Маргарита человек разумный часть 889

Маргарита человек разумный часть 889

3.  Загадка реки Брянта
Тайга полна обманов. Это знает любой человек, чья профессия связана с длительным пребыванием в горно-таежной местности. Порой причудливы очертания скал, напоминающие творение рук человеческих, а вывороченные шквальным ветром деревья можно принять за фантастических животных. Световые блики от невидимых источников света, непонятной природы ночные звуки…
Сумеречная тайга сама по себе внушает трепет неискушенному туристу, и в потрясенном воображении кажутся вполне реальными персонажи, о которых не устает твердить народная молва. Это и летающие гоминиды, и неуловимые «снежные люди», и гномы – жители подземного мира и многое, многое другое. Однако среди всего этого многообразия ошибок, которые можно списать на таежные обманы, случается нечто не поддающееся объяснению, в то время как адекватность восприятия не вызывает сомнения. Расскажу о двух странных случаях, которые вот уже более тридцати лет не уходят из памяти.
В 1972 году я, инженер отдела математического обеспечения Гидрометцентра, упросил начальство перевести меня в рабочие, чтобы на сезон отправиться с гидрологами в отроги хребта Станового. Работы велись по притокам реки Зеи для выяснения режима заполнения Зейского водохранилища. Байкало-Амурской железнодорожной магистрали тогда еще не было, отроги Станового в Зейском бассейне представляли совершенно дикую местность, по которой под присмотром эвенков кочевали редкие и малочисленные стада оленей. Из крупных диких животных часто встречались сохатые, изюбры и медведи. Отряд состоял из трех человек: двадцатитрехлетний начальник со своим двоюродным братом-старшеклассником и я – рабочий. Гидрологический пост располагался на левом берегу реки Брянта примерно в ста километрах от села Дамбуки выше по течению.
Первый случай, вызвавший недоумение, я описал в своей книжке «Тропою «снежного человека», изданной в 2002 году. Наблюдая противоположный берег из окна зимовья, я заметил, как по тропе на склоне сопки поднимается существо, покрытое рыжеватой шерстью, похожее на медведя. В то же время, в движениях этого зверя было что-то человеческое. Он легко на задних лапах поднимался по крутому склону, наполовину возвышаясь над подлеском, а перед тем, как скрыться в кустах, на мгновение приостановился и произвел  движение корпусом, как бы намереваясь обернуться, но не обернулся.
Морды зверя я не видел, до него было около ста метров. Днем раньше я проходил по той тропе, поэтому-то и недоумевал, как можно так быстро подниматься, да еще и на задних лапах. В общем, увиденное мною казалось совершенно невозможным, почему и запомнилось. К сожалению, в то время я ничего не знал о «снежном человеке». Кое-какой охотничий и таежный опыт у меня уже имелся и, разумеется, этот опыт был вполне материальный и рациональный: «Братья пошли на лодке проверять сеть в устье речки Угагли. Они и вспугнули медведя», - подумал я.
Основное поголовье медведей мигрировало из отрогов Станового к югу еще в мае. Каким-то доступным только им чутьем звери еще в начале весны почувствовали перемену климата, способную вызвать неурожай: в первых числах июня, когда расцвели ягодники на марях, ударили заморозки, что означало для медведей голодную осень. Медвежьи следы на прибрежном песке встречались все реже.
Был и еще один случай. Раньше о нем я не рассказывал и в книге не упоминал, полагая, что это будут уже чересчур. Тем не менее, факт есть факт и от него никуда не денешься. Постоянно купаясь в ледяной воде, все мы мучились зубной болью. У меня зубная боль внезапно начиналась, усиливаясь до слез, а затем внезапно исчезала. В июле, когда паводок уже пошел на спад, братья, наконец, решились плыть к устью Брянты в Дамбуки к стоматологу. В назначенный день возвращения я решил пойти навстречу. Зарядил патроны и отправился вниз по левому берегу. Со мной была зверовая лайка местной породы. Кобель уже проявил себя; он мог в одиночку измотать и задавить годовалого лося. Трезор, так звали пса, проявлял «слабость» к копытным, однако самолюбие не позволяло ему реагировать на след крупного хищника.
