Исповедь Дневник провинциального диссидента 1992

(Всем погибшим в провинции
журналистам посвящается)   

    1
В глуши Ипатьевского дома
убили царскую семью,
там за замками за семью
затворы щёлкнули знакомо...
Его, величество, адью...
Шёл по России дух погрома
и было ветрено с утра,
собаки заходились лаем,
служанки, врач и повара
лежали вместе с Николаем...   
Наследник - мальчик почивал,
сраженный пулей наповал...
Не ведал царь своей судьбы,
когда на русский трон садился,
не слышал грозный зов трубы,
и он убит... Мы не рабы...
Царь вновь во Сталине родился,
не этот царь, скорей уж Грозный
правитель ярко-красно-звёздный...
   2
Иосиф Первый - император
Всея Великая Руси
власть захватил, как узурпатор,
был это ужас, только дальше хуже,
хоть всех святых куда-то уноси...   
Господь, помилуй и спаси
от узурпаторов усатых
и чернобровых, и других,
от новоявленных богатых, 
воров и татей вороватых,
от их девизов и плакатов,
от поворотов новых их...
   3
Мы осквернили свой алтарь
и всё давно уже прогнило,
уж лучше богом данный царь,
чем новоявленный громила...
Мы отвергали всех царей,
рубили маковки церквей,
как будто головы, по плечи,
как усмехались мы, калеча
всех тех, кто голубых кровей,
мы осквернили образа,
иконы издавали стоны,
давно проплакали глаза
мои российские мадонны...
У Богородиц на Руси
всегда в глазах сквозит покорность,
Господь, помилуй и спаси
Россию снова за просторность
души российской, за её
такое грустное житьё,
за веру русскую святую,
её распяли на кресте
на той тридцать седьмой версте
и оплевали распятую...       
   4
А если всё же без царя,
то уж, конечно, в полном смысле,
без их державного вранья,
где рулит партия моя
и убивает наши мысли...
То правый крен, то левый крен,
и крен за креном, крен за креном,
а мы сидим на  водке с хреном,
не замечая перемен,
был член, другим сменился членом...
Пока партийные цари
с державной правят колокольни,
не станет на Руси спокойней
и я зову вас в бунтари...
   5
я - диссидент провинциальный
без всяких шансов на успех,
мне предрешён исход летальный
и всеми преданный, опальный,
иду наивный и фатальный
один за всех, один за всех...
Там на миру и смерть красна,
в столицах всё бурлит и дышит,
а здесь такая тишина,
уйдешь, никто и не услышит,
лишь горько выдохнет струна,
что широка моя страна...
Широка страна моя родная
как один великий океан,
я другой страны такой не знаю,
просто я других не видел стран...
   6
Задумал Пётр прорубить окно, со вкусом
за это дело  взявшись, прорубил,
но час настал: правитель мохноусый
его железной шторкою закрыл,
открыл в нём щель правитель круто-лысый,
его опять зашторил чернобровый,
они хотят, чтоб наш народ не мыслил,
а жил к сплошным овациям готовый...
О, как мы долго им рукоплескали
и жили им покорные, пока
они страну по камню растаскали,
настроив дач, как замков, на века...
Я потому душой за перестройку,
чтоб эту нечисть смыть с родной земли,
но вот боюсь, что вновь задёрнут шторку,
чтоб в темноте мы видеть не могли,
что там другие  воры подошли,
которые всё и растащат бойко.... 
И я готов к подобной перемене,
я это видел в самом страшном сне,
ну, а пока народ ещё на сцене,
и вроде гласность с честностью в цене?
Её оплатят нам монетой тяжкой,
когда-нибудь настанет мой черёд,
свободы той последнею затяжкой
я задохнусь, когда конвой придёт..   
     7
Я вычитал где-то, я вычитал где-то:
"С той поры, как устроен свет,
у провинциального диссидента
просто выхода нет..."
Выход в водочной кружке,
эй, полней наливай,
или сгинуть в психушке,
вдруг попасть пол трамвай...      
Ты в провинции лишний,
если только ты честный,
а на камне напишут:
"Здесь лежит неизвестный"
Спи спокойно, товарищ,
пусть земля тебе пухом,
ты за что-то боролся,
в что-то верил по слухам,
и расходятся слухи,
как круги по  воде,
чем народные слуги
отплатили тебе...

В глуши Ипатьевского дома...
Иосиф Первый - император...
Пока партийные цари...
Я - диссидент провинциальный...