Маргарита человек разумный часть 978

Маргарита человек разумный часть 978

Мистика и культ Медведя
Наверное, ни об одном животном не сложено столько сказок, песен, легенд и преданий, как о медведе. С уважением относится русский народ к этому животному, называя его «лесным воеводой» и «хозяином бора». В большинстве сказок медведь предстает перед нами как добрый простак, немного неуклюжий сладкоежка, всегда готовый защищать слабых и обиженных.
Однако если верить старинным преданиям, медведь не такое уж и добродушное животное. Это одно из самых загадочных « существ на планете, окутанное ореолом невероятных мистических тайн. Надо сказать, что медвежий культ оставил свой след и на русской земле. Самое известное капище, посвященное «хозяину леса», находилось на территории современного Ярославля, где жили люди, поклонявшиеся огромному-загадочному медведю и приносившие своему божеству щедрые кровавые жертвы.
Согласно легенде, князь Ярослав Мудрый истребил под корень кровожадное племя и не побоялся вступить в схватку со свирепым «богом». Из жаркого поединка князь вышел победителем, зарубив секирой поверженного топтыгина. В память об этих событиях Ярослав заложил на отвоеванной земле новый город (Ярославль), гербом которого стал медведь с секирой, стоящий на задних лапах.
Позднее, в эпоху христианства, люди называли медведя «братом лешего». Считалось, что он следит за порядком в лесу, так как всяческая нечисть боится лохматого воеводу. Черти и ведьмы бегут от него прочь, поскольку знают: тому под силу одолеть в поединке самого водяного. Считалось, что медведь может уберечь скотину от всякого лиха. Поэтому сибирские крестьяне частенько вешали в хлеву медвежью голову, дабы «лесной хозяин» охранял живность от мора и напастей.
Древние мифы и сказки повествуют нам о медведе как о большом любителе женского пола. Мол, частенько ворует топтыгин баб в деревнях или же уводит заблудившихся в лесу кумушек в свою берлогу. Там незадачливая пленница становится женой «лесного хозяина», который заботится о ней и после рождения их общего ребенка отпускает домой.
Кстати, и медведицы не отказывали себе в удовольствии время от времени приютить в своем логове охотника... Рожденное же от подобных союзов потомство - это загадочные медведи-оборотни, обитающие в глухих лесах. Они считались искусными магами, наделенными к тому же колоссальной физической силой. Если верить преданиям, медвежьи дети не всегда оставались в лесах. Зачастую они возвращались к людям и становись известны как бесстрашные и непобедимые воины. Так, русские сказки прославили легендарного богатыря Ивана Медвежье Ушко, сына медведя и украденной им красавицы.
В скандинавских сагах широко известен герой Берсеркер - потомок подобного союза. Воин, облаченный в медвежью шкуру, наводил ужас на врагов одним своим видом. Кроме силы и бесстрашия он отличался от соплеменников звериной яростью и не чувствовал боли. Существует предание, что именно этот герой стал прародителем полулегендарного племени берсерков, кровожадных воинов, несколько столетий державших в страхе народы Северной Европы.
Вполне возможно, что подобные легенды породило некоторое физическое сходство «лесного владыки» с человеком. Известно, что отпечаток медвежьей лапы на мокрой земле удивительно похож на след босой человеческой ступни. Кроме того, если верить бывалым охотникам, освежеванная медвежья туша сильно напоминает человеческое тело.
Не исключено, что данное сходство дало жизнь удивительным рассказам, разлетевшимся по Сибири уже в более позднее время. Во многих деревнях люди, замирая от ужаса, передавали из уст в уста «страшилки» о том, как под шкурой добытого медведя обнаруживали мужика в онучах или же бабу в сарафане. И вот по окончании данной «трапезы», когда обманутый дух медведя умчался в поисках убивших его чужих охотников, добытчики разделывали его тушу, в первую очередь отрезая его переднюю лапу и голову. Их полагалась освободить от мяса, выварить и повесить на дерево как своеобразный оберег.