Неожиданно из прибрежного тальника на меня выскочил бурундук. Зверек был явно испуган кем-то, невидимым в зарослях. Трезор плелся позади. Я взвел курок своей одностволки и прошел немного вперед. На влажном суглинке были видны свежие следы крупного медведя. Пес, как и следовало ожидать, отвернул морду и засеменил вперед, за что заработал пинка. Но и после трепки следы его не заинтересовали.
Присев на корточки, я стал разглядывать следы. Что-то в них было странное, а что именно, вначале не сообразил, так как основное внимание было приковано к зарослям. По моему предположению, зверь должен был быть где-то рядом: без причины бурундуки на людей не выскакивают, да и следы свежайшие.
Вместе с тем, я все больше убеждался, что это были не следы медведя, а следы человека, только необычные. Длина следа около тридцати - тридцати пяти сантиметров, ширина непропорционально мала. Пятка узкая и длинная, хорошо отпечатались пальцы, но следов от когтей не было. И еще, не было следов от передних лап: зверь шел на задних лапах. Да зверь ли это?! Было чему удивляться.
Долина реки в этом месте расширялась, берег был невысокий. За узкой полосой тальника простиралась всхолмленная низина, заросшая багульником. Пес не выказывал никакого беспокойства. Я долго всматривался в окружающий ландшафт, но ничего подозрительного не обнаруживал. Впоследствии я не раз убеждался в удивительной способности диких животных маскироваться. Подойдешь на пятнадцать – десять шагов и видишь только корягу, буреломный ствол или пень, пока зверь не учует и не поднимется. Тогда только поймешь, что это не пень и не коряга, а затаившийся у тропы медведь.
По моим предположениям зверь, оставивший такие странные следы, не мог далеко уйти. Он затаился где-то рядом, но так затаился, что я не мог его обнаружить. Опыта тогда было все же маловато. Было совершенно непонятно, что это за местность, где некоторые «медведи» передвигаются на задних лапах точь-в-точь как люди.  Проще всего предположить, что я чего-то недоглядел и этим списать необычные случаи на таежные обманы.
Недавно мне попалась заметка журналиста Александра Черкасова, которую я раньше не читал. В заметке он ссылается на свидетельства охотника, видевшего необычные человеческие следы на берегу Индигирки. Это очень похоже на то, с чем столкнулся я на берегах Брянты. С Александром Черкасовым я встречался осенью 1993 года после моего одиночного перехода через хребет Сихотэ-Алинь из Хабаровского края в Приморье. Он готовил материал об этом путешествии. Насколько я помню, мы беседовали о практических вещах: о мерах безопасности на маршруте, о питании в пути, о трудностях ориентировки и тому подобном. Темы «снежного человека» мы не касались. Для меня эта тема возникла совершенно случайно лишь только в 1995 году. К сожалению, встретиться с Александром Черкасовым уже не придется, в августе 2008 года он ушел из жизни.
Когда вспоминаешь подробности пройденных маршрутов, обнаруживаются различные промахи: то недоглядел что-то важное, то не внес в дневник какую-то незначительную подробность, впоследствии оказавшуюся востребованной в связи с открывшимися новыми обстоятельствами, то недостаточно четко отметил маршрут на схеме и т.п. Упомянутая выше речка Угагли запомнилась мне еще одним странным случаем.

4. Несостоявшийся выстрел
«Я понял, что стрелял в человека, и кинулся к роковому месту. То, что я увидел, поразило меня как обухом по голове. На земле лежал Дерсу…» (В.К.Арсеньев. По Уссурийскому краю). В настоящее время почти все леспромхозы обзавелись мощными лесовозами, а к делянам строятся временные грунтовые дороги – зимники и волоки. В Вяземском районе Хабаровского края еще в 80-х вывозили лес из тайги по узкоколейной железной дороге. Рабочих на деляны доставляли в маленьких вагончиках. Любой желающий мог ехать с ними бесплатно. А ехать было куда: дорога от города Вяземского проложена в живописных кедровниках в бассейн реки Подхоренок – правого притока Уссури.
