Слово о Дне и Ночи

(Стихи не мои, присланы незнакомкой
с просьбой улучшить)

Исходник

…И День валился на колени пьяным.
А Ночь смотрела траурно и тускло.
Он говорил о наслажденьях Пана,
О той любви кощунственном искусстве,
О жарких тел хитросплетеньях пряных…

Ночь всё молчала черная от черни
Постыдных слов, но просыпались лица
Любовников в забвении вечернем,
И в окнах, чуть прикрытых кружевницей
Стыда, стремились к нежному кочевью
В родные руки, вздрагивали мышцы…

Потом пополз, хватал ее за платье
Из черноты, стелился жадным зверем.
Его слова, как самородки страсти,
Валились с губ, не падая – летели!
И День темнел, но тонкой кромкой платин
Все светел был и жив, но вот – потерян,
Он исчезал в чернильный воздух с плачем…

А Ночь смурно и сумрачно кружила
Над городом, заглядывала в души,
Искала сердце в окнах – ворожила,
Пыталась о чужой любви подслушать,
Металась дико и тянула жилы
Из тех неспящих на уснувшей суше,
Но эти – были живы, были живы!
И в нежности, как в гнездах, дышат, душат…

Тогда, не понимая, на исходе,
Где ей искать в пространстве безответном
Пристанища, в тумане пароходном
Решенье приняла светло и слепо…

…И ты ушла за днем в проем рассвета…

Компиляция

…И День валился на колени пьяно.
А Ночь смотрела траурно и тускло.
Он говорил о вожделеньях Пана,
О наслажденьях древнего искусства,
О том, что тело – тонкая мембрана…

Ночь становилась темною от черни
Зазорных слов. И появлялись лица
Любовников в забвении вечернем –
Там, в окнах, чуть прикрытых кружевницей
Стыда. Стремились к нежному кочевью
Родные руки, вздрагивали мышцы…

Потом он полз, хватал ее за платье
Из темноты, стелился жадным зверем.
Дыхание неровное от страсти
Срывалось с губ его. Подобно звеньям
Одной цепи, они сошлись в объятьях.
Еще он жив – но вот уже потерян
В наплывах бесконечных черных пятен.

Ночь тяжело и медленно кружила
Над городом: заглядывала в души,
Сердца искала в окнах, ворожила,
Пыталась не увидеть, так подслушать
Любовь чужую – и тянула жилы
Из тех последних на уснувшей суше,
Которые лишь той порой и живы,
Пока друг друга в гнездах нежно душат…

А ты ушла за днем в проем рассвета.

Незнакомкