Перевод романа Пушкина на поэму Капитанская дочка

      Вступление
В широкой южной стороне,
Там где холмы кругом да степи,
В миру легенда есть одна,
Которая влечёт всегда,
Любителей старинной сечи.
В которой Емельян большой,
Провозгласил себя главой,
И наречён он был царём,
Тем убиенным госпожой,
Что правила тогда Россией,
И в мудрости своей лихой,
Вошла в историю великой.
Россия крепла как могла,
Землёй не мало приросла,
И одержав в боях победы,
Она свой статус на века,
В миру огромном обрела.
Но в том стихия такова,
Что своенравная она,
Она бывает и полезна,
Но очень часто и вредна.
В своих успехах в суете,
Наверно даже по вине,
Что на местах бывать всегда,
Пришла беда и не одна.
Народ лихой в своём быту,
В казацком удалом миру,
Не смог обид в себе сдержать,
И власть решил он наказать,
И удавили казаки,
Тех губернаторов в крови.
К царице слово повезли,
Но в Петербурге, на пути,
Их отловили и в тюрьму,
И слов не вымолвив тогда,
Скатилась на них кара царская!
Таков в народе был задел,
Любое слово стало блеф,
И вера подвела тогда,
Их не услышали когда,
В такой развязки бытия,
Объявился в их краях,
Донской казак с войны другой,
И понеслось всё и с лихвой.
Но полно дальше говорить,
Всё по порядку будем чтить,
Начнём с другой мы стороны,
В которой наш герой поди,
Всё детство светлое провёл,
И разум добрый свой обрёл!

          1

В одной прекрасной стороне,
В дворянской верной Родине семье,
Мальчонка рос, плутишкой был,
Как все ребята дорожил,
Устоям, что семья дала,
Ведь славная она была.
Отец не мало сил отдал,
Служил как надо, воевал,
Тем заслужил себе добро,
И много разного всего.
И словом, честью дорожил,
Семью свою очень любил,
Сурово часто поступал,
Таков его был личный нрав,
Который праведней беды,
По мягкости, что можно обрести.
Мать Авдовья хороша,
Добра душою и нежна,
Любила мальчика Петра,
Души не чаяла она,
Ведь сколько горя жизнь дала,
Детей не мало родила,
Да только Пётр один живой,
И тем ценней, он ей родной!
Патриархальная семья,
Дворяне, это тот столбец, звено,
Что власть поддержит, так оно!
Вся сила матушки России,
Ковалась прочно на духу,
Примерно вот в таком кругу,
В таких устоях средь людей,
Готовых жизнь отдать лишь только ей.
И в благодарность им была,
Крестьян не мало отдано.
На том и крепость их держалась,
И те устои продвигались,
Где честь за родину отдать,
Любить её и защищать!
И у Петра был крепостной,
Служил ему как свой, родной,
Савельич звали все в миру,
Был уважаем ко двору,
Учил Петра во всех делах,
Да всё бы ладно, но беда,
Француз был выписан с Москвы,
Для обучения, молвы,
Науки всякие познать,
И по французскому болтать.
И шли года, жила семья,
Всё как в обыденности дня,
Француз напакостил когда,
Его погнали со двора,
Но внёс он в ум своё звено,
Чтоб быть как люди, большинство.
Ведь в ту пору, среди дворян,
Быть популярным, на коне,
Необходимо было знать,
Язык Европы изучать,
И нравы их перенимая,
Себя в среде не оскорблять.
Ну вот настала и пора,
Петру дорога со двора,
Престолу долг свой отдавать,
И честь семьи ему держать!
Отец напутствие даёт,
Что в Оренбург его ведёт,
Ведь там в суровой стороне,
Он повзрослеет на войне,
И статус свой там обретёт,
Ведь жизнь научит, жизнь даёт!
Савельич верный крепостной,
С ним отправляется долой,
Из родимой стороны,
Из Симбирской волости!

