
Правую полусферу исправить хочет.

Правая полусфера
Лежит, как Terra
Incognitа для себя же самой.
Попадая в неё,
Попадаешь домой.

Подплывая, видишь:
Правая полусфера туманом сокрыта.
Как там пел Окуджава другим джидаям?
"Шрамами вся покрыта, но не убита…"
Покуда она не убита,
Мы выжидаем."

Как же вы всё запутали, девушки!
"Это
Потому, что мы - деревяшки,
Деревяшки и врушки.

Вот был бы ты, дяденька, хоть немножечко - Пушкин,
Вернул бы нам разум,
И мы бы сразу
Поумнели до уровня sapiens – sapiens!", -

Сказали Сосны
И в голове моей з;перлись.

На улицу не выходят,
К себе никого не пускают.
Внутри головы моей ходят,
Кофей пьют, на гуще гадают.

Ссорятся, слезами мочат подушки,
Ждут женихов…

Ах, был бы я, что ли,
И вправду - Пушкин,
Насочинял бы
Для них
Стихов.

 
Спросонья

Проснулся, а Тела нету.
Потянулся к свету:
Кнопка щёлк,
Торшер мой розовощёк,
А Тела всё также нету.

Кентавры ходили к воде.
Пили.
Капли повисли на бороде.
Кони поржали. Люди поговорили.
Душный день совсем обессилел.
Закат был багров и тяжёл - к беде.

Ты помнишь, мы были Кентавры?
Люди к нам шли из Колхид и Т;врий,
Из Греций светлых, Армений хмурых
Просить совета Кентавров мудрых.

Всё вырождается. Всё мельчает.
Ноги слабеют. Ветер качает.
Воздух холодный лёгкие режет.
Жеребята рождаются реже.

Будете в городе,
Спрос;те у Г;спода:
Скоро ли?..

Впрочем, это другие мифы.
В моде узкие лифы.
Эдип оставляет Фивы.
На шельфе судьбы
Удлинились приливы.

Ливия
Выиграла у Финик;и
В повозки и кони.
Приз (Тело Богини)
Стоит в Пантеоне.

Богиня проснулась утром,
А Тела нету.
Сходила до Ветру: 
«Ветер, Ветер, ты моё тело не видел?»
«Нет! – Ветер в ответ. – Тела не видел.
В Т;врии Тела не видел.
Не видел в Колхиде.
В Греции и Финикии – не видел...

А в Ливии,
Слушайте, милочка, в Ливии,
Там, где оливы в цвету,
В Пантеоне, где всю красоту
На полу мозаичном, расчерченном в мелкую клеточку,
Ставят на та-бу-ре-точку, -

Видел я ваше Тело.
Тело о Вас хотело
Спросить,
Но оно говорить
Не умело...»

Богиня в Ливию,
А Ливия заперта.
Все ушли на обед.
Никого нет.

Тело моё проснулось, а меня нету.
Тело стукнуло по будильнику.
Пошло к холодильнику.
Съело котлету.
А меня всё нету и нету.

Собственно, где я?
Во сне ещё бросивший Тело,
Свободен и самонадеян,
Я в Ливии,
Я в Пантеоне,
Прекрасного Тела Богини
Немного левее.

(Немного левее
Бескрайнего моря -
Пески бесконечной пустыни голодной).

Мы снова Кентавры,
Где всё человечье – снаружи,
А прочее –
Прочее спрятано в мрамор
Подставки холодной.
 
В полусне

Провинциальный тет-а-тет
Деревни и ночных планет.
Устала шить Судьбы портниха
Одёжки всем живущим впредь…
Когда лежишь ты тихо-тихо,
То можно многое узреть.

Русалочки невдалеке
Поют, куп;яся в реке.
Свеча горит в небесной лампе
И тянет морду Черный Лев
К случайно занозённой лапе,
Весь в напряженье замерев.

Пониже звезд, повыше крыш
Летучая мелькнула Мышь.
На миг всё скрыли крылья злые,
Настала темень на земле
И, обнажив клыки гнилые,
Колдун проехал на метле.

Рогами шевеля, залез
В девичий сон Полночный Бес.
Хвостом щекочет, в щелку дует,
Зовёт, прикинувшись дружком,
В печурке вилами шурует
Соблазны шепчет на ушко…

Но тут же вышел, деловой
Ночной хозяин, - Домовой:
Достал из-под тулупа веник,
Всю нечисть вымел, сел на стул,
Пересчитал остатки денег
И укоризненно вздохнул.

