Коня, коня, полцарства за коня!

Я обстановкой цепкой поглощён,
кровать не отпускает на свободу,
движения и воли здесь лишён
безволию и лености в угоду.
Свисает люстра, свет мне не даря,
какой тогда от этой люстры прок,
а в холодильнике еда, меня моря,
высчитывает свой конечный срок.
Отклеились обои мне назло,
кто будет исправлять их ненадёжность,
а время на свидание поползло,
дополнив этим жизни тяжкой сложность.
Слетают от меня мои стихи,
уносят о себе при этом память,
лишь смутные невзрачные штрихи
останутся в душе шершавым камнем.
Какой-то непонятный червячок
внутри меня ворочается часто,
казалось бы то мелочь, пустячок,
но это умножает мою чахлость.
Из положения нынешнего выход
найти не удаётся мне никак,
возьму назло всему и спичкой вспыхну,
чтоб начали забывшие икать.
И вспыхну, остановит кто меня,
свободен я в желаниях и поступках,
но если приведут сюда коня,
то влезу, благодарность буркнув скупо.
И вырвусь из ужаснейшего плена -
коня, коня, полцарства за коня!
Поблизости раздался вой сирены,
на воздух, наконец, несут меня.




























Купание в ультрафиолете
посмотреть слетелись дрозды,
кошечкой гибкой легла Виолетта
на чудесные бусы росы.
Легчайшие локоны чуть золотятся,
золотится и нежная кожа,
облака над ней восхищённо толпятся,
а пенёк рядом с девушкой ожил.
Проступили капли от умиления
на его потемневшем срезе,
пролетевший шмель подарил одобрение,
картинка просилась во фреску.