Отдых на берегу Средиземного моря

                ©РОЗЕНА Л. В.
                Посвящается моей
                Путеводительнице
                помощнице, Б. М.,
 Кн. Розена Л. В. «Удивительные зигзаги любви», Воронеж, 2018, ООО «Эско» с;Екатеринбург,  Ридеро, 2021;Стихи из книги: Розена «Как Божий мир красив», Воронеж, Ц.Ч.КИ.,1999;Екатеринбург, 2021, Ридеро; Проза.ру.;канал на Дзэне "Чудачка", см. внизу страницы - другие внешние ресурсы.
ПРИМИТЕ К СВЕДЕНИЮ, МОЙ АДВОКАТ ИЗУЧАЕТ ВСЕХ, ПОСЕЩАЮЩИХ ЭТИ СТРАНИЦЫ
 
            
ОТДЫХ НА БЕРЕГУ СРЕДИЗЕМНОГО МОРЯ
Поездка мне  обошлась бесплатно. Я отдыхала на пляже Средиземного моря в городе Бадьям в Израиле. Солнце изо всех сил старалось прожечь меня насквозь. Все отдыхающие на пляже были приезжими и радовались этому солнечному счастью. Море, с прозрачной голубовато зеленоватой водой, тенты, защищающие от свирепого, палящего жара, лежаки с открытым верхом. Окружающее располагало думать, наслаждаться, мечтать. Всё было не так, как бывает в обычной, серой, промёрзшей жизни, когда надо рано вставать и сломя голову бежать на работу, не успев позавтракать. Когда ты не зависел сам от себя, а от того железного, нудного распорядка и дисциплины, довлеющей над тобой. О, как сложно жить по команде - надо! Хочется хоть немного побыть в блаженном, не хочу и не буду! Итак, я, как и все, находящиеся, на пляже, отдыхала, ни о чём не думая. Просто валялась, желая впустить в себя как можно более солнца, жары и неги... Прогуливаясь иногда между раскинутыми по берегу лежаками, познакомилась с одним мужчиной. Мы стали вместе загорать, болтать о том, о сём, и ни о чём, вместе обедать, и расставались до завтрашнего утра, до новых встреч, болтовни, безделья. Солнце было щедрым, всем хватало, всех распаривало. Мой ухажёр рассыпался в комплиментах, улыбках, желании нравиться мне, молоденькой женщине. То же самое делала и я. Вечерами, после пляжа, я ходила одна по городу, наслаждаясь тишиной, свободой, о чём-то мечтая, что-то исследуя. Мне нравились маленькие двух этажные домики на окраине города. Наблюдала за жизнью, происходящей в них. Фантазировала. Представляла, что живу в таком же домике, вечерами вся большая семья собирается вместе, и мы, уставшие за целый день от возни и работы, о чём-то говорим, что-то обсуждаем, чему-то радуемся и ужинаем… Как это интересно представлять! Когда ты, почти одинок, у тебя нет семьи, любящей тебя, и тебе надоела твоя собачья, никому ненужная жизнь… Оторвавшись от своих грёз, долго бродила по улицам, уходила так далеко, что еле находила дорогу назад, к себе в комнату, снятую у одинокой хозяйки. Вернувшись поздно ночью, пила чай и ложилась спать. Окно моё полностью распахивалось вовсю ширь стены, я ложилась в кровать, было мирно и уютно. Встав утром, спозаранок, пила кофе и вновь - на пляж. Но до пляжа приходилось добираться пешком около двух километров. Они проходились незаметно. И вот я там, где обычно располагалась, вновь болтаю ни о чём со своим соседом. После обеда обмываюсь чистой водой из фонтанчика и ухожу домой.
Но однажды мой сосед уговорил меня встретиться с ним вечером, в каком-нибудь кафе. Я согласилась.
Как и все молодые женщины, я любила кокетничать, нравиться мужчинам. Не знаю чем объяснить, что мы, женщины и мужчины, тянемся друг к другу. Видимо, сказывается атавизм, тяготение полов для продолжения рода. Сама природа говорит здесь за нас. Мы ей только подчиняемся… Но в серьёзные отношения вникать я не любила. Может, трусила, может, не хотела. Скорее всего, и то, и другое. А, может, была очень брезглива и набожна...
Несколько часов я прокрутилась около зеркала, примеряя то одно, то другое. Потом подумала: к чему мне очень стараться? Я не влюблена, просто иду немножко развлечься. Ну и нечего так стараться, накручивать себя, в чём я хороша, в чём – нет. Сойдёт, как есть. Молода, хороша собой, с меня хватит. Я надела очень яркое коротенькое платье и уверенно пошлёпала на свидание. Вместо кафе меня пригласили в ресторан средней руки. Мы заняли столик, молодой человек заказал ужин с полусладким шампанским. Немного поболтав со мной, извинившись, он вышел, кивнув на друга, дескать, ему надо с ним поговорить. Я осталась одна. Вдруг этот друг подошёл ко мне, извинился, объяснил, что он пока посидит со мной за столиком. Вскоре и он отошёл покурить. Стали разносить еду. Денег в моей сумочке оказалось мало. Я растерялась, подумав: «Что это они – заказывают и уходят? Мне что ли расплачиваться за ужин одной? Наполовину - осилю, но одна - не смогу». Я испугалась. Что-то здесь вообще затевалось нечистое. Следует мне тоже убегать! Я встала из-за стола и направилась к выходу, решив, что не только платить заставят в ресторане за их заказы, но меня самою, могут использовать, как им понравится. Уже выйдя из ресторана, никем не задержанная, помчалась домой со всех ног. От каждого шороха вздрагивала, пряталась, шла закоулками, оглядывалась – не спешит ли кто следом, холодела от всякого встречного. Только дома я успокоилась и поняла – избежала чего-то очень опасного. Наутро я вновь направилась на пляж, но пристала уже к женской компании. Испуганная, поделилась с девушками своими опасениями, и стала ходить вместе с ними, словно с охраной.
Но как-то мы встретили моего ухажёра. Он зажмурился, зло, посмотрев на меня (я нацепила на нос огромные чёрные очки, дабы не быть узнанной), и прошипел:
-Что, боишься? Бойся, бойся!
Конечно, я вся сжалась и, ничего не ответив, быстро прошмыгнула в сторону. После, от своих новых знакомых женщин, не отходила уже ни на шаг… Мы вместе загорали, плавали в Средиземном море, рассказывали анекдоты, шутили. Иногда перебрасывались в картишки. Одна из нас даже принесла на пляж с собой шахматы, другая - лото. Нам было очень весело в нашем женском коллективе! Всей гурьбой ходили обедать. Как-то я проиграла в шахматы и лото, и с меня взяли штраф, велели рассказывать какую-нибудь интересную историю. Я думала – думала и решила рассказать нечто из итальянской хроники 16 века.
-Итак, прошу, не обижайтесь, если не понравится. Пока на ум приходит только недавно проглоченное.
-Ну и хорошо, послушаем.
-В маленьком городке Италии – Альбано жил очень богатый дворянин синьор де Кампириале. Один, святой жизни монах, предсказал ему, что весь род его вымрет. Поэтому никто из местных девушек не желал выходить за него замуж. Он поехал в Неаполь искать там себе жену. Познакомился с очень богатой, умной, красивой женщиной Витторией Карафа, женился на ней и привёз её в Альбано. От брака у них родился сын Фабио и в 1542 году дочь Елена Кампириале, о коей пойдёт речь. Дочь подросла и превратилась в настоящую красавицу. И вот, ей исполнилось семнадцать лет.
В этом же городке, на его окраине, возле знаменитого Фаджольского леса, где постоянно скрывались разбойники, жил престарелый бедный вояка, капрал Бранчифорте. Он умер. У него остался сын Джулио, двадцати трёх лет. Чаще всего в том лесу находились не простые бандиты, но люди таких богатых вельмож, как Орсини, князь Фабрицио Клонна, другие. Между ними постоянно происходили стычки и военные действия. Но, помимо этого, разбойники иногда очищали богатых вельмож, случайно оказывающихся поблизости. Это, конечно же, их не красило. Но им, бедным, надо было выживать.
Синьор Кампириале, в отличие от капрала Бранчифорте, жил в трёхэтажном палаццо. Своему сыну Фабрицио он дал блестящее образование, дочери Елене - тоже. С девяти летнего возраста она воспитывалась в монастыре Визитанционе в Кастро. Она знала латынь, читала Вергилия, Петрарку, Ариосто, Данте.
Но Джулио Бранчифорте не получил такого блестящего образования. Один монах научил его понимать латынь и учение его на этом прекратилось.  Этот юноша не был красивым, но имел выразительные, запоминающиеся черты лица. Не было у него и богатства. Когда отец его умер, у него осталось кое-что из золотых вещей, приобретённых отцом в набегах. На это он пока жил. Одет он был очень скромно. Имел открытый беспечный нрав, не думал о деньгах, своей бедности. Но, поговаривали, что он храбро сражался под знамёнами князя Колонны, и уже участвовал в трёх его набегах. За это его любили простые девушки. Они ценили в мужчинах только отвагу и храбрость. Богатые же любили мужчин знатных и обеспеченных. У Джулио ранее были интрижки с местными красотками, но однажды, увидев Елену, он полюбил её по-настоящему, забыв других девушек. Он стал постоянно проходить мимо палаццо синьора Кампириале, чтобы увидеть Елену, безумно тосковал по ней. Ему захотелось обратить её внимание на себя. Но как это было сделать? И он изобрёл следующий способ. Связал длинные стебли тростника между собой, к верхушке их прикрепил букет с письмом, стал в полночь размахивать этим сооружением под её окном (её покои располагались на третьем этаже). В это время Елене почему-то не спалось. Ночь была душной. Она раскрыла окно и встала около, наслаждаясь свежим ночным воздухом и солёным ветерком, дувшим с моря. Когда она увидела нечто колеблющееся, рядом с окном, решила, что это некая птица. Но птица не улетала. Тогда она протянула руку и поймала букет цветов. Букет был очень красив, в нём находилась записка. Она прочитала её. Красоту девушки восхвалял некий молодой человек и просил бросить хоть один цветок из букета, если она согласна с ним переписываться. Она бросила вниз кусочек мрамора, боясь плохой приметы. Цветок, вырванный из букета, означал окончание любви. Итак, в полночь у них происходили встречи. Но отцу Елены донесли об этом въедливые люди. Он решил с сыном Фабио отследить этого, не прошеного ухажёра, и подстрелить. Однако Джулио благополучно скрывался. Елена очень переживала, трепеща за него. Боялась, его убьют. Молилась, чтобы он благополучно ускользал от преследователей.
Как-то Джулио прохаживался днём перед её окнами, сын синьора Кампириале Фабио, пылая злостью к нему, сильно оскорбил влюблённого:
-Что ты здесь разгуливаешь в своих лохмотьях? Противно смотреть на тебя, оборванец!
Джулио обиделся, но ничего не ответил. Он был одет, хотя и в изношенный костюм, но чистенький. Лохмотьями его одежду нельзя было назвать. Лишь теперь он понял, что такое бедность… Вернувшись  домой, он  застал там друга отца по военным деяниям – капитана Рануччо и рассказал ему о происшедшем. Рануччо наказал ему убить Фабио за оскорбление. Но тот отказался. Тогда капитан насмешливо посоветовал ему идти в монахи. Ведь ему деньги не нужны, он не хочет быть разбойником и сам кроткий, как монах, не мстит за  оскорбления, терпит:
-Ну, объясни, чем ты не монах, имея такие добродетели?
