Горький как жертва диавола через неверие

Горький очень неприятен. Издёрганный весь, ничему не доверяет, всё плохого ищет. Ещё Короленко ему в ранней его молодости говорил, чтобы он не увлекался недостатками. “Обращайте больше внимания на достоинства! Подсчёт недостатков увлекает всех нас - это очень простое и небезвыгодное дело для каждого. Но <...> человек прежде всего должен быть гуманным человеком. Необходима - справедливость!” Но, кажется, Горький не излечился от этой болезни до конца своей жизни. Когда он хотел кого-то похвалить или даже прославить, то получалось бледно и неубедительно - как с Чеховым или с Лениным. Убедительно симпатичны у Горького Толстой и Короленко, но, чувствуется, только за счёт самих себя и того, что Горький сумел не исказить их облика. (Короленко - как маленький Толстой: здоровый, крепкий, добрый, спокойный человек, гораздо более ограниченный, чем Толстой.) Хорошо и убедительно Горький очернял, заронял семена подозрения и сомнения. Он был очень чувствителен ко всему тёмному, скрытому, некрасивому. И псевдоним-то у него, скорее всего, обозначает что-то типа “певца горькой правды жизни”, то есть того неприглядного, что он за эту правду принимал. Но Горький - это фигура трагическая. Вот пара типичных его характеристик: “самовлюблённый и чахоточный”; “это было бесцветное, неумное существо с наклонностью к истерии и болезненной любовью ко лжи”. Но наряду с этим он пишет: “Радость о человеке - её так редко испытывают люди, а ведь это величайшая радость на земле”. Это именно отравленный, травмированный злом человек. Ведь он даже с Иоанном Кронштадтским встречался: пробрался с помощью привратника в монастырский сад, где отдыхал о. Иоанн, фактически принудил его к беседе. Горький хотел знать, что думает святой о происхождении зла (тоже знаменательная для Горького тема для беседы с великим праведником, хотя вряд ли Горький его за такового почитал и вообще, вряд ли он верил в существование таких людей и знал, что это такое). Алексей Максимович очень увлёкся изложением собственных взглядов и не заметил, как отец Иоанн закрыл перед ним калитку сада. Умер Горький в 68 лет. Когда ему было 42, он написал: “Я очень внимательно присматривался к Толстому, потому что искал, до сей поры ищу и по смерть буду искать человека живой, действительной веры”. Допускал он и такие замечания: “Все русские проповедники, за исключением Аввакума и, может быть, Тихона Задонского, - люди холодные, ибо верою живой и действенной не обладали”. Пусть он не прав (неизвестно, попали ли вообще в сферу его рассмотрения хотя бы Сергий Радонежский и Серафим Саровский), но какое-то понятие о “вере живой и действенной” у Горького было. Горький был очень гордый человек. Однажды он обиделся на Короленко, когда тот, задумавшись, на просьбу Горького одолжить денег отреагировал тем, что протянул деньги молча, стоя спиной к нему. А занимать деньги Горькому было очень трудно. Чего стоят одни его слова: “Человек - это звучит гордо!” Из-за такой своей установки Горький многого мог не замечать. Вот его отзыв об Иоанне Кронштадтском: “Человек искренно верующий, как веруют иные, немудрые, сельские попики хорошего, честного сердца. Мне кажется, он испуган своей популярностью, тяжела она ему, не по плечу. Чувствуется в нём что-то случайное, и как будто он действует не по своей воле. Всё время спрашивает Бога своего: так ли, Господи? и всегда боится: не так!” При всей психологической глубине этих слов, за ними ощущается всё та же злость и самомнительность этого человека. Перед глазами у него как будто пелена. Слова его о святом выдают его с головой. Нельзя было не ощутить доброту и благость святого, находясь с ним рядом, но это и делает его беззащитным в глазах гордости. Все слова Горького об Иоанне Кронштадтском могут быть верными, но они совершенно извращены, так что превращаются в ложь и кощунство. Без благоговения ничто высшее не открывается. Это только дьявол насилует души, Господь же и во святых своих стучится в сердца. Гордость всегда будет созерцать только самое себя, а потом прийдёт и насильник... Но, повторю, Горький - человек трагической духовной судьбы, об этом свидетельствует и позднейшее его произведение “Жизнь Клима Самгина”, и личная его судьба при большевиках (вот он, насильник!), и сама внешность его на склоне дней. 6 апреля 1997 года

https:// ridero.ru/ books/ zapiski_novoobrashennogo/