Психопьеса 13. Отыщу её и полумертвым

Моя Муза вершит комедию,
И в ней я уродлив циркач.
Если б она писала трагедию -
Я был бы в ней гнусный палач.

Божественно проклят, избит,
И лицо в крови, зубы, глаза…
О, истина не столь и избита,
Чтоб меня поглощала лишь тьма.

Моя поэтесса - не комичное эго.
Но в ней отражение войны.
Она убивает, пытает, венчает,
И она отпускает грехи.
Как грозный Понтий над Иерусалимом,
Как Дева, чьи веки наружу.
Я был ослеплён неприкрытой жестокостью, 
Я был простодушно простужен.

Я плёлся за нею по грубым вершинам,
Пустыням, болотам, морям.
И сам Посейдон помогал утопится -
Лишь бы её не достал.

Сам Зевс метал копья в обе ключицы,
И даже мне в голень попал,
Но я насмехался, о дикие Боги!
Безумец, что гибель желал!

Сама Афина меч из ножен метала,
И без разговоров - рывком..
Мне скальп зацепила - открытая рана..
Я встал, поклонился, и вновь…
Рухнул камнем громадным, дабы отвлечь,
У ног аппетитных игристо..
А после свалил ее и повалил,
Подмял под себя, веселился.
Содрал рубашки и платья, подобие белья,
И все эти женские тряпки…
Ворвался в бёдра, таз и дышал,
Как  зверь, что блажен, упивался…
Немного позже, обнажив свой оскал..
В удовольствии, неком бессилии,
Полагая, что трофей сдался сам,
Повторил с нею всё в изобилии.
Никто не посмеет препятствовать воле,
И ею с лихвой овладев,
Заимствовал пару её дочерей,
Ну и пару строптивых коней.

Мне после ещё на пути повстречались
Разбойники, отродье, пираты.
Злые матери, невинные дети,
Юные девы в забвенной печали.
Я был мил лишь с теми, кто мил был со мною -
С другими предельно жесток.
Ведь мудрость народов гласит в Евангелие -
Будь к гостью внимателен, добр.

Давайте, казните проклятого волка!
Дерите его на куски!
Но я отыщу её и полумертвым,
Без глаза, руки и ноги.

Моя поэтесса - истинная погибель,
И преданность ей - мой покой.
Судите, неверные, и осуждайте.
Я был ей в милость рождён.

Всё странником гневным искал её всюду,
Искал её в трепетном сне.
А позже нашёл - и всадил в живот пулю,
И следом отдался Ей - Тьме.