-Зачем Вы насмехаетесь надо мной? Хорошо Вам рассуждать, но он брат моей любимой! Убить его, значит навсегда отказаться от неё! А я жить без неё не могу! Вы можете понять это? Поэтому и терплю.
Друг отца улыбнулся:
-Ах, любовь, любовь! Куда только она тебя приведёт?! Что ж? Поступай, как велит твоё сердце, сынок.
Уходя, он подарил Джулио 50 цехинов. Тот незамедлительно отправился в Рим и приобрёл там роскошную одежду, в которой прогуливался уже смело днём под окнами любимой. Джулио очень захотелось показать им, что он не такой уж и ободранец, каким они его считают.
Вскоре, узнав, отца и брата Елены нет дома, те уехали в дальнее поместье по делам, он забрался к ней в сад. Затем даже в её комнату. Они оба любили до самозабвения, были нежны друг с другом, ворковали, словно голубки. Он сжимал её в своих объятиях, она млела от восторга, смотрела ему в глаза, клялась в вечной любви и как бы говорила: «Ради тебя я готова стать твоей женой сейчас же!». Она просто никла, как нежный пахучий, только  что распустившийся цветок. Он не мог налюбоваться ею. Елена опьяняла его. Они хорошо понимали друг друга, будто были одно целое. Джулио казалось, он обитает в волнах неги, самозабвения. Они жили только друг другом.
Как-то она условилась посетить его домишко, даже идя на риск, желая показать, как беспредельно любит его. Они оба обрядились в одежду монахов – капуцинов и спешили по узкой дороге, пробитой в скале к маленькому домику Джулио. Навстречу им шли её отец и брат, возвращавшиеся из поместья ночью. Они уступили дорогу монахам, совершенно не узнав их. Ночь была очень тёмная. К тому же им хотелось быстрее вернуться в своё палаццо. Оба устали от дороги, намереваясь, есть и спать. Так что, влюблённым повезло!
У себя дома он что-то объяснял ей, она не слушала, устремившись в его объятия. Их губы слились в поцелуе. Глазами она вновь повторяла: «Я согласна на всё!». Но он не смел, даже помыслить, о чём-либо большем. Трусил или любил и берёг? Тогда она ещё раз поклялась, пока жива, будет принадлежать только ему одному. Сердце её было переполнено любовной истомой, она мечтала о нём и в своих грёзах представляла себя его женой. Она уже не мыслила жизни без него, даже стала умолять, в одну из ночей вместе убежать и тайно обвенчаться. Но он почему-то молчал и медлил. Боялся гнева её брата, отца, опасался за её жизнь?
В это время один из богатых крестьян Фабрицио Колонны – Бандини находился в тюрьме. Его противник Орсини приговорил этого крестьянина к смерти, как своего противника. Его должны были перевезти в Рим. Фабрицио Колонна вместе со своими солдатами и его сторонниками – разбойниками, решили отбить Бандини. Произошла жестокая кровавая схватка между людьми Орсини и Колонна. При этом Бандини был убит. В этой стычке принял участие и Джулио на стороне Колонна. А Фабио взял сторону Орсини, так как они были родственниками. И здесь они оба встретились. Фабио ненавидел Джулио и за свою сестру, и за его бедность. Он ранее просил отца, убить Джулио. Но отец, боясь мести князя Колонна, не решался. И вот, Фабио, разодетый в золотую кольчугу, сидя на благородном чистокровном скакуне, решил, наконец, отомстить своему врагу. Он наскочил на Джулио, размахивая шпагой. Джулио, защищаясь, нанёс ему смертельный удар в шею. Это место было не защищено. Фабио свалился с коня, заливаясь кровью. Уехавши прочь, Джулио стал переживать о том, как он теперь оправдается перед Еленой? Ужас охватил его. Но было уже поздно что-либо изменить. «О, что я наделал, несчастный?», - вопрошал он себя, - конечно, она меня теперь возненавидит». Вернувшись в Альбано, он увидел палаццо Кампириале на замке. Старый слуга рассказал ему – похоронив Фабио, семья уехала в Рим, поместив Елену в монастырь Визитанционе в Кастро. Джулио поехал к князю Колонне и попросил разрешения отбыть в Кастро. Князь Фабрицио, помня храбрость его отца и видя преданность самого Джулио, подарил ему своё кольцо, наградил цехинами и отпустил.
В Кастро Джулио сумел передать записку в монастырь для воспитанницы Елены. Он умолял её о свидании. Они встретились. Он находился в саду, она встала у монастырского окна. Девушка была очень холодна с ним. Он обиделся и уехал. По дороге ругал себя за то, что погорячился: «Что же со мной происходит? Вчера был зол, сегодня нежен. Какой я, однако, несдержанный! Может, даже и не умный! Надо было потерпеть. Ведь я же убил её брата… Она, глядишь, постепенно оттаяла бы. Мне надо было объяснить ей, что клялась она мне в вечной любви и верности ещё до смерти брата. Значит, стала уже, фактически, моей женой! А поэтому, должна понять меня, поверить, я не виновен в гибели Фабрицио! Это произошло случайно». Всё обдумав, вновь попросил разрешения у князя вернуться в Кастро. Князь вознегодовал, но отпустил. Джулио окончательно понял, как был неправ, обижаясь на любимую. И вновь между ними завязалась переписка, встречи. Как и ранее, он проникал в монастырский сад, она же беседовала с ним из монастыря через зарешёченное окно. Девушка была робка, нерешительна, он очень страдал от этого и, наконец, решил её просто выкрасть. В это время у неё умирал отец от злости, что не сумел отомстить Джулио за убийство сына. Он просил своих людей рассчитаться за него, но те боялись мести князя Колонны. Тот мог сжечь в гневе всю деревню целиком! Так уже бывало и не однажды! Мать же Елены, решила поехать к дочке, навестить, поддержать её. Она не знала, что у Елены ещё не было близких отношений с Джулио, считала их мужем и женой и не желала ему мстить. Но Елена, измученная любовью и сомнениями, рассказала матери о том, что она чиста, и что Джулио желает её похитить. Вот тогда-то мать решила действовать, как считала необходимым, дабы прервать их отношения. Вызвала своих людей из поместий для дополнительной охраны, дабы сорвать кражу Елены.