 
Купание славянки

Гул потока услыхала
Голопопая дев;ца,
И лениво сиганула
В обжигающие струи.

До Луны достали брызги,
Звёзды лапками прикрылись,
Ну, а те, кто не успели,
Зашипели и погасли…

То налево поплывет,
То направо поплывет,
То, вообще: на сп;ну ляжет,
И невнятно запоёт.

Сколько это продолжалось,
Я сказать вам не могу.
После вылезла на берег,
Отряхнулась и пошла.

Только рыбы, что попали
В небо с брызгами случайно,
Все зовут ее и просят
Их вернуть в родные воды:

То направо поплывут,
То налево поплывут,
Чешуей блестя на месте
Звёзд, уже погасших тут.

 
Мизантроп

В Гвинею кинулся, - тоска, а не Гвинея!
От лиц людских вор;тит... И тогда
Внезапно долбанула мозг идея:
Решил он бросить Землю навсегда.

Ракета мчалась. Сквозь иллюминатор
Увидел он пустынный лунный кратер
И совершил, что думал совершить.
Он в кратер прилун;л свою ракету,
Надел скафандр и пошел по свету
Туда, где можно одному прожить…

Порой к нему приходит Луноход
И ластится к ногам, как будто кошка,
Антенной шевеля. Они немножко
Поговорят, чтобы опять - на г;д

Расстаться. Чёрной вечности посредник,
Похожий на Богов Инопланетник
Недавно прилетал: он от своих
Искал возможность спрятаться... Сидели.
Молчали, на Галактику глядели,
И та глядела с нежностью на них.

 
Бум-бум-бум

Ч;дная девочка из Гвинеи Бисау:
Вся сама из себя, копна волос кучерява,
Такая п;ся, такая во всём красява,
А вот кое в чём, как выяснилось, раззява,
Особенно, когда зацветает Рипс;лис-Кактус,
Когда начинает петь громко Желания Птаха,
Когда ударяет ногами Любви Страус,
Когда наползает ночью Тоски Черепаха,

Когда Антилопа Счастья больше не скачет,
А только стоит и горько бессмысленно плачет,
И Буйвол Тяжелых Мыслей угрюмым взглядом
Тупо зырит на всё, что вокруг и рядом, -
На душе сама собой наступает слякоть,
Сезон Дождей опускает занавес из дождинок,
Оскальзывается на грязюке левый ботинок,
И тело всей попой шлёпает о суглинок.

Дева сродни скоропортящемуся продукту.
Любой ручей впадает в общую бухту.
Но каждому в жизни только своя Дорога.
И пошла она к Избушке Главного Бога.
«Избушка, Избушка, повернись ко мне передом, что ли!
Пальмовой крышей качни, если просьбу слышишь!
Помоги, Избушка: в несчастьях девичьей доли:
Хочу попросить отравленных кочерыжек!

Хочу отравить во всём и везде соперницу,
Эту, блин, мою мерзкую соплеменницу:
Коварную наших заповедей изменницу,
Чтоб у неё вместо ног – по сухому деревцу,
Чтоб её скособочило, трижды скрючило,
Прелести заболотило, завонючело,
А то, чем она так кичится и всюду хвалится,
Пусть у неё отвиснет или отвалится!

Она ведь Чертям и Демонам поклоняется,
Б;гать к ним за поленницу не стесняется,
Над Тобою, Избушка, всячески изгаляется
И неверье в Тебя даже скрывать не пытается.
Сто лет живут за поленницей Черти-Демоны:
Рогатые, бородатые, гадости делают,
Строгают свои зазубренные рогатины
Для этой, меня обставившей, злобной гадины,

Оказывают ей всяческое вспоможение…
Сделай, Избушка, великое одолжение!
Накормлю я её отравленными кочерыжками,
И станут её Ч;рти-Демоны тихими мышками.
Не сможет она вредить мне, парней обманывать,
Колдовством к себе кавалеров моих подм;нывать,
И, представ пред ними в исконной своей гадючести,
Окажется в той, которой достойна, участи!..»

Трижды через плечо своё левое плюнула,
Трижды ноздрёю левой на Север дунула,
Три чаши с водой у порога Избушки вылила,
С одного удара из трёх петухов жизни выбила,
Зашвырнула в окошко Избушки их тушки жирные,
Собрала в кулак все три жизни их петушиные,
Где ходили они кичливыми, горделивыми
Перед курочками молчаливыми, терпеливыми.

