По мотивам кинодраммы Крик тишины

125 - крошка жизни в блокаду!
Сжала в ладошку, словно в тиски,
Норму дневную того Ленинграда,
Что не забыть никому вопреки!

Ручки худые, пальто без размера,
Старая мамина шаль на плечах,
Девочка лет 10-ти мимо сквера
Свёрток на санках везла второпях.

Мимо разрушенных взрывом высоток,
Мимо осколков и трупов людей,
Тащила на санках мальчишку-сиротку,
Шепча ему: Плакать, родимый, не смей.

Отец? - похоронка...И мама в могиле:
От голода рухнула страшной зимой.
И Клава, соседка, погибла при взрыве
В развалинах дома. Как выжить одной!?

Теперь не одна. И стать взрослай пыталась!
Ради него! Там, в квартире нашла,
Когда уходила в бомбежку, спасалась,
Стонал на кровати. Подняла! Смогла!

Несла на руках, говорила "Не бойся
С тобой в подземелье опять переждём.
А там может мама твоя и найдётся
А если и нет, значит будем вдвоём.

Ведь кто-то же должен, любить тебя, милый.
Нельзя без любви человеку прожить!
И я точно знаю, что хватит нам силы
Весь этот ужас вдвоём  пережить!

Фашистов проклятых прогонят без чести,
И будет наш город победную петь..
Ты главное помни и знай, что мы - вместе
И я не позволю тебе умереть!

Я взрослая, скоро мне будет двенадцать"
(Приврала немного мальчонке она).
Сама же подумала, будет он братцем,
А вслух обьявила: Ему я сестра!

А маленький мальчик от голода ножки
Свои уж давно не держал на земле,
Сама голодала, но хлебную крошку
Ему отдавала, чтоб встал поскорей.

Работать пошла, там в больнице давали
В бидончике суп, сразу брату несла,
И мальчик однажды ножки поставил
На землю, обнял и спросил: "Ты сестра?

А мама, где мама? Я помню немного,
Она на кровать уложила меня
И плача ушла, сказала, больного
Не пустят. Прости, И прощай... навсегда!

Мать бросила сына, от смерти спасаясь...
Есть ей оправланье? Судить, но не нам
Таких матерей, лишь из книг узнавая
О нормах блокады: 125 грамм!

Но страшно другое, теряя рассудок
От голода, взрослые хуже зверей!
Но дети сильнее! Спасали друг-друга,
Подчас заменяя таких матерей!