А Джулио, собрав с десяток своих солдат и трёх местных крестьян, уже разрабатывал чёткий план похищения любимой. Он думал: «Какая же она ветреная, не стойкая, не мужественная! Хватит раздумывать, уговаривать, следует немедленно действовать!». Он уже знал внутреннее расположение монастыря, подкупил некоторых тамошних слуг, охранников. Начинать измыслил с хитрости. Мать надо вызвать из монастыря, якобы к умирающему супругу. Когда она отъедет, он начнёт действовать молниеносно!
Но охрана монастыря и аббатиса были уже предупреждены. Мать Елены оказалась очень расторопной. Прорываясь с боем в монастырский сад, Джулио вместе с верным другом долго и неблагополучно отбивались от монастырской стражи. Все запоры, обычно ранее не запиравшиеся, были приведены в действие, проникнуть Джулио в сад не получилось. Елена с подругой старались чем-то помочь отважному юноше, но не смогли. Все его люди, принимавшие участие в похищении, полегли, Елену вырвали у него почти из рук. Он сам еле спасся. На этом всё закончилось, Её водворили вновь в келию, приставив к ней филеров. Девушка находилась в полуобморочном состоянии, ни ела, ни пила. Ни плакала, ни жаловалась, молчала, худела, бледнела, таяла. Думали, она отходит. Но её выходили, молодой организм взял своё; она часто выходила в сад, одна, ни с кем не общаясь. Была грустна, тиха, задумчива. Монастырские сёстры её жалели, старались отвлечь. Она улыбалась им в ответ и отстранялась. Медленно затягивались её душевные раны. Но надежда в сердце не умирала. Её мать вновь приехала к ней и сообщила нерадостную весть: Джулио ушёл на войну и погиб в бою. Надежда оборвалась. Первое время ей казалось, что жить уже незачем. Ей снился один и тот же сон. Она идёт по полю, спешит и видит Джулио, лежащего на траве. Она подбегает, наклоняется над ним. Он бездыханен. Елена плачет. Вдруг он приподнимается, обнимает её, говорит: «Я жив, любимая, жив!». Она начинала кричать, мать, услышав, подбегала, успокаивала. Садилась рядом, прижимая к груди. Понимая, в каком состоянии дочь, её последняя отрада, любовь и радость, она старалась всеми силами души развеять тягостное состояние девушки. Мать была ласкова, предупредительна, нежна с Еленой. И та не выдержала. Как-то они сидели вместе у раскрытого настежь окна, вдыхая нежный упоительный запах цветов, росших под окном. Мать обняла дочь за плечи, та повернулась к ней, уткнувшись в её тёплое плечо, и заплакала. Плакала долго, почти беззвучно, еле всхлипывая. И, казалось, из её сердца медленно вытекали боль и горечь. Мать не шевелилась, боясь что-либо испортить. Так они и замерли, досидевшись до самой ночи, две близкие, казалось бы, такие родные, но, на самом деле, такие далёкие друг от друга, женщины. Дочь страдала только из-за потери любимого, а мать боялась, чтобы не раскрылись её хитросплетения, которыми она окружила бедную девушку, желая видеть её женой богатого и обеспеченного синьора. Елена сначала думала, мать понимает и сочувствует её горю. Но мать считала, доведя свои желания до конца, она сделает счастливой свою любимую дочку…
Елена выздоровела, но что-то светлое оборвалось в ней навсегда…
А в это время его святейшество папа издал указ о поимке и  наказании Джулио. Узнав об этом, князь Колонна отправил его в армию, воевать против фламандцев и испанцев. Много сражений выдержал он, был ранен, показав себя отважным воином. Но забыть Елену не мог, очень тосковал, и заглушал эту тоску тем, что всегда рвался в самые опасные места во время боя. Ему хотелось, претерпевая все лишения и невзгоды, вернуться домой, лихим воякой, дослужившись до чина полковника, и просить руки любимой.
Елена, зная со слов матери, что её Джулио погиб, не ждала его. Она никому не жаловалась, даже матери, только боль глубоко запеклась в её сердце. В монастыре выбирали новую аббатису, архиепископу предложили три кандидатуры монахинь из богатых семейств. Следовало выбрать одну. Эти три указанные девушки стали вести себя вызывающе, уверенные, что кто-то из них станет аббатисой. Они уже смотрели на других с начальственным видом.
Это раздражало Елену. Она решила тоже выставить свою кандидатуру. Несмотря на то, что было поздно что-либо менять, к тому же, она ещё не была монахиней, она уговорила свою мать похлопотать за неё в решении этого вопроса. Мать, безумно любя свою дочь, согласилась помочь, решив, что хоть таким образом она уже не сможет соединиться с Джулио, убийцей её сына. Она поехала в Рим, посетила нужных людей, и её просьба была удовлетворена. Елену постригли в монахини, и утвердили аббатисой монастыря.
Оказавшись настоятельницей, она стала старательно вникать во все монастырские дела, построила несколько церквей, келий. Елене нравилась её новая роль начальницы, большая занятость отвлекала от её тяжёлых дум. Ещё в монастыре творилось много тайных бесчинств. Некоторые молодые монахини из богатых семей заставляли бедных служить себе. А иные заводили возлюбленных. Они подкупали монахинь в караульной. Те выпускали их в монастырский сад, туда же проникали их воздыхатели. Всё это следовало исследовать, прекратить. Но монахини, познав тайные утехи страсти, не желали слушать её наставления.
