Чёрный сгусток

какой   нынче  чёрный   сгусток   белого   света  –
наверно,   пришла  пора,  что  -  то  исправить,
мосты   развести?  –   да   река  не  пускает,
приезжего  в  тальке  под  снос  выживает…
но  каждую  ночь   спускаются   Ангелы  –
их  крылья  помяты,
они  пьют  воду  из  крана, 
они  видят  –  вода  копытами  смята…

столпотворение  звезд  у  чёрной  дыры  –
там  дань  отдают  себе  /падшие/,
и  нет  прощений,  нет  знакомых  лиц,
лишь  родничок  незаживший  цветка,
в  каменной  кладке  из  черепов  безволосых,
а  впереди  затерялась  тропа  – 
вытоптана  руками,  скошена  неизбежностью,
бредущих  на  край  вселенной
тронуть  ось  земную  незаметно…

бесцветны  века,
им  свисать  верёвкой  судьбы  с  петлёй  на  шее,
им  малиновый  сумрак  прятать  в  себе, 
одиночеством  краба,  в  морщины  пришельцев  не  верить, 
в  сторону  выплавленного  серебра
выпадать  первым  снегом  ливня,
в  слиянии  двух  Лун,  бабочкам  иглы  вернуть
на  гербарий  их  сути…

мёртвые  осы  жалят  расстояние,
живые  цветы  нюхают  летучие  мыши  –
к  ним  свисают  дни  неделями  вниз  головой,
им  поздно  становится  рано,
а  начало  пробралось  с  конца
температурой  Гейгера,
в  точке  кипения  лёд  –
в   обсерватории  не  хватает  единиц  сфокусированного  везения…

и  как  найти, 
и  как  поставить  у  двери  лишнего  часового  –
если  все  ключи  заперты, 
а  часы  механизм  крутит  сломанной  формой,
чёрный  сгусток  не  харкают  в  помещении  тёплого  холода  –
легче  развязать  верёвку,
да  сук  спилить  по  деревянной  крови…

мы  медленно  движемся  в  сторону  заката,
там  наступит  рассвет,  там  зеркала  в  ряби  шпагата,
бесцветный  градусник  маркера  рисует   узоры,
а   дети  болезни  в  строю  маршируют  копытами  в  ногу,
пьёт  чёрный  сгусток  сукровиц   с  содранного  соска,
оспы  глазниц  влезают  в  сетчатку  зрачка,
а   птицы,  в  тине  из  перьев,  бьют  крыльями  зоркого  слуха,
а  ось  наклонилась  бессмысленно,  как  чёрный  сгусток…