Перчатка фаворитки. гл. 20

20

Сам Павел Гагарин замкнулся от жизни,
И он, схоронив с почестя;ми жену,
На памятник надпись оставил в честь тризны:
«Моей благодетельнице» -- всё Вам прощу.

Он вскоре, за этим, тож вышел в отставку,
Совсем молодой, тридцать восемь лишь лет,
И, можно сказать, что почил он на лавку,
Поглубже от мест, где вращается свет.

Безнравственной жизнь вся считалась с женою,
Хоть нравы лихие достойны времён,
Он жертвовал честью гвардейца-героя,
Но ради карьеры был слишком умён.

Они же повенчаны с раннего детства,
И свадьбу сыграли, как Павлу в упрёк,
Но женская страсть, вожделений, кокетства
Повергла всё общество в нравственный шок.

Любил ли он Анну – нам то, неизвестно,
Но смертью её был он так потрясён,
Считали помешанным все, повсеместно,
И даже, в какой-то он мере – смешон.

Он заперся в доме, прервав свои связи,
Прибежищем сделал дворец для собак,
Причём для больных и увечных, «из грязи»,
С уходом, кормёшкой и тёплый очаг.

Прислуге велел подбирать их повсюду,
Они возлежали на мягких местах,
Паркет драгоценный терпел их посуду,
Диваны и кресла – все были в мехах.

Одна же из комнат отведена птицам,
Летали, пищали на все голоса,
Помёт извергали, свободно гнездиться,
Естественно яйца по гнёздам снеся.

Кормил голубей он с балкона и галок,
Небрежность сквозила и внешне, во всём,
В ермолке и в старом халате – так жалок,
Он выглядел просто уже стариком.

Но странности в нём уживались с другими,
Стихи, мемуары он часто писал;
И «Вестник Европы» насытившись ими,
Его в этом поприще часто спасал.

Князь слыл человеком богатым и добрым,
Но он умудрился богатство прожить,
И был одно время «опекою сдобрен»,
Даржавин помог ему сан сохранить.

Он был опекун, не дал в бедность скатиться,
Естественно, он удержал на плаву,
А с жизнею он умудрился проститься
На семьдесят третьем всего лишь году.