Новая аббатиса была так прекрасна, что на неё приходили смотреть многие юноши из богатых семей. Как-то её вызвал к себе епископ по монастырским делам, но увидев перед собой красавицу, потерял голову и зачастил в монастырь. Елена вела с ним беседы, тот старался ей понравиться. Он жаждал её любви, и она сдалась. После, провожая его из своей кельи, она издевалась над ним, говоря:
-У меня такое ощущение, будто я отдалась последнему слуге!
Аббатиса продолжала высмеивать его. Вдруг она осознала, что непраздна.
«Как грустно, - думала она, - с единственным мне дорогим человеком, я не была близка, не познала его ласк, а с этим сблизилась. Насмешка судьбы! Сердце моё разрывается от того, что я совершила! Горе мне, несчастной! Но ведь моего любимого уже нет на этом свете, некого больше ждать. А ведь даже в поцелуях с епископом, я представляла всегда своего Джулио! Душа моя смущена!».
Епископ испугался нежданного известия. Она родила мальчика, коего тайно отдали на воспитание в крестьянскую семью. Елена плакала у себя в келии от досады. Ей был неприятен и епископ, и то на что она решилась по молодости лет на эту близость, но изменить уже было ничего нельзя. Никто не донёс на неё из монахинь, так как они сами совершали нечто подобное. Но однажды две монахини, ждавшие своих дружков в ночном саду, поссорились. И навестившие их кавалеры, защищая каждый свою возлюбленную, передрались между собой. Один был убит, второй ранен и всё открылось. Монахини, уличённые в любодеянии, выдали аббатису. Её посадили в подземную камеру, стали пытать, желая узнать, кто отец её ребёнка. Епископ, испугавшись, убежал. Но его вернули, и тоже поместил в подземную камеру. Над ними должен был состояться церковный суд. Сам папа стал вникать в это дело. Когда несчастную спросили, почему она запиралась, не открывая его имя сразу, она ответила:
-Хотела, чтоб он остался на свободе и воспитал нашего ребёнка.
Мать Елены сходила с ума от переживаний, решив сделать подкоп и вызволить дочь из тюремной камеры. Трудились день и ночь. Надо было спешить, успеть до суда. Её дочери грозила пожизненная тюрьма или даже – смерть.
Наконец подкоп был готов. Мать прошла через него и попала в камеру к дочке, всё объяснив ей. В то же время, узнав о подкопе, в камеру вошёл друг и слуга Джулио. Он спешил сообщить, Джулио жив, вернулся с войны в звании полковника, ищет её. Посланец устал, повалился на лежанку и уснул. Она потихоньку отстегнула у него от пояса меч, села за стол и стала писать письмо Джулио: «Дорогой мой, прости меня, что я тогда непроизвольно рассказала о наших планах соей матери, и она помешала нам. Ты был прав, когда утверждал, что мы стали мужем и женой, когда я дала тебе клятву, быть только твоей и вечно любить тебя! Ты был прав, упрекая меня в трусости, нерешительности. Был прав в том, что меня надо было увозить силой. Виновата в своей слабости только я. Но когда похищение сорвалось, мать, видя моё состояние и тоску по тебе, захотела уничтожить последнюю надежду. Стала отдавать письма от тебя. В них ты был холоден, как лёд. Читая их, у меня душа разрывалась от страданий, понимая, ты забываешь меня. После я узнала, мать сама писала эти письма, подделав твой почерк. А затем она сказала, ты ушёл на  войну и  тебя убили  в Мексике! Не представляешь, сколько слёз я выплакала, желая умереть, идти к тебе, любимый. Каждую ночь я разговаривала с тобой, представляя, ты слышишь меня, просила у тебя прощение. Я целовала твои старые записки, цветы. Клала их себе под изголовье и ласкала, будто это частица тебя! Жалею, что не поехала в Мексику, дабы проверить и убедиться во всём самой! Я посетила князя Колонна, желая узнать последние вести о тебе. Но он отнёсся ко мне с презрением, я еле смогла вернуться к себе!
Какая-то тщеславная глупость заставила меня стать аббатисой. Может, желание отвлечься от грустных мыслей, заняться делом. Я была ещё молода, мне захотелось изведать и плотскую любовь. Ведь не для кого было уже беречь себя! Что со мной будет и чем это обернётся, мне было тогда безразлично. Ведь только тебя одного я всегда любила! Падаю ниц перед тобой, любимый, лобызаю твои ноги и слёзно прошу простить меня! Когда я писала это письмо, я ещё на что-то надеялась. Закончив его, уяснила, не смогу смотреть в твои глаза, где увижу только укор себе. Я поняла, что не смею уже жить. Когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет. Прощай, любимый! Может, Господь смилостивится, и когда-нибудь мы встретимся с тобой, только уже не здесь… Я приказываю тебе жить, доблестно служить в армии, беречь себя! Да хранит тебя Господь, любовь моя!».
В это время в камеру из подкопа вновь вошла мать и стала её торопить с побегом:
-Быстрее, доченька, надо спешить! Вот-вот сюда придёт стража!
-Оставьте меня! Вы не дали мне жить спокойно, так дайте же спокойно умереть! Уходите!
Проснулся слуга Джулио, чувствуя, здесь происходит трагедия, стал повторять ей вновь и вновь:
-Джулио очень Вас любит!
-И я его очень люблю! Передай ему, прошу тебя, моё письмо! – и она протянула ему исписанный лист и золото, что оставила ей мать, - деньги возьмите себе!