          2

Вот они уже в дороге,
Вот они уже в пути,
И началом приключений,
Будет город им Симбирск.
И Петрушка молодой,
Хоть и умный, удалой,
Но не опытный чертяга,
Ведь домашний наш герой!
Под родительским надзором,
Под родительской плитой,
В нём жила свобода нравов,
То, что молодым дано.
И то чувство, той свободы,
В том, что сам себе герой,
Опьянила его разум,
Под компанию того,
В ком он статусность увидел,
В ком почувствовал своё,
И в компании которой,
Проигрался как щенок,
Получив свой первый жизненный урок!
Что же делать, коль беда,
Долг отдал он до гроша,
И пустился дальше в путь,
Чтоб судьбу свою встряхнуть.
Жаль Савельича друзья,
Получил он с горяча,
Барин отыграл на нём,
Ту обиду, ту беду,
Ту неопытность свою.
Но взамен у них с тех пор,
Появился уговор,
Деньги барин не берёт,
Их Савельич лишь на нужды выдаёт.
Долго ехали они,
Много вёрст смогли пройти,
Но уже в конце пути,
Довелось им обрести,
То знакомство роковое,
Что послужит им поди.
Началась пурга в степи,
Это та стихия мрака,
Что страшна когда внутри,
И не знаешь сам дороги,
С тем столкнулись на пути.
И когда уже надежда,
Их угасла вся внутри,
Появился парень статный,
Что их вывел из пурги.
На стоялом, на дворе,
Разместил он их в избе,
А на утро провожая,
И удачи обещая,
Получил тулуп тогда,
Прямо с барина, с плеча,
И не знал тогда ведь он,
Тот поступок в том силён,
Что тот заячий тулуп,
Жизнь ему спасёт и славу обретёт.
В Оренбурге уж они,
Долгий путь уж позади,
И с письмом что от отца,
К генералу он идёт,
Генералу отдаёт,
Старый друг ведь он отца,
Он подскажет, что, куда!
Пообщавшись о былом,
О минувшем удалом,
Наставление даёт,
И Петра в крепость ведёт,
Белгородской что зовут,
Там послужишь, там твой путь,
Дальше там тебе дорога,
Всё давай, ступай-ка с богом!
Вот и холмик впереди,
Частокол вокруг поди,
Вот и прибыли они.

        3

Отвлечёмся мы пока,
Впереди у нас судьба,
В той как Пётр удалой,
Всё прошёл, всё как герой!
Но для будущей картины,
Мы должны понять мотивы,
Что влекут в судьбе людской,
Те, что словно нить порой,
Нас ведут неумолимо,
По пути чуток игриво,
Выставляя на пути,
То преграды, то мосты!
Так и Пётр, он ведь не знал,
Он ведь так и не гадал,
Что поступит как снеслось,
Как потом всё довелось.
Да и в том своя черта,
Мы не видим как сполна,
Наши прошлые пути,
Привели к реалии.
Как обычный, но поступок,
Благородства и души,
Переворачивает жизнь,
На человеческом пути.
Этот миг, отрезок жизни,
Вроде сущий пустячок,
Но за ним лежит обитель,
Праведных делов в былом.
У Емельяна в том беда,
Что свобода в нём жила,
А побыв ещё в Европе,
Бился ведь с Османом вроде,
Чувства сильные обрёл,
Быть свободным как орёл.
Казачки народ лихой,
Нрав свободный, удалой,
Притеснения свои,
Ведь не терпят все они.
Вот и тут такой порыв,
Закрутилось всё как вихрь,
Дело сделано тогда,
Когда сабля вся красна,
От крови царских вельмож,
Справедливость это всё-ж!
И азарт борьбы такой,
Втягивает всех гурьбой,
Затмевая всем глаза,
В даль несёт их с горяча.
Но один момент такой,
Нравственность всегда с собой,
Если с детства поучал,
И быть стойким уважал,
Долг свой отдавать с лихвой,
Честь в долгу, таков герой!
И Мироновы друзья,
Жили в чести как семья,
Службу верную несли,
Всё для государыни!
Честь их в том тогда была,
Что стояли до конца,
Не снесли мотив другой,
Жизнь отдав судьбе лихой,
Но оставив от себя
Дочь их Марья, вот звезда.
Праведно себя ведёт,
Ладно думает она,
Честь, хвала ей даже в том,
Что готова жертвовать лицом,
Ради счастья остальных,
Вот такой её мотив.
Швабрин редкий плутократ,
Эгоист и просто гад,
Он из той черты людей,
Ради выгоды своей,
Может горько поступить,
Навредить и жизнь разбить.
К сожалению, увы,
Он попался на пути,
И сыграл свою игру,
Чуть не погубил семью,
Благородных по душе,
И по нравственной стезе!
Но продолжим свой рассказ,
Отворим сейчас для вас,
То что там произошло,
Как случилось всё оно.