Здесь начинаются сопки отрогов Сихотэ-Алиня, уссурийская тайга во всей своей красоте и богатстве. Осенью не занятое на лесоповале население отправляется на перевал шишковать, а летом берут ягоды жимолости – ценнейший продукт дальневосточной тайги. В этой местности расположены охотничьи угодья Вяземского госпромхоза. Кроме многочисленных копытных, пушных зверьков, в окрестной тайге обитают крупные хищники медведь и амурский тигр...
Обедать компания собралась на таборе, устроенном рядом с путейским домиком, в котором ночевали. Желающие пообщаться выкладывают привезенную снедь на общий стол. Чай варится в ведре, подвешенном над костром, а вокруг «стола» образовался кружок. Каких только историй не наслушаешься! Бывалый народ – охотники, словно персонажи картины Перова  «Охотники на привале», только у нашего костра их больше. Импозантный украинец Игнат Веремчук, как обычно завладел общим вниманием, рассказывая, казалось бы, невероятные истории. Однако слушатели нисколько не сомневаются, что Игнат и есть самый находчивый из охотников...
После обеда решил осмотреть ягодник, чтобы выяснить, ушел медведь или продолжает бродить рядом. Вскоре наткнулся на свежий след. Если верить бабке, на ягоднике одновременно ходили два медведя. Встреченный мной след оказался раза в два  меньше того, что следовало бы ожидать из ее рассказа. Медведь шел против ветра, и я тихонько направился следом, останавливаясь и осматривая кусты. Когда медведь свернул в заросли, я приостановился и сразу же услышал осторожные шорохи в кустах жимолости.
Судя по звукам, зверь находился в нескольких шагах и увлеченно пожирал ягоду, потеряв бдительность. Моя позиция была удобна еще и тем, что солнце светило на зверя.  Для верного выстрела оставалось выждать, когда медведь переместится из зарослей. Вот он попятился, и сквозь ветки стало видно часть спины и зад. Если сделать осторожный шаг из укрытия вправо, где кусты ниже, откроется загривок и голова медведя. Одновременно надо не мешкая стрелять, потому что медведь может мгновенно обнаружить меня даже по движению тени на кустах. Так я и поступил.
Когда по истечении многих лет вспоминаю, что произошло в то мгновение, лоб покрывается испариной. Я шагнул в сторону и одновременно поднял ружье со взведенным заранее курком. Но палец застыл на спусковом крючке. Там, где я ожидал увидеть голову медведя, ничего не было. И вообще это было не то, что я ожидал увидеть. На четвереньках ползал Сохатый и тянулся ртом к гроздьям ягод на нижних ветках у самой земли. Рядом в кустах стоял полный короб, накрытый «зонтом» для сбора жимолости. Если Сохатый догадается, что я скрадывал его вместо медведя, смеха и позора будет на весь госпромхоз, да еще влетит по другой статье… Причмокивая, Сохатый повернул из кустов голову и присел на выворотень. Мгновенно я убрал ружье за спину, как бы опираясь на него, и спросил, отчего это он ползает по ягоднику.
- Ягоду уже некуда брать, решил полакомиться сам, а поясница совсем занемела. Да и удобнее так. Однажды попробовал, понравилось: и ноги отдыхают, и спина.
Мой отец умел охотиться, как и многие мужчины на Дальнем Востоке и не раз учил меня только тогда нажимать на курок, когда хорошо видна цель, и можно выбрать убойное место. Он очень неодобрительно отзывался о тех охотниках, которые стреляют по мелькнувшему в кустах силуэту. Этот урок врезался в память и не раз предостерегал меня от рокового выстрела. Помог он и на этот раз. Только с тех пор, отправляясь на ягодники даже в одиночку, я никогда не беру с собой ружье. (Александр Мурашев).