«Ты прими, Избушка, дары мои, как положено!
Власть мужская мной укокошена в трупах тушкиных!..»
И прямо на землю, где тыном всё огорожено,
Пала ниц у самых дверей Избушкиных.
Отвечала Избушка грустно: «Послушай, деточка,
Древа племени наилучшая моя веточка,
Вот тебе от Меня, Моя сладенькая конфеточка,
Кочерыжек, насквозь отравленных, сумка-сеточка!

Но не надо давать кочерыжки своей сопернице,
Этой, злобной, на первый взгляд, твоей соплеменнице,
У неё ведь тот же огонь, и в той же поленнице,
Как положено в вашем возрасте каждой девице!
Дать тому, кто люб, кочерыжек отравленных следует!
Остальных он забудет, тотч;с за тобой последует,
И Судьба твоя сразу сложится, Мечта сбудется,
А что раньше было, сразу, на фиг, забудется!..»

Ах, как она обрадовалась! Возрадовалась,
К парням со всею тщательностью приглядывалась,
Покуда совсем, чернявая, не упокоилась,
Пока её жизнь гвинейская не устроилась…
Солнце висит над краешком баобаба.
Бьют барабаны недалеко, но слабо,
Чтоб не мешать весёлому танцу с песней.
С песней плясать приятней и интересней.
 
Счастливое местоположение

Проснулся ночью от выстрела пушки.
Вышел босой на порог избушки.

Послушал окрестных берёз разговоры,
Плюнул, и снова спать завалился:
Плевать, что оттуда залп ихней «Авроры»
Спустя сто лет и до нас докатился.

Нам это как-то без интереса:
Всё, что к нам соизволило докатиться,
В тишине окрестных п;ля и леса
Без следа за пять минут растворится.

 
Из Леса

Из Леса выходят не только звери.
Я на опушке свой компас сверил.
Компас врал и про Юг, и про Север.
И Юг, и Север – всего лишь сервер.

Дальше - твой выбор. Как говорится,
Кому к серьёзным делам пробиться,
Кому тихонько плыть по теченью,
Согласно программному обеспеченью

Личного выбора индивида…
Я вышел из Леса только для вида:
Уж больно забавен вид у процесса
Попыток избавить Душу – от Леса.

 
Божья суть наставших времён

Госп;дь дозванивается до вышестоящих господ, берёт
Отпуск с отгулом, выключает рабочий ipod, -
Никакого к;учинга ближайшие две недели:
Да ну вас всех, в самом деле! Вы мне надоели.
Не Я один! Обращайтесь к другим Мастерам,
Или - освойте интенцию: «Сделай сам!»

Ведёт себя глупо, одевается, как деви;нт,
Летит дешёвым круизом на Таиланд,
Влюбляется в массажистку, тратит все деньги
На мурлыканье этой, реально клёвой, кот;ньки,
Всегда готовой на то, что Он, возжелав,
Хочет иметь сейчас же под грифом «Love!»

Да, времена изменились, но Он наверстает.
Сидит с планшетом, часами Google листает:
Вполне цивильная выросла малышня!
А все сэмээски, стратегии, ш;теры, битвы –
Такая вот, им удобная, форма молитвы,
Единственно, кстати, Верная Для Сего Дня.

 
Перемена участи

- А теперь-то, куда вы, зверюшки?
- За прощением тихим в церквушки.
Нынче батюшка прислан – добряк:
Бывший русский военный моряк,

Героический в прошлом мужчина.
Восемь войн – большая причина
Осознать: для зверюшек важны
Вера в то, что кому-то нужны,

Кроме мира бесовского, Души…
Хоть и тянет подальше от суши
На простор, где Христос – Сам Собой
Между небом и вечной водой.

 
Персональная теософия

Перед тем, как собрался мол;ться,
Подумай три раза:
А настолько ль важна
Эта вслух изреченная фраза

И слова, те, которые
Здесь, у тебя под рукой,
Чтобы Божий на Небе
Сейчас вот нарушить Покой?

Только Воины Света
Должны выходить при Молитве.
С целью очень конкретной:
Пора поучаствовать в битве

Против Тьмы наступающей,
Бросив иные дела,
Ибо – Свет застилают
Простёртые Тьмою крыла.

 





6. Gratias ago


----------------------
Обычно мы говорим «спасибо» за то, что давно хотели получить, а не за то, что имеем. В этом и заключается коренная ошибка, которая вызывает много недовольства, разочарований, неудовлетворенности и потерь.

Эльчин Сафарли. Рецепты счастья. Дневник восточного кулинара
----------------------


 
Успеть сказать всем спасибо

Спасибо Чебурашке и Гене,
Тому и Джерри,
Винни и Хрюше,
Корнею и Агнии

В их понимании.