         4

Вот закончились пути,
Вот и Пётр уж в крепости,
Вот знакомится с четой,
Той, что в крепости главой,
Там поставлены судить,
Правь закона наводить.
Познакомимся друзья,
Там Мироновых семья,
Капитан Иван глава,
Комендант того звена.
Василиса, то жена,
Мастерица, верная,
И есть дочка красота,
Нравственна её душа!
Познакомившись с четой,
Стал служить наш удалой,
Службу верно в такт нести,
Так как нужно без тоски.
Дружбу с Швабриным водил,
С ним общался, дружно жил,
Но со временем в пути,
Расходились их мосты.
Пётр начал ощущать,
Чувства нежно проявлять,
К Маше доченьке четы,
И пошли в душе стихи,
Что он сразу отразил,
На листочке разместил,
И по чистой, по душе,
Прочитал он их во вне,
Чтобы Швабрин оценил,
Дал совет, ведь другом был.
Но ошибся он в тогда,
Ведь у Швабрина мечта,
С Машей вместе дружно жить,
И детей в будущим растить.
И свой нрав он применил,
Марью сильно оскорбил,
Пётр не выдержав обиды,
Скрестить шпаги пригласил,
Чтоб вину, эту обиду,
Швабрин кровью искупил.
Но прознали все о том,
Помирить спешили в том,
Но не дрогнули сердца,
Драться будут до конца.
Вот назначили и время,
Вот и бой уже во всю,
Пётр бьётся очень рьяно,
Не даёт ему спуску.
Но Савельич, вот беда,
Подбегая в папахах,
Отвлекает господина,
И удар пронзает сильно,
И вокруг всё, темнота.
Открывает он глаза,
И Мария пред лицом,
Сидит рядом с молодцом.
И в глазах её тоска,
Видно как болит душа,
Видно как она девица,
В чувствах нежно вся томится,
Суетится, суетится,
Помогая парню жить,
И судьбу ещё творить.
Так сердца соединились,
И судьба свершилась в том,
Что дуэль им послужила,
Благом радостным в их дом.
Вроде бы свершилось то,
Счастье, вот уже оно,
Но Мария дева чести,
Без согласия отца,
Отторгает это благо,
Жизнь без этого не та.
Вот так нравы, вот беда,
Пётр бьётся до конца,
Письма пишет он отцу,
В просьбе выслушать молву,
И невестку полюбить,
Чтоб Петруше с ней там быть.
          
           5

Жизнь текла своей чертой,
Без излишеств, без лихой,
Как напасть там разразилась,
Пугачёв идёт с враждой,
И не мало крепостей,
Покорились славе сей.
Казачки любовь признали,
И поддержку оказали,
Отвернулись все они,
Власть сменили на пути.
Вот и крепость уж в беде,
Знают многие в среде,
Что не выстоит она,
Но крепка многих рука,
Честно в бой они идут,
Жизнь свою там отдают.
Но и правда, в том беда,
Что их предали тогда,
Многие переметнулись,
И от этого тоска.
Штурмом взяли их обитель,
И Миронова отца,
Капитана молодца,
Что не предал честь свою,
Убивают на люду.
И жена ему верна,
Не покорна им она,
Не сдаёт им честь она,
И за это казаки,
Жизнь её не сберегли,
Прям за мужем вслед ушла,
До конца ему верна!
Что до дочки, то она,
Оказалась спасена,
Приютили её люди,
Чем большая им хвала,
И не выдали тогда,
Хоть опасность им была!
А Петрушки в том везение,
В том его благословение,
Что встречался на пути,
С Емельяном он в степи,
И за нрав души такой,
Жизнь дарована судьбой!
Сохранил жизнь он Петру,
На прекрасном, на миру,
И всему виной тому,
Оказалось молодцу,
Тот тулуп из зайца шкуры,
Тот что даровал ему!
Вот такая здесь картина,
Вот такая здесь судьба,
Как сложилось бы иначе,
Не будь пурги в степи тогда.
Емельян его признал,
И к себе его позвал,
Целовать велел там руку,
Мол царя чтоб в нём признал.
Но Петруша отказал,
В этом деле не сказал,
Показал он свой задел,
Парень чести в том удел!
И Савельич молодцом,
Сбросил он запал напор,
К Емельяну подбежал,
Его руку целовал,
Тем беду отвёл тогда,
Приняв удар весь на себя!
Так бывает иногда,
И видать тому судьба.
Вскоре Марью он сыскал,
А задал такой накал,
Дав ей жажду дальше жить,
В том что хочет с ней он быть.
Ну а чтобы всё сложилось,
Чтобы это получилось,
В Оренбург ему дорога,
Пролегает в степи строго,
Там подмога ждёт его,
Та что вызволит её.
Да и подвернулось в раз,
Емельян даёт наказ,
В Оренбург с письмом ступать,
Чтоб вельмож там просвещать,
То что нет у них пути,
Лучше сдаться жизнь спасти.
И даёт ему коней,
Говоря ступай скорей,
Вот Петруша на пути,
В Оренбурге уж поди.
         