-Спасибо! Да хранит Вас Бог! Он всё взял и вошёл в подкоп. Почувствовав что-то неладное, через долю минуты он вернулся, увидев Елену, лежащую мёртвой на полу камеры, с его кинжалом в сердце…
Слушавшие молчали. У меня из глаз потекли слёзы. За мной зашмыгали другие. Задумались.
-Да, - протянула одна, - взрослым надо думать самим за себя, не слушать даже материнских советов. Они ведь могут советовать в расчёте на свои цели, иногда совсем далёкие от стремлений их детей…
Другая поддержала:
-Действительно, разные бывают матери. Я читала у кого-то, одну юную девушку обхаживал старый богач. Она его терпеть не могла. Он столковался с её матерью, пришёл к ним, зашёл в её комнату и стал насиловать. Она – кричать, вырываться, биться в дверь, а мать закрыла дверь на запор и сама встала рядом, придерживая руками. Вот как бывает тоже …
-Ужас какой-то! И ведь, наверное, из лучших побуждений, чтоб дочке легче жилось с богачом материально. Решила за неё, это самый лучший для неё вариант!
-А, может, просто на деньги его польстилась. Много, наверное, ей заплатил…
-Да кто знает… Жизнь не простая штука. Есть матери и жизни не жалеют для своих детей! А есть вон какие... Вдруг одна из женщин нашей компании встряхнув головой, как бы сбрасывая минорное настроение, прошумела:
-А ну, купаться и плавать наперегонки, засиделись!
Мы все вскочили со своих лежаков и бегом – вводу. Бултых! Вода взбаламутилась, помутнела, обдав нас ленивым теплом. А море, какое там было море! Разве забудешь его нежнейшее убаюкивание, тихий шёпот и ласковость волн? Разве когда-нибудь насладишься досыта его несказанной прелестью и поэтичностью? А сколько невысказанных тайн вмещает оно!? Сколько шхун, бригантин и кораблей потопило, а скольких спасло? Сколько самых изысканных и прекрасных женщин целовало, миловало, держало в своих объятиях?! Кажется, ничего нет на свете загадочнее его светло изумрудных волн, жадно глодающих изрезанное побережье! Я плавала и кролем, и на спине, и иначе, и не было предела моей радости! Нанырявшись и нахлебавшись, мы вновь растянулись на лежаках, кто-то из наших сказал мне:
-Да, вот как люди любили, не то, что сейчас! Готовь, пожалуйста, новую историю! Но немного повеселей!
-Будет исполнено, - проворковала я. Все, лежащие рядом, рассмеялись. А я блаженно переворачивала свои бока, подставляя их солнцу, и улыбалась от счастья полноты жизни. Незабвенное время! Когда надоедало, вставала и шлёпала в соседний магазинчик. Там на улице выставлялись бесплатно очень спелые фрукты. Я набирала самую мягкую хурму, возвращалась на пляж, мыла её под фонтанчиком и с большим наслаждением поедала. Это было настоящее пиршество! Затем вновь загорала. Хорошо! Жара, нега, море! Не простое море, Средиземное! Самое желанное и любимое. Всё было неотразимо! Небо прозрачно голубое, радостное, светлое, без единого облачка сливалось с безбрежной синью моря. Мечта! Отдохнув, мы встали, обмылись с новыми знакомыми, разбежались по домам.
В дороге я вспомнила свою встречу здесь же с Яшей, удивительным человеком! Таких я никогда не встречала. Милых, добрых… Мы ехали вместе в Бадьям на автобусе ночью. Около меня сидел молодой, красивый, совершенно белобрысый парень. Мне стало холодно. Я съёжилась и вдруг выпалила:
-О, как я замёрзла!
Он вынул из своей сумки пиджак и накинул мне на плечи. Я блаженствовала. И парниша понравился и его забота. Я вообще таю перед хорошими добрыми людьми… Когда мы приехали, его встречали свои ребята, но он проводил меня, помог найти квартиру. Мы стали встречаться. Я влюбилась. И стала ему каждый вечер рассказывать об искусстве, музыке, литературе, театре, живописи. Он слушал и то же вспоминал кое, что из своей жизни. Мы не расставались. Но кроме поцелуев у нас, как у итальянки Елены, ничего не было. Я ему намекнула при расставании:
-Знаешь, читала я один рассказ, не помню точно Моруа или Моэма. Скорее всего, у Моэма. Содержание его таково. В одном английском поместье, у некоего помещика отдыха лорд Байрон. Они вместе охотились в лесах владельца. У хозяина была хорошенькая жена. Байрон, известный повеса и ловелас, стал ухаживать за ней, читать свои стихи, делать комплименты. Прошло время. Хозяева почили в Бозе. Наследники их стали сдавать поместье для экскурсий, объясняя, бывшая хозяйка замка была возлюбленной самого Байрона, когда тот гостил у них в поместье. Посетители ахали и охали от восторга, рассматривая замок, портреты бывших хозяев и той дамы, о коей шла речь. За осмотр этих достопримечательностей бралась немалая мзда. Один любопытный посетитель попросил новых хозяев порыться в их архивах. Они ему разрешили. Он сидел там целую ночь. Наутро он им заявил:
-А ведь супруга хозяина никогда не была близка с Байроном!
-Как так!? – воскликнули возмущённые хозяева замка, живущие на доходы от экскурсий.
-Слушайте, как всё было. Однажды владелец замка по делам уехал в город, оставив супругу и лорда Байрона одних. Байрон повёл решительную атаку на хозяйку. Но она стала просить его пощадить её:
-У меня такой хороший муж, такие прекрасные дети, умоляю, не надо!
И что случилось? Байрон, действительно, её пожалел. Позже, описывая происшедшее, она начеркала: «Какой пустоголовый лорд Байрон, поверил мне! Не могла же я сама себя предложить ему!». Хозяева, выслушав его, зашумели:
-Совершенно зря мы разрешили Вам читать архивные записи, Вы всё придумали!», – Яша всё сразу понял и ответил, улыбнувшись:
-К тебе и притронуться было страшно. Боялся, обидишься или исчезнешь… Забила меня совсем своим искусством… Ты мне казалась девушкой, не от мира сего… Таких я никогда не встречал!