А за попозже - спасибо Аркадию и Борису,
Обоим вместе:
Они меня поддержали
В очень трудный период.

Осипу спасибо за «Камень»
Иосифу за путеводную нить,

Юнне - за переводы,
А Булату и Вове - за их гитары.

За всё сегодня
Спасибо Лене.

И мне: ма-а-аленькое спасибо,
За то, что сказал всем «Спасибо!»,

Ибо
Я тоже в своей жизни кое-что значу…

Но я ничего не трачу!
Я только лишь добавляю,

Помечая в своём блокноте,
Кому и за что
Ещё я

Остаюсь благодарен
На завтра.
 
Оглавление

1. Ангел с одним крылом

1. Непарность вечерняя…………………………………………………………………….3
2. Везуха с Нянечкой……………………………………………………………………….5
3. В одном шаге от Полного Ничего………………………………………………............6
4. Сутра………………………………………………………………………………...........7
5. Чтение между строчек…………………………………………………………………...9
6. Точка бифуркации ……………………………………………………………………..11
7. Любовь и школа…………………………………………………………………...........12
8. Единственно верный подход…………………………………………………………..13
9. Ночь Полной Луны……………….…………………………………………………….14

2. Случай из практики

10. У моря…………………………………………………………………………………...16
11. История с бардом……………………………………………………………………….17
12. Отдельный факт всемирной случайной хаотичности…………………………..........18
13. Практические навыки внушения: метод и способ……………………………………19
14. Мститель во времени…………………………………………………………………...20
15. Неуправляемая реакция………………………………………………………………...21
16. Магия, но не для всех…………………………………………………………………..22
17. Журналист………………………………………………………………………………23
18. Фольклорист……………………………………………………………………….........24

3. Неисторический материализм

19. Точка Сборки…………………………………………………………………………...26
20. Предел сжатия…………………………………………………………………………..27
21. Dissident…………………………………………………………………………………28
22. Адам и Ева…………………………………………………………………………........29
23. История со старой квартирой………………………………………………………….30
24. Параллельный Мир……………………………………………………………………..31
25. Провинция земная и небесная…………………………………………………………32
26. Апология сна……………………………………………………………………………33
27. Личный взгляд на историю мадемуазель NN…………………………………….......34
28. Один вечер из жизни д-ра Фрейда…………………………………………………….35
29. Partisan blues…………………………………………………………………………….36
30. Накануне…………………………………………………………………………….......37
31. Патриотическая баллада……………………………………………………………….39
32. Одна из многочисленных версий……………………………………………………...40
33. Житие Земное и Небесное……………………………………………………………..41
34. Герой исключительно своего времени………………………………………………..42
35. Socium...…………………………………………………………………………………43
36. Двуглавый...……………………………………………………………………………..44
37. Былое и думы..………………………………………………………….………………45
38. Старый пират……………………………………………………………………………46
39. Аэродром в Италии, 1926 год………………………………………………………….48
40. Разговор…………………………………………………………………………………49
41. Мир для наивно испытуемых………………………………………………………….50

4. Интимарий

42. Импрессионист………………………………………………………………………….52
43. Танго у моря…………………………………………………………………………….53
44. Фактор зависимости……………………………………………………………………54
45. Реклама тренинга «Любимая Я!» ……………………………………………………..55
46. Астры Судьбы…………………………………………………………………………..56
47. Дон Жуан. Песня Лепорелло…………………………………………………………..57
48. Клён и Поэт……………………………………………………………………………..58
49. Gigolo....………………………………………………………………………………....59
50. Купидон…………………………………………………………………………………61
51. New life………………………………………………………………………………….62
52. Реклама Клиники……………………………………………………………………….63
53. Valse……………………………………………………………………………………..64
54. Лесник Нового Времени……………………………………………………………….66
55. Баллада о Чёрном Вороне……………………………………………………………...67
56. Всемирная история пар. Tsunami……………………………………………………...68

5. Табу и разрешения

57. Первичная Космогония……………………………………………………...................70
58. Личный 59. Собачья 60. Сила 61. Урок 62. Я и 63. 64. В полусне 65. Купание славянки……………………………………………………............................82
66. 67. 68. Счастливое местоположение……………………………………………………..........86
69. Из 70. Божья суть наставших времён……………………………………………………........88
71. Перемена участи……………………………………………………..............................89
72. Персональная теософия……………………………………………………...................90

6. Gratias ago

73. Успеть сказать всем спасибо…………………………………………………………..92