         6

В Оренбурге хорошо,
Крепость больше, так оно,
Безопаснее в ней быть,
Власть и думу там творить.
Пётр надеялся, скакал,
Понимания искал,
Думал весточку несёт,
Он приедет и там возьмёт,
Войска ратные лихие,
И любовь свою спасёт.
Вызволит её из плена,
Из рук власти ей чужой,
И укрыв своей завесой,
Она ему станет женой.
Но не стала рать вставать,
В крепости решила ждать,
Оборону там держать,
Подкрепление ожидать.
Делать нечего тогда,
Стиснув зубы, ведь беда,
Остаётся он служить,
В боях время проводить.
Что не выход, Пётр там,
Вылазку ведёт к врагам,
В сечи часто он бывал,
И рубился, убивал,
Храбро дрался, поступал!
Вот опять в порыв пошли,
Рубятся, эх молодцы,
Вот и саблю он занёс,
Чтоб смутьяна порубить,
Но услышал он слова,
Полно драться, это ж я,
И знакомое лицо,
В миг тогда он узнаёт,
Перед ним урядник вот!
На, держи, тебе письмо,
От Марии, вот оно,
Дня как три назад она,
Попросила там меня,
Письмецо тебе отдать,
Сил ведь нету мне страдать.
Получив письмо такое,
Пётр решает упросить,
Генерала попросить,
Вызволять скорей идти,
Капитана дочь спасти.
К сожалению большому,
Или в радость так снеслось,
То что в будущем решение,
Только в радость задалось.
Пётр решил идти спасать,
И Марию выручать,
И Архип с ним увязался,
Чтобы вместе путь держать.
Вот они уже в дороге,
Вот они опять в пути,
Но теперь уже сложнее,
К крепости родной прийти.
Аккуратные в пути,
Ведь кругом одни враги,
На пути кругом проблемы,
Вот патруль уж впереди,
Навалились мужики,
И Архипа бедолагу,
В миг свалили с лошади.
И в беде теперь такой,
Пётр сдаётся, наш герой.
И опять судьба их сводит,
Пугачёв к себе приводит,
Держит там совет при нём,
Дознавая, что по чём,
И зачем он воротился,
Вот о чём он речь завёл!
Но не долго продолжался,
Разговор у них в быту,
Очень скоро он признался,
Что любовь его в плену,
Не даёт ступить дорогу,
Швабрин сердце молодой,
Той, что ждёт его всем сердцем,
Той, что богом отдана ему.
И от этого задора,
И от этого простора,
Емельян создал уют,
Дав зарок скрестить союз.
Погуляли вечерком,
А на утро с бубенцом,
Покатили по просторам,
По степям земли суровой,
Прям по белому ковру,
В крепость Белогорскую!
По приезду ко двору,
К комендантскому дому,
Швабрин выбежал встречать,
Государя чествовать.
И не мало удивившись,
Повстречав при нём Петра,
Он словами разразился,
Рассказав всё про дитя,
Капитанскую дочурку,
Что скрывалась от царя!
В том Петруша молодец,
Что на это слово есть,
Он парировал удар,
Возразив, что в том накал,
Если раньше бы узнали,
Казаки бы растерзали,
Эту юную красу,
Капитанскую душу!
И на том и порешили,
Царь простил и всё забыли,
И пошли скорей видать,
Машу деву навещать.
Оказалось что она,
Стала пленницей тогда,
И повинен Алексей,
Этот комендант злодей.
Отказала ему руку,
И теперь страдает в муках,
И желает одного,
Петра мужа, так оно!
Вот и Пётр подоспел,
Вызволять уже хотел,
И Пугачёв тогда велел,
Проводить их ко светлице,
Где томиться, где ютиться,
Дева Машенька краса,
И спросил её тогда,
«Кто твой суженный родная,
Кто же званный для тебя»?
Пётр, молвила она,
Он мне суженный, душа,
Лишь по нём душа болит,
Лишь по нём тоска скорбит!
В тот же день свадьбу сыграли,
Вкусно ели, в сласть гуляли,
А на утро уж скорей,
Понеслись они быстрей,
До Симбирска, ко двору,
К родному для Петра дому!