Немного помолчав, он стал рассказывать мне о своей несостоявшейся любви:
-Как-то стоял я в очереди за каким-то дефицитом. Рядом со мной – очень красивая девушка. Ну, как Леонардовская мадонна. Черты лица необыкновенно тонкие, нежные. Сама высокая, стройная. Смотрю на неё, глаз не отрываю. Вдруг она какую-то реплику отпустила. Я ответил. Слово за слово. Разговорились, будто старые знакомые. Вместе и домой возвращались. Стали встречаться.
Обычно вечером, ближе к ночи, после работы. Ни в кино, ни в ресторан идти она не соглашалась. «Ну, пусть будет так, лишь бы приходила…», - решил я. Как-то вышли мы с ней на окраину города, к реке. Сели на скамеечку. Я стал её обнимать, она – озирается по сторонам. Туда, сюда повернётся.
-Что ты, маленькая? – спросил её. Она:
-Ничего.
Но я ласково вновь её спросил. Она разговорилась:
-Непростая я девушка, милый!
-Вижу, непростая, - улыбнулся ей в ответ, - очень красивая.
Глаза у неё были изумрудного цвета. Волосы льняные, как у русалки, длинные. Руки и ноги – точёные. Талия – два пальца в обхват. Настоящая завлекательница!
-Разведчица я.
Замер, сижу, ничего не понимаю. Слушаю. Она продолжает:
-Знакомлюсь с иностранцами, влюбляю в себя, выуживаю то, что заставляет начальство… Ох, как боюсь я!
Вновь вздрагивает, озирается… Стал её успокаивать.
-Не бойся, не бойся, мы вместе. Знаешь, дорогая, давай поженимся! Все от тебя отстанут.
-Не разрешают мне… Даже детей нельзя заводить!
Одними поцелуями мы не ограничились. Она забеременела. Позеленела от страха. Желала ребёнка сохранить. Таким девушкам, действительно, не разрешают беременеть, выходить из «игры». В итоге, она уже почти на сносях. Вот - вот родит. Вдруг её пристрелили. Случайно или специально. Не знаю. В больнице сделали кесарево, ребёнка спасли, она погибла. Мать её тут же забрала нашего сына и скрылась из этого города, не знаю куда. Вот такая травма была у меня в жизни… Очень трудно было прийти в себя. Долгое время она стояла перед глазами. Видишь, как бывает… Но вот встретил тебя. Счастлив, благодарен судьбе, не хочу терять…
Я слушала, молчала и друг произнесла:
-У меня замёрзли ноги!
Он снял свои носки, отдал мне, со словами:
-Надевай быстрее, чтоб не простыла!
Они были узки, не надевались. Он произнёс:
-Да рви их, наплевать! – и я заплакала. Я была замужем, у меня была маленькая дочка. Муж был намного старше, издевался, терзал, не давал денег, сквернословил, распускал руки, изменял. «Боже мой, Боже, - проносилось в голове, - разве их можно сравнить?» – Яша был моложе меня на три года, добрый, заботливый! А тот, другой? Я постаралась скрыть свои слёзы и, как ни в чём не бывало, стала говорить о чарующей красоте лунной ночи, о безбрежной загадочности Средиземного моря, о беспредельной широте нашей земли, о доброте Божественного мироздания. Мы долго сидели на прибрежном валуне и любовались трепетной лунной зыбью и рябью воды, нежно смотря друг на друга…
Вскоре он уехал. Я не только скучала, тосковала по нему. Поэтому, видимо, согласилась с соседом по пляжу посетить кафе, захотела отвлечься, забыть Яшу, даже не предполагая ничего серьёзного. Просто желая развеяться, послушать музыку, потанцевать и оплатить половину расходов.
Когда всё успокоилось и те ребята меня забыли, я перестала бояться. Вновь принялась бродить по вечерам, рассматривая, как живут местные в своих собственных уютных домиках. Снова почувствовала себя вольной птицей, нежелающей никаких новых встреч.
Вернувшись домой, я была полна романтических грёз и воспоминаний. Муж никогда не ревновал меня, был занят другими женщинами. А тут вдруг стал рыться в моих вещах, нашёл совместную фотографию с Яшей, устроил истерику и побоище на весь дом, жалуясь всем на меня. И произошло чудо! Поняв, я кому-то нужна, да ещё молодому видному парню, муж переменился, стал необыкновенно тепло относиться ко мне. Даже самые неприятные женские заботы старался взять на себя. Я удивилась такой метаморфозе:
Не знаю, много ль счастья вы знавали,
Но не могу похвастать этим я.
Меня, как редкость, просто изучали,
Анатомируя, терзая и дробя.
А хочу быть целой, неделимой.
А я ещё надеяться хочу…
И жду чего-то, светлого во имя,
А может, чаще плачу и молчу?
Но я хочу сказать, проснувшись утром,
Что я любви и нежности полна!
О, будь со мной спокойным, тихим, мудрым,
И я за всё воздам тебе сполна!
Вскоре Яша прислал мне деньги, с просьбой приехать к нему. Я была тогда аспиранткой, имела свободный график посещения кафедры. Я растерялась. Во-первых, жалела, что не рассказала ему всё о себе. Но я никак не могла этого сделать. Не хотела портить ему радость от его отдыха. Он говорил, что счастлив, познакомившись с такой девушкой, как я. Во-вторых, побоялась сломать ему жизнь, имея ребёнка и, мужа. Было, конечно, приятно – меня, затерзанную мужем, любил настоящий мужчина. И я не решилась его сделать несчастным. К тому же, семейная жизнь по-настоящему налаживалась. Поэтому написала ему письмо, не желая морочить ему голову:
«Бесконечно дорогой Яшенька! Прости меня, я заболела, барахлит сердце, взяла академический отпуск и уехала к маме на юг».