Часто при свежевании туши медведя присутствовал чужак - мужчина из другого племени. Считалось, что присутствие чужеродца также помогает сбить со следа разгневанный дух убитого медведя. Именно чужак вырезал сердце добычи и принимал активное участие в приготовлении ритуального угощения. Когда же охотники с добычей возвращались в свою деревню, навстречу им выходили все женщины селения. Они приветствовали «мохнатого старика» как дорогого гостя и устраивали в его честь настоящий праздник. (Елена Лякина).

О лешем в Ростовском районе
Настоящее сообщение посвящено изучению на материалах Ростовского района Ярославской области такого раздела русской традиционной мифологической прозы, как рассказы о лешем. Источниковая основа работы представлена, прежде всего, данными полевых исследований, проведенных автором в 1999-2005 гг. Кроме того, были привлечены сведения, содержащиеся в «Картотеке полевых материалов проекта Академии Финляндии по летописной территории мери» (далее - КЛTM) (руководитель - лиценциат филологических наук А. Альквист)».
Анализ источников показывает, что большая часть сообщений посвящена лешему, в то время как рассказы о его женской ипостаси - лешихе - зафиксированы только в ряде населенных пунктов Татищевского сельского округа (южная часть Ростовского района). Данные тексты посвящены так называемому «Лешихиному камню», расположенному у д. Кобяково: «Лешиха такая живет в реке и на том камне расчесывается». «Он (камень) большой такой. Иногда, мол, на это выходила волосы чесать русалка. (Говорили) «Вот тут лешиха живет». Лешихин (камень)... потому что большой и гладкий».
Как видим, в приведенных сообщениях лешиха не выступает главным героем повествования, рассказчики упоминают ее с целью обосновать наименование природного объекта («Лешихин камень»). Кроме того, лешиха не наделена признаками, по которым можно выделить ее в качестве особого представителя «нечистой силы». В связи с этим интересно, что информанты использовали для описания данного персонажа мотивы поверий о таком, по-видимому, более известном в регионе мифологическом существе, как русалка.  Таким образом, рассказы о лешихе не имели разработанный сюжет и не были распространены в Ростовском районе.
По поверьям, бытовавшим в Ростовском районе, леший преимущественно обитал в отдаленных и безлюдных местах. Так, информант из д. Ершники Фатьяновского сельского округа сообщал следующее: «Пугали все нас маленьких. (А как пугали?). «Леший придет из Зараменья и тебя заберет». Чтобы не хулиганили. (А почему из Зараменья?). Ну, там глухое место. Вот от нас до Хлобыстова прямо в лес, сначала он называется, потом Речка, потом Зараменье называлося».
Затрагивая вопрос об образе лешего, отметим единичное сообщение о его невидимости: «А леший, леший - это, во-первых, лесной человек, страшный, он никому не показывается. Но он может заблудить; может быть, и обидеть...». Небольшая часть записанных текстов содержит сведения о зооморфных признаках лешего. В Ростовском районе лешего отождествляли с филином: «Филин кричит. А говорят: «Леший кричит». «А леший - это филин в лесу летает. Это говорили, что леший. А это не леший, а филин. Он орет так интересно». Отметим, что сходные представления бытовали в XIX в. и в других местах Ярославской губернии.
Данными представлениями, очевидно, стремились подчеркнуть «лесной» статус лешего и его шумный характер. Анализ источников показывает, что леший обычно наделялся антропоморфными признаками. Так в с. Вепрева пустынь Любилковского сельского округа бытовал рассказ о лешем, показывавшемся в образе «маленького старичка», подпоясанного «красным кушаком». В связи с этим отметим, что красная одежда являлась характерным признаком персонажей мифологических представлений русских и других народов.
