Вот тебе и белые розы

Осенью тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года  я работал стажером прокуратуры одного из районов Москвы. Позади окончание вуза и распределение в столицу.

В те времена  сохранился ещё  институт стажёров и, прежде чем стать оперативным сотрудником, приходилось обретать навыки во всех направлениях надзорного ведомства.

Служба стажера проходила под контролем наставника. С ним принято было приходить к прокурору, но в это утро шеф  пригласил меня одного. Когда я вошел, он кивнул на стул и с легкой иронией спросил:

-Вы упоминали, что музыкой занимались. Концерты, оркестры?
-Да, Василий Иванович, только не оркестры, а ВИА, вокально-инструментальные ансамбли.
-То, что нужно. А название «Ласковый май» о чем-то говорит?
-Конечно. Набирающий популярность молодой коллектив. Поют подростки из детского дома.
-Именно так. И детский дом, вернее интернат, находится у нас на территории. Прокурор протянул несколько листов.
-Вот задание прокуратуры республики. Нам поручено провести  проверку по заявлению общественности, как раз о нарушении прав этих подростков. Считаю, что  лучше всех разберетесь именно вы.

Посмотрите материал,  свяжитесь с директором  и выходите на место. Возьмите объяснения, подробно отразите вопросы организации концертов. Поговорите без казёнщины,  в свободной обстановке. Желательно, чтобы  завтра состоялась ваша встреча.

К вечеру буду ждать первых итогов. Позже подключу специалистов, детских работников. Для дела нужно чтобы сведения поступали от человека, которого  всерьез не воспримут. Никого в суть задания  не посвящать. Если возникнет необходимость, обращайтесь напрямую, в любое время. Вопросы?

От информации захватило дух. Вот так удача. Сколько интересного сулила мне проверка.  Пока вопросов не возникло. Я кивнул, что все понял, взял документы и удалился к себе в кабинет.

Там ознакомился с материалами прокуратуры РСФСР с красным грифом «На контроле».
Собственно, материалов как таковых, не было.  Письмо на двух листах, где сообщалось, что поступают обращения граждан, обеспокоенных активной концертной деятельностью группы «Ласковый май», в составе которой малолетние дети.

Установлено, что являются они воспитанниками интерната № 24 города Москвы.
Необходимо было проверить условия их проживания, обучения, а главное - законность привлечения к гастрольным поездкам.

Несмотря на окончание рабочего дня, решил выйти на связь с интернатом. В справочнике нашел номер телефона и позвонил. Ответил женский голос. Я представился, назвался помощником прокурора и попросил соединить с директором.

В ответ услышал, что говорю с ним. Для придания солидности я стал рассказывать о поручении высокого ведомства, но был прерван.
-Всё знаем. Давно ждем. Хорошо, что позвонили. Может завтра и начнем?
Желательно с утра. Напряженный график. После обеда у меня встреча в министерстве.

Я опешил. Но официальный тон не убрал. Сошлись на десяти утра, после чего разговор завершился. Когда положил трубку, было не по себе. Как же так? Какой уровень помянул. Думал, в ответ услышу любезные щебетания. А реакция совершенно другая. Боевой пыл угас, стало немного грустно.

С таким настроением добрался до общежития. Проживал я в трехместной квартире, вместе с двумя такими же стажерами. У каждого отдельная комната. После ужина переключился на бытовые проблемы. Но мысли неуклонно возвращались к предстоящей проверке.

-Интересно, шеф говорил, что всё должно быть в режиме секретности. Очень рассчитывал на внезапность. А тут - Давно ждем. И совершенно спокойный голос.
Вдруг захотелось ещё раз послушать «Ласковый май».  Нашел кассету, поставил. Взял гитару и стал аккомпанировать. Прогнал запись до конца.
С музыкой группы был знаком, не раз танцевал под неё в компании. Правда, сам пока не исполнял. Но сегодня решил вникнуть.

Гармонии просты, мелодии незатейливы, тексты наивны. Одно слово - подростковая попса. Сиротка поёт о любви. Ну и в чем секрет?  Красивое вступление, проигрыш на клавишных, ритмично, мягко, тепло.  Не отнять. Но, этого, для шлягера маловато.