Более мы никогда с ним не переписывались, не встречались. Вот так и закончилась моя необыкновенно трогательная, романтичная встреча с прекрасным человеком на Средиземном море…
Но на этом моя история не кончилась. Моя мать позавидовала моей спокойной жизни. Ведь у меня с мужем всё наладилось! Она люто ненавидела его. Как и мать Елены Кампириале, она преследовала свои цели. И под видом хорошей работы в городе, где она жила, перетащила меня к себе. Семья осталась на старом месте. Жить там мне было негде. Дали место в общежитии. (Дома у меня была трёхкомнатная квартира). Мне было трудно одной, без семьи, в чужой местности. Иногда вечерами я голосила, словно волк, потерявший волчонка, от отчаяния, тоски, одиночества и никому ненужности. Мать вновь вышла замуж и жила отдельно. После горьких слёз и вселенского отчаяния, я умоляла Бога подкрепить меня. Очень тосковала по малышке. Может, также тосковала и Елена по своему маленькому сыночку, вынужденная, в силу обстоятельств, лишиться его? Нельзя её даже упрекнуть ни в чём. Природа и материнский инстинкт делают своё дело. Даже апостол сказал: - Женщина спасается чадо родством!
На новом месте я работала преподавателем в институте, там же и училась внучка моей матери от сводной сестры. Позже я поняла, затащила она меня к себе, дабы я выучила  в институте  эту девочку, оставив свою. И ещё очень желала развести меня с супругом. Горько мне было понимать, что родная мать, могла такое сотворить с дочерью, не считаясь с её жизнью… Мать безумно любила эту внучку и сестру… Считала их обездоленным - сестра пять раз была замужем, пила, гуляла. То же повторяла её дочь. Сестру я тоже ранее выучила  и начала - её дочку. Учиться самостоятельно не желали ни та, ни другая. Мама постоянно помогала им материально. Даже, частенько, пользовалась моими деньгами, чтоб отослать им, не считаясь с тем, что я тоже была бедна.
Пока я отсутствовала четыре года и приезжала наездами, муж нашёл другую женщину, пренебрегая нами с дочкой. И тут я вспомнила слова девушки на пляже Средиземного моря: «Взрослым надо думать своей головой, не слушая лукавых советов родителей». Но было уже поздно. Жизни наши с дочкой покатились под откос. Я должна была защищать кандидатскую диссертацию. Защита сорвалась, муж каждый вечер бросал нас и навещал свою пассию. Дочь из-за скандалов в семье попала в психбольницу. Я плакала, умоляла его не бросать меня ради ребёнка. Он смеялся и говорил: «Защищайся быстрее, тогда не брошу! – или, - «Да не ребёнку я нужен, а тебе!». Ребёнок, выйдя из больницы, в отчаянии кидался под машины, а он всё «крутил любовь». А я уж и не знала, за кем мне бежать – за ним или за ребёнком? Они почему-то разбегались в одно и то же время. Вскоре мы разошлись. Ранее я очень любила маму и слепо повиновалась ей, потом, всё осмыслив, укоряла себя за свою глупость. Как-то после развода с мужем, она, злорадно улыбаясь, задала мне вопрос:
-Ну, что, много дал тебе твой старик? Ха-ха-ха!
-Он дал мне дочь и квартиру! А ты что мне дала? – парировала я.
-Я не собиралась тебе ничего давать! Ты жила почти с моим ровесником, с чего бы мне ему помогать?
-С ним была твоя дочь, ты бы не ему помогала, а своей кровинке!
Когда я переехала к маме, сестра стала давить на меня:
-Отказывайся от материнского наследства по-доброму!
-Почему? Я ей тоже дочь.
-Не смеши, всё равно ничего не получишь!
-Ну что ж, буду, рада за тебя, если ты разбогатеешь.
У моей дочки тоже не сложилась судьба из-за всех этих передряг. Я ведь долго отсутствовала, и она росла сорной травой, без внимания, ласки. Отцу же было некогда, он караулил свою пассию. Глядя на отца, дочь гибла для будущей жизни, набираясь некого «опыта». А моя родительница и бровью не повела, глядя на наши несчастья, всё своё немалое имущество, завещала сестре с внучкой. Нас с дочкой, она просто не замечала! Выходило, я ей не дочь, а подкидыш. Сестра моя безобразно отблагодарила мать за полученное от неё огромное наследство. Закрыла на замок девяносто двухлетнюю больную старушку одну в квартире, и исчезла на несколько дней. Так печально закончились её земные сроки.
Стало быть, правильно сказал Господь: - И враги человеку домашние его! Оставив свои научные изыскания, я стала художником (с детства рисовала), пишу сейчас иконы. Счастье моё заключается в том, что обо мне сейчас заботятся Господь с Богородицей, и я благодарна Им за это!
Но, когда вспоминаю милого Яшу, я также тайком лью слёзы, как некогда несчастная Елена плакала о своём Джулио…
И ещё, изливаю я почти кровавые слезы из-за неудавшейся жизни моей дочери, умоляя Бога и Богородицу, помочь ей в её нескладной судьбе. Верю, Господь и Богородица не оставят нас всех без Своей помощи! Поэтому я решила не унывать, ведь жизнь прекрасна!
Как Божий мир
красив,
И жить в нём так приятно,
Мечтать и радоваться солнцу и теплу.
И понимать,
что данность
безвозвратна,
И все уйдет
когда-нибудь
во мглу...
Но вот пока ты жив
 и благостен
от счастья,
И с трепетом зимой
приход весны
зовешь,
И забываешь, прошлые ненастья,
И как всегда,
надеешься и ждешь!