Любимые города

   В Санкт-Петербурге – городе романтиков и ученых – случаются чудеса. Мои отпускные поездки связаны именно с ним. Здесь я – дорогой гость на правах члена семьи. Тут же включаюсь в быт, мету своей метлой и потчую из собственного самовара. Мне все можно. Я и люблю это: готовить вкусные блюда, уютно расставлять предметы, освобождать кухонные поверхности от лишней утвари.
   Здесь я впервые увидела, как замерзает море.

***
Питер. Застывшее море –
Сугробами белых глыб,
И растворенное небо
В проплешинах синих вод.

Грузные тяжести снега
Неспешно ползущих туч,
Крылья летящих чаек,
Режущих взмахами даль.

Воздух, вмерзающий в воду,
Влажно-соленый на вкус,
Дремлющая, как в купели,
Рыбка, попавшая в плен.

Так замерзает море…
Что я знаю об этом?..

   А белые ночи? Во время пребываний в северной столице я их долго не могла увидеть, спала как, убитый бытом, сурок! И вдруг...
    О, эти ночи безумны для художников! Безумны и фантасмагоричны. Бело-серо-розово-зеленоватые… Как море никогда не бывает одинаковым, так и небо не повторяет себя дважды.
   Питер отвечает взаимностью. Да, город меня заметил. Дарит дожди, которыми нежно целует в лоб, солнечные дни для купания в Финском заливе и много чего из сокровенного! Если бы я жила там постоянно, он любил бы меня иначе. А в редкие встречи держит на ладони и любит... любит...

***
Касалось надежды воронье перо,
И шарик в рулетке летел на зеро.
Подтаявшей лужи густые круги
Жевала подошва промокшей ноги.
И падал весенний заносчивый град
Сквозь белые пальцы скульптурных громад.
Звучала рефреном, шумов лишена,
И множилась эхом дворов тишина.
Смотрела голубка на снежный закат,
Присев на перила седых балюстрад.

…Менялись ботинки бегущей ноги,
И крошево в лужах качали круги.
И был многозначен, осмысленно хитр
Взгляд статуи, вмерзшей в прибрежный гранит.
Простуженный город, загадочный икс,
Стоял, как потерянный северный сфинкс.
И в сердце тот город – Ахилла пята,
В нем где-то осталась моя суета.

   Люблю величественную, строгую Москву, которая привечает нарочито сурово, спрятанной нежностью. Бываю проездом, так легче. Мне негде остановиться, это дорогой для меня город. В нем пропадает чувство защищенности, нет поддержки, но связующая нить прочно роднит нас.

***
Взять скорее билеты «туда-обратно».
Встать и шагнуть в пространство аэропорта.
Стать неразумной, глупой, неадекватной,
Прочно слиться с креслом воздушного борта.

Завернуться в шаль московского холода,
На углу залпом выпить чашечку кофе,
И вдруг помчаться без всякого повода
Навстречу вечной личностной катастрофе.

И дальше по времени – юно, молодо,
До вечера день – напряжен, но благостен.
Асфальту заиндевелого города
Оставить подошвой печати радости.

...Ногти грызу. И локти, на всякий случай.
Совсем ничего не ем, – не до обеду!
Бог не видит, а то бы помог, не мучил.
9
8
7
6
5
4
3
2
1
!Нет, не могу
.Не полечу
...Не поеду
?

   Шахтерский город Копейск – маленькая Родина. Навещаю редко, хотя он рядом с местом постоянного проживания: не люблю возвращаться в детство, но горжусь: Копейск жемчужинами из своих шахтерских копей поставляет миру особенных людей!

***
Терриконик – теперь курган,
Разве годен он для игры?
Как стремительный ураган
Ты съезжаешь с моей горы.

И кричишь, и в глазах восторг,
Поздний вечер, домой пора.
…А меня не прощает Бог,
И вбирает в себя гора.

На «ноябрьские» я исчез.
Помнишь, детка, была видна
Надпись «Слава КПСС»,
Как горела огнем она?

Ведь не сдрейфил же, вот дурак, –
«С пьяных шар» – на горячий склон!
Имя партии, как на флаг,
Написал на весь террикон.

Я выкладывал, сколько мог,
Пролетарский свой интерес,
Но споткнулся об уголек,
Задохнулся на букве С.

Клетью шахты в жизнь не поднять,
Только – вниз и никак – наверх.
Помешалась от горя мать,
Перед ней – мой сыновний грех.

Вон нога из горы торчит,
Обгорела, без сапога...
Ты найдешь меня в той ночи,
Мерзнет, детка, моя нога...

   Люблю ли Челябинск, в котором живу? Не знаю. Челябинск – это я.