Стол на две персоны 2022

– Если хочешь, я буду твоим новогодним сопровождением и музыкальной программой...:-)  Оп, до меня донесся шум аплодисментов.  Наверно это Витя аплодирует или гроза за окном.  Будь готов с тростью на званный ужин.  Мы не разойдемся до полуночи...

– Во как!) Спасибо, Ань. Хочу.

Ночь черна,
дождь хлещет как из ведра
и сильные порывы ветра
раскачивают белесые струи звезд,
отражающиеся в мутной воде мостовых луж.
На часах восемь вечера.
Голуби влетают и вылетают
в голубятню, расположенную над окном – это будущие стихотворения
из будущих книжек, воплотившиеся в голубиные души.
Воплощенные в голубиное обличие души рассказы
я не могу рассказать тебе разом,
поэтому рассказываю постепенно, час за часом,
пока часы не пробьют двенадцать.
Постепенно я буду раздеваться.
Знаешь в чем я?
В длинном узком платье со шнуровкой на голом бедре.
В январе, первого января две тысячи двадцать второго года
внезапно сменится погода,
возвысятся в высоких кадках деревья
и фитиль, что горит на конце твоей палки
зажжет на каждой пальме золотые банановые гроздья.
Станет тепло как летом.
Облака поплывут как дымки, гонимые ветром.
Посмотри, если в конце твоей палки горит фитиль.
На конце или в конце истории
часы, прибитые к стене жесткими металлическими скобами,
упадут,
язык онемеет – но только на мгновение!
И бумажная шелуха посыплется в виде бестолковых,
но безумно приятных конфетти.
Смотри, смотри, как палка начинает расти.
В твоих глазах светится немой вопрос: «Kогда я вернусь?»
Я вернусь очень скоро,
еще дождинки не намочили ворот,
а в заржавленной железной бочке без дна застряли дождинки.

Серая река, берущая начало где-то в горах,
хлынула в окно, пугая встрепыхнувшихся голубей.
Она обогнула стол, похожий на остров,
намочила нам ноги
и подобралась к люстре паром,
делая ее обогнутой водяной петлей.
Мы сидим с тобой
и друг от друга нас отделяет узкая полоска земли,
если провести между свечами мнимую полосу.
Я развязываю первую бретельку на бедре.
В снегире тоже таятся голубиные души,
и в фонаре живут маленькие звезды,
и в январе воспоминания, приобретенные в ноябре.
Ты видишь на моем подбородке маленькую ямку?
Он предназначена ни больше, ни меньше для того,
чтобы забытые гигантские игрушки
потекли словами, поскакали конями, поросли травой
из твоего рта в мой.

«Тихий океан изменчив и коварен, как душа человека» –
так начинает свой роман «Трепет листа» Сомерсет Моэм.
А у нас не океан, у нас река,
свинцовая зыбь ее легка,
она потекла сюда только ради новогоднего праздника,
текла свысока, с гор,
захотим и не будет ее.
Пусть пока вливается в кровь
с нетерпеливым желанием неведомого.
Ты пригласил меня к себе домой
и я пришла посидеть с тобой.
Напротив тебя.
Потому что я не могу без тебя.
Вокруг катятся могучие валы нового года начала.
Это не роман, рассказы, стихотворения.
Как твое давление?
Я слышала, ты немного приболел,
но это не беда,
я пришла сюда, чтобы рассказать,
что глухое биение сердца
пробьется еще пять десятков лет, поэт,
и задремать в твоих руках на минутку,
когда мы закончим здесь со всем.

Остальные четыре лямки
ты сорвешь рывком,
как сделал это час назад
не дождавшись другого
стихотворения
и наша романтическая дикость,
когда ничего другого не остается делать,
становится ушедшему году приговором...

Серебряная нежная безликость
поднимает руки к конфетти, к салюту,
и от палки бананы начинают цвести...