        7

Едут сани удалые,
Едут сани расписные,
Пётр с молодой женой,
Возвращается домой.
Грамота у них в руках,
На постах везде наказ,
Чтобы их все пропускали,
И по долгу не стесняли.
Долго ли, коротко в пути,
Но доехали они,
До армейской до среды,
Расчищали уж пути.
Войско ратное идёт,
Пугачёв их тоже ждёт,
Хочет бой им также дать,
По степи всех разметать.
Задержали их тогда,
Но в чём милость хороша,
В нём признали своего,
Ведь знакомый для него,
Офицер в среде попался,
С кем в Симбирске до утра,
Проигрался он когда,
Только путь свой начинал,
И ещё ничто не знал.
Объяснил ему момент,
И довёл свой аргумент,
В том, как всё произошло,
Как случилось, как смоглось,
То, что он здесь объявился,
С девой милой, красотой!
Пообщавшись по делам,
Порешили сразу там,
Службу дальше продолжать,
С Пугачёвым воевать.
А Мария дальше к дому,
Под Савельичем надзором,
Добралась прям ко двору,
В радость славному Петру.
Пётр воюет молодцом,
Славится этим кругом,
Пугачёва уж разбили,
И остатки по степи,
Добивают всё они!
Тут приказ к нему пришёл,
Чтоб явился он во двор,
В городе Казань тогда,
Канцелярия была.
Там рассматривали дело,
Где его в былое время,
Обвиняли в том тогда,
Что он предал всех сполна,
С Пугачёвым дело вёл,
И прислуживал при нём!
Да, подумалось тогда,
Как же мне всё объяснить,
Чтоб Марию устранить,
Не должна она страдать,
На вопросы следователей отвечать.
Тяжела его уж ноша,
Ведь вопросы его гложут,
Всё не может объяснить,
Как мотив такой пустить,
Чтобы гладко по письму,
Машу там отгородить,
И себя не посрамить.
Не проходит всё равно,
Так желание его,
Швабрин так наговорил,
Так его он утопил,
Что без Маши никуда,
Но не смела честь Петра,
Впутать Машу в те дела,
Тем закончилась игра.
Приговор Петру суровый,
На изгнание в Сибирь,
В поселение там жить,
И про отчий дом забыть!

        8

Эх досада молодцу,
Приговор ведь не к лицу,
Приговор порочит имя,
И отца в большом миру.
И Греднёвым как семье,
Было уж не по себе,
Отец гневался тогда,
Стыдоба ведь, стыдоба,
Где же видано тому,
Что Греднёвы, их семья,
Опорочена сполна!
Маша только всем нутром,
Чувствует своим чутьём,
Что к царице нужно, в путь,
Рассказать ей долгий путь,
Что произошло в степи,
В Белогорской крепости!
Вот и Петербург в огнях,
Всё красиво, просто ах,
Встретили и приютили,
Там друзья Греднёвых аж!
Рассказали как вести,
Как к царицы подойти,
Чтобы выслушать смогла,
И свой взор не отвела.
Принялась Мария ждать,
И всё дни свои считать.
Ждёт она, душа томиться,
Дома Марьи не сидится,
И выходит по утру,
Погулять она в саду,
Там по царскому селу.
И случайно невзначай,
Там знакомство обретает,
И не зная, что, к чему,
Открываясь на миру,
Всю обиду и печаль,
При знакомстве той сливает.
И не ведает сама,
То, что перед ней она,
Так к кому она стремиться,
На приём попасть должна.
И царица промолчала,
Только ей лишь обещала,
Что ступай скорей, быстрей,
Жди скорейших новостей,
О приёме ко двору,
К царскому светлейшему!
Вот карета подъезжает,
Во дворец Марью приглашают,
На приём к самой царице,
Чтобы там ей поклонившись,
Рассказать как на духу,
Про свою беду, тоску.
Марья входит на приём,
Силуэт знакомый в нём,
Оказалось, что царица,
Это та знакомая девица,
С кем знакомство завела,
Нынче в парке у пруда.
И царица властью той,
Издаёт указ такой,
Где Греднёва отпускают,
И за службу молодца,
Одарила их сполна.
И родителям почёт,
Славный оказался род,
Службу матушке несут,
Государство берегут.

Эпилог.

Правда или вымысел тому,
Мы не знаем, что к чему,
Но в истории России,
Наложилась на всегда,
Эта смута как беда!
Ведь не мало молодцов,
Полегло тех удальцов,
Кто за правду в ней сражался,
За идею восторгался,
Кровь не мало проливал,
За отчизну воевал.
Ну а правда, как всегда,
Оказалась не одна,
Так как в смуте та беда,
Что мысля там не одна,
 Столкновение идей,
В том искра ведь темы сей.
И поэтому друзья,
Чтобы в мире вечном жить,
Уважать всех и любить,
Не искать в других обид,
Надо нам себя любить.
Надо нам с себя начать,
Наше общество менять,
И обычный даже мусор,
Только в мусорку бросать.
В том секрет людской обиды,
Что позиции одни,
Завоёваны в жизни,
И не видим мы пути,
Чтобы дальше нам идти!