Наиболее удачными нашел две вещи:-«Белые розы» и «Седая ночь». Решил самом исполнить. В процессе понял, что не моё, но сыграл легко, драйв ощутил. Зацепило. Опять включил песню, стал подпевать солисту в его тональности. Песня закончилась, но желание повторить, не исчезало.

Увеличил громкость, но здесь раздался стук в дверь. Глянул на часы - половина одиннадцатого. На пороге стоял сосед. Ныне уважаемый профессор. Рядом ослепительная красотка. Мы поздоровались. Он представил гостью и сказал:

-Твои белы розы достали. Громкость убавь. Или поставь нормальную музыку. Я покивал, в знак согласия и пригласил их в гости. Он поспешно отказался, после чего пара удалились.

Я закрыл дверь и вздохнул. Мысли побежали в другую сторону.
-Где он находит таких спутниц? Как эта, похожая на Джулию Робертс. Неужели так эффективна его легенда о режиссере, выбирающим фактуру из народа? Подобного за время учебы за ним не наблюдалось. Наверно в Саратове не было Мосфильма, а девушек с Поволжья просто так не провести. В согласии с этой версией успокоился.

Прилег и стал читать "Вечерку". За стеной доносились голоса и тихая музыка. Сегодня она раздражала. Уснул неожиданно легко, но среди ночи был разбужен тем - же стуком в дверь. В темном коридоре стоял однокашник в бархатном халате.
-Дай кассету с белыми розами. Будь они не ладны. Дама настаивает. Утром верну.

Мы прошли в комнату, я извлек кассету и отдал ночному гостю.  Он пошел к себе, бурча под нос: – Мир сходит с ума.  Через некоторое время послышалась мелодия о розах. Потом наступала пауза и уже песня о седой ночи заполняла пространство  квартиры.

Настроение улучшилось. Прошло не менее часа. Песни, сменяли друг друга и не мешали. Окутала сладкая истома. Приятный тембр вокалиста убаюкивал. Последней была мысль, что сегодня увижу его обладателя.

В назначенное время я был в интернате. Встретила сама директриса, ухоженная женщина средних лет. Ознакомилась с моими полномочиями, прочла задание. Прошли в её кабинет. Там она сообщила о переезде ансамбля в Москву из Оренбурга. Рассказ сопровождала справками, письмами, различного рода согласованиями.

Было видно, что выполняет привычную работу. Документов было много. Через час бумажная волокита меня достала. Для порядка я продолжал задавать вопросы. Она отвечала. Наконец, я выпалил:

-А когда можно увидеть ребят?
Ответ меня потряс.
-Они на гастролях. Вы же не предупреждали о встрече. В задании об этом ничего нет.

Она была права. Моя оплошность. Я сразу сник. Мысли лихорадочно закрутились:
-С бумагами я поработаю у себя. Если что, обращусь к старшим коллегам. Сегодня цель заключалась в личном общении с ключевыми фигурами группы. Кроме того, для себя хотелось узнать об истории песен, познакомиться с их автором, поглазеть на аппаратуру, может, что-то послушать вживую. Именно на это был расчет.

–Эх, размечтался - Злорадствовал внутренний голос. Наступила пауза. Видимо, мой кислый вид был слишком очевиден. Директор улыбнулась и предложила пройтись и посмотреть где обитают ребята, в каких условиях учатся. Что было делать. В ходе осмотра я пришел в себя и развернул диалог в русло, связанное с творчеством коллектива.

На такие вопросы спутница отвечала охотно. Вскоре я узнал, что автором песен был Сергей Кузнецов. Он уже взрослый мужчина. А главному солисту Юрию Шатунову недавно исполнилось шестнадцать. Администратором ансамбля являлся Андрей Разин.

Со слов директора, только он мог пояснить подробности о концертной деятельности. Дама постоянно подчеркивала, что вопросы по гастролям согласованы на самом высоком уровне в Министерстве.

Она назвала областной центр средней полосы России, где сейчас находился коллектив. Какой именно,  не помню.  После окончания экскурсии я дал понять, что без общения с Разиным не обойтись. Директор заверила, что сообщит ему мой служебный номер сегодня, в ходе телефонного разговора. Большего она сделать не в силах. На этом миссия моя завершилась.

Через час, в своем кабинете я погрузился в работу по изучению документов. Начал писать справку по итогам  проверки. С ней и пошел к шефу в конце дня.