В ходе полевых исследований удалось выявить большую группу текстов, объединенных мотивом оборотничества лешего - способности показываться в виде человека, знакомого герою повествования.  В качестве примера приведем следующие сообщения: «Это в Потоке. Папа раньше-говорил, что здесь водит. Сюда вот, на Шугорском лугу. Заблудился дядя Ваня Спиридонов. Говорит, шел домой, и ему казался мой папка с бутылкой. И он за этой бутылкой по этому оврагу пошел. В Подберезье пришел». «А вот бабушки раньше знали. Сидят прялки прядут. Стучат в окошко: «Пойдем, подруга». Идут: деревни, деревни. Идут по лесу. Заводит, заводит. Угощает куличами. И р-раз - пропала. И остается около поленницы в лесу. А вместо куличей лошадиный помет».
Вызывают интерес рассказы, в которых описывается поведение лешего: «Как-то один ехал на лошади. Раз один попросил его довезти. Как сел на лошадь, она только повезла. Лошадь сделалась вся мокрая. Хозяин говорит: «Знаешь, что? Ты не человек». А он спрыгнул с телеги, захлопал в ладоши, захохотал: «А, догадался!». Он ехал от деревни Пирогово в сторону Караша. Болото он проезжал».
«Лешай ходит... Вот у нас на этем, на реке Саре, один раз и нашего папу завело. Вот иду, говорит, иду в гору. В гору взойду, а моста нет. Слетаю под гору кувырком. Раза четыре, говорит, в гору влезал, все мосту нет. Потом, говорит, идут две женщины. Говорит: «Как вы перешли, мосту-то нет». Они засмеялиса. А я, говорит, стою: «Господи, как же... Мосту-то нет». Ха-ха-ха-ха-ха! Только, говорит, смех прошел, и я, говорит, пошел по мосту хоть бы што. Вот, это, гот, меня, значит, леший завел».
«У меня вот мать... Там болото, называется Семеновское болото, вот она все ходит в это болото за клюквой... «И вот, И говорит, - как прихожу, лес (так!) начинает хлопать в ладоши. Говорю: «Как, вот так?»
-    Да, пугает меня все...
-    Да это тебе кажется.
-    Да нет, это настоящий леший... начинает кричать».
«Там водит. Бывало, и саму меня водило. Поедешь за сеном, за снопами, и лошадь распрягается. Молитву прочитаешь какую-нибудь. (Голос) «А, догадался!». А кто кричит, я не вижу. (Кто так кричал?). Не знаю.
Все раньше говорили: «Это леший, это леший водит». Распрягается лошадь, вот там скажут: «Мужик какой-то удавился, вот и водит». «Было с моим суседом. Ходил в одну деревню к девке. Вот его водили. Он пошел домой, его раз в другую сторону. Там у нас был ельник. Удавленников там было много. Видит елку. «Выхожу, говорит - храм». А у нас дорога была прямая от этого храма. Опять в этот ельник. Два круга. Второй раз пришел в этот ельник».
«Было, было. Вот сейчас как пойдешь в Ивакино. Тут дорога так была, и дорога поперек была от Никова. И на этом перекрестке водило. Там плуталиса все. К Поклонам, Соловьево, Козлово. Там тоже. Там были кусточки. До этих кустов как дойдешь, заведет. Там удавленников хоронили». Любопытно следующее произведение: «Это в Великом селе было. Нет и нет отца. Вот пошли с сестрой к Великому селу. Это была деревня Тишнино. Идет, говорит, впереди нас поп с гармонью. Мы глядим Что такое?.. А лунная ночь была. Видно все: у нас есть тень, а у него нет. Перекрестились. А поп гармонь растянул, захлопал - пропал.
В приведенном рассказе одно из действующих лиц - встреченный в лесу «поп с гармонью», не отбрасывающий тени и исчезающий с хлопками при изображении креста. Кроме того, интересно, что «поп наделен предметом - «гармонью», несвойственным для духовного лица. Информант, делая акцент на данном несоответствии, стремился, вероятно, показать противоречивое содержание образа лешего.