После моего доклада прокурор помрачнел.
-Очень плохо. Холостой выстрел. Не ожидал. Сегодня мне уже звонили. Торопят. Я заверил, что послал компетентного человека. Вижу, что ошибся. Он долго ворчал, говорил, что проверка - не прогулка. К ней нужно готовиться. Перечислял подробно, что необходимо было сделать. Затронул любимую тему верховенства закона и прокурорского надзора. Закончил словами:

-Запомните, если приходит задание оттуда. - Он кивнул направо, что означало прокуратуру Москвы. – Значит нужно найти нарушения и устранить их. Если поручение оттуда - он показал указательным пальцем выше мой головы, что означало прокуратуру Республики – Обязательно нужно найти нарушения и сообщить о них. Решать будут там.

У шефа был еще один жест, большим пальцем в сторону левого плеча, где располагался райкома партии. Но сейчас он повторил, что задание из республики, значит нужно по любому нарушения найти. Я стал собираться, но тут прокурор с нотами металла в голосе произнес:

-Получите объяснения от Разина, это основная задача. Я хочу его видеть здесь. – Шеф показал на пустой стул. Учитесь проявлять настойчивость, никакого панибратства. Держите дистанцию. У вас достаточно полномочий.

Дайте ему понять, что нежелательно доводить до крайностей и уклоняться от требований прокурора. Ссылайтесь прямо на меня. Это придаст уверенности вам и вселит растерянность в оппонента. Всё, свободны.

У себя в кабинете я дал волю чувствам. Ничего себе. Ну и шеф. Сам же настаивал на неформальном общении. Не перегибать с казенщиной.  Теперь я виноват в мягкотелости. Хорошо, буду требователен и настойчив. Долго не мог успокоиться.

Наивный. Если бы только знал, что эта типичная манера руководителя. Менять планы, ничего не поясняя, уходить от удара самому, оставляя подчиненного наедине с проблемой. Принимать решения в зависимости от ситуации, учитывая какие наступят последствия и что за силы туда втянуты.
Вот такая кадровая политика. Понимание приходит с опытом. Всё появилось, спустя годы.

А пока я решил вскипятить чайник и пригласить следователя Наташу из соседнего кабинета. Я встретил её в коридоре, когда уходил от шефа.  Она вернулась в контору, в руках большая сумка, и пакет с одеждой. Видимо, вещдоки с места преступления.  Значит, будет сидеть допоздна.

У меня тоже был вещдок. Шикарная по тем временам Японская магнитола «Шарп». Она стояла на окне. Кассета с «Ласковым маем» при мне.
-Послушаем «Белые розы», попьем чайку, потолкуем. Спешить некуда.
От приятных мыслей настроение заметно  улучшилось. Я включил чайник, достал  коробку югославских конфет «Вишня в шоколаде». Страшный дефицит. Снял галстук. Подошел к окну и включил магнитофон. Сразу же услышал знакомые слова :
«Белые розы, белые розы, беззащитны шипы»

Стал тихонечко подпевать и суетиться с чайными принадлежностями. Ожидание чего-то хорошего окончательно  вытеснило мрачные мысли. Чайник вскипел.  Я уже направился в соседний кабинет. Но вздрогнул от резкого телефонного звонка.

Взглянул на часы. Это была давняя привычка. Ровно семь вечера. Час назад закончился рабочий день. В конторе мы одни.  Телефон по-прежнему выдавал необычные гудки. С каждой трелью нарастала тревога. Наконец до меня дошло, что звонок междугородний. Но кто мог звонить сейчас?

Преодолевая неприятные сомнения, я снял трубку и ответил.
На том конце провода  мужской голос просил к телефону помощника прокурора и называл мою фамилию. Я ответил, что нахожусь у аппарата. И тут же услышал.
-Это Андрей Разин.

Пару секунд я пребывал в замешательстве, затем включил  официальный тон и попытался завладеть инициативой. Коротко изложил   историю с проверкой  прокуратуры, объяснил её срочность и значимость. В трубке молчали.

Тогда я перешел к главному и выпалил, что возникла  необходимость в  общении  прокурора с моим абонентом. Других вариантов нет, а потому Андрею Разину необходимо срочно появиться в прокуратуре и предстать перед очами шефа.  В трубке послушалось легкое потрескивание и едва различимые комментарии, с нескрываемым раздражением. Затем последовал  встречный вопрос.
-Вы же были сегодня в интернате?
-Был
-Вам директор все  показала?
-Мне да, но этого оказалось недостаточно.
-Кому?
-Шефу, он настаивает на личной встрече, у него есть дополнительные вопросы.
-Я могу ответить на них  по телефону, в чем проблема? - раздалось в трубке.

Я опешил. Такой надменный тон,  да ещё  в адрес прокурора, доводилось слышать впервые. Обычно люди тушевались, мялись. А здесь в лоб сплошная бесцеремонность.  Стало  обидно. Я  попытался напомнить, что  выполняется  поручение высокого  государственного ведомства, всё очень серьезно, потому необходимо.

-Знаю я, что за поручение выполняется и откуда ветер дует, опять  прервал меня абонент. Известная певица никак не угомонится.  Не дают покоя наши успехи. Вот и вся причина. Остальное полная чушь. Неужели не понятно?

Я опять замолчал, не улавливая смысла сказанного. А в трубке раздалось:
- Ладно, поступим так, передай шефу, что я появлюсь у него,  но при  условии. Он вышлет  мне гарантийное письмо  о компенсации ущерба за сорванные  концерты.    Два концерта, в среднем по двадцать пять тысяч. Итого пятьдесят тысяч рублей. Будет письмо, я тут же появлюсь.

Всё было сказано  деловым, уверенным голосом,  будто человек,  произносил обыденную фразу. Бравады не было, наоборот, чувствовалось, что говоривший  знал цену словам и  привык отвечать  за них.

Я продолжал  хранить молчание, слишком нереальные вещи  звучали сейчас. Мысли закрутили хоровод:
-Какие-такие пятьдесят тысяч? Моя зарплата  сто тридцать рублей. Прокурора, думаю,  где-то в районе двухсот пятидесяти. А здесь речь идёт о  десятках тысяч.
Голос в трубке прервал размышления.
-Алло, ты слышишь меня?
-Да, слышу.
-Всё понятно?
-Да, понятно.
-Так и передай, а мне добавить нечего.
-Передам, промямлил я, не в силах найти другие слова.
-Хорошо, привет шефу.

Раздались длинные гудки. Я сел в кресло, не осознавая, что произошло?
Затем, как это бывает, голову стали наполнять мысли и аргументы, которые напрочь отсутствовали в нужный момент.
Досады и сожаления  не было предела.

Самоуверенный, нагловатый голос  продолжал звучать в ушах, выбивал из себя, требовал ответа.  Желание находиться в конторе, даже в обществе симпатичной девушки  исчезло. Захотелось  выскочить на  улицу. Так и сделал.   

Стоял  промозглый ноябрьский вечер. Моросил дождь, тускло и безлико вокруг.
Я глубоко вздохнул. Холодный  воздух  наполнил легкие и неожиданно  просветлил голову. Я поспешил к метро. Когда добрался до него, хандра отступила.

Сколько надуманных  проблем улетает, только лишь организм включается в активное движение. Вспомнилось мудрое изречение древних:
-Прежде чем принять важное решение, пройдись полчаса ускоренным шагом на воздухе. Сейчас, в который раз  пришлось убедиться в правоте мудрецов.

Утром я пришел  в контору с решительным настроем показать Разину, что он неправ.  Существует  закон и все равны перед ним, невзирая на заслуги. Так меня учили, так я намеревался идти по выбранной профессии. Зная особую ранимость шефа в данном вопросе, очень рассчитывал на его  поддержку.

Подготовил  красочную речь и больше всего хотел ошарашить руководителя  суммой неустойки, которую  озвучил продюсер "Ласкового Мая".  Достал из сейфа папку,  открыл её. На глаза попалась большая цветная фотография  ансамбля.

Молодые улыбающиеся лица. Открытые, добрые, светлые. Я уже знал кто есть кто.  Накануне директор подробно рассказала о каждом. Сейчас мой взгляд невольно впился в одного из участников группы. Вот уже почти сутки как я был выбит из колеи после  разговора с ним.
 
-Сейчас сейчас, всё встанет на свои места - вырвался из уст моих зловещий шепот, обращенный к этому персонажу.  Тут раздался звонок  телефона прокурора.  Очень неприятный, унылый звук, я так и не смог привыкнуть к нему за годы службы и всегда вздрагивал.

-Зайдите ко мне с материалами по "Ласковому Маю"   Последовал отбой. Уточнить ничего не удалось. Нехорошее предчувствие овладело мной. Шеф, хотя и суров, но тактичный, воспитанный человек. При любых обстоятельствах не теряет достоинства. Всегда приветствует подчиненных. Сейчас этого не последовало.

Раздумывать было некогда, подхватил материалы и пошёл. Прокурора я застал  в рассеянном состоянии. Он молча кивнул  и предложил присесть. Я с ходу начал  подробно излагать суть вчерашнего разговора.

Особый упор сделал на денежные требования. Я боялся, что не дойду до главного, что меня прервут, поэтому торопился. Шеф слушал молча и ходил по кабинету, что делал крайне редко. Затем  встал у окна и взгляд его улетел вдаль. Когда я закончил, шеф  полминуты сохранял молчание, а затем повернулся и  спокойно сказал:

-Оставьте материалы у меня, проверка завершена, заключение напишет помощник по  малолетним.  Продолжайте  работу, согласно   плана стажировки. Какое у вас сегодня мероприятие?
-Судебное заседанию в уголовном процессе.
-Вот и готовьтесь, о  нашей проверке, по прежнему - никому.
-Как же так, Василий Иванович, здесь же налицо.

Шеф приложил палец к губам и я замолчал. Затем он медленно повернул голову вправо, влево и в назидательной манере произнёс:
-Я уже говорил, когда идет сигнал оттуда - он указал в сторону прокуратуры города Москвы  - это одна линия  поведения. Когда оттуда - он показал в сторону прокуратуры Республики - иная.

Дальше я ожидал привычного  движения большого пальца в сторону райкома партии. Однако, сегодня руки шефа выдали  новую комбинацию.
-Когда  указание приходит оттуда - Он закатил глаза и устремил два указательных пальца в потолок - Никакой линии поведения у нас нет. Мы быстро  выполняем распоряжение и всё.

Шеф перевел дыхание, снял очки,  что было признаком небывалого волнения,  приблизился ко мне вплотную и тихо, почти нараспев произнес:
-Полчаса назад мне звонили - Взгляд прокурора опять уперся в потолок.  -Рекомендовали прекратить заниматься ерундой и оставить в покое  коллектив, который приносит так много радости детям советской страны. Объяснили, что существует  по этому поводу ответственное решение на самом-самом  верху.

Шеф замолчал. Было видно каких усилий это стоило, что за борьба происходит внутри  беспокойного сердца блюстителя закона.
-Всё, можете быть свободны. Благодарю за службу. Он протянул мне руку, мы обменялись рукопожатием, я удалился. Разбитый и подавленный поплелся восвояси.

Перед кабинетом ждали люди, вызванные  повестками по другим  материалам.
Я  забыл о них, но сейчас даже обрадовался. Нужно было убрать негативный настрой, а лучше всего снимает его напряженная работа.

После обеда я навестил судебное заседание, которое продлилось до вечера. На обратном пути  пришлось забежать в контору, переодеться. По привычке, пока собирался, включил магнитофон.  Из динамиков на всю громкость, как раскат грома ударило :
-Кто выдумал вас расти зимой, о белые розы...

Я  подскочил к магнитофону и резко повернул ручку регулятора громкости,   стараясь убрать звук, но переусердствовал. Хваленой японской технике моя манипуляция не понравилась, раздался щелчок, ручка треснула и отскочила.

Динамики, словно издеваясь, истерично вопили:
- Белые розы, розы, беззащитны шипы...
Переживания, связанные с этой мелодией, неожиданно вернулись и накрыли  волной негодования и ярости. Их согревала  жажда  справедливости, которая стонала и рвалась наружу.  Опасная, гремучая смесь. Праведный кулак молодого специалиста описал дугу и врезался в деку магнитофона, где спряталась  кассета "Ласкового мая"

Мерцающие огоньки японского чуда  мгновенно погасли. Мелодия прервалась также неожиданно, как и возникла.   Блаженная улыбка повисла на лице моём.
-Вот тебе белые розы. Только и нашлось, что сказать. Сразу полегчало. Дело было сделано.  Пусть так.  Логический конец наступил.
Стажер закрыл кабинет и  покинул здание прокуратуры в прекрасным настроении, совершенно не понимая причин его появления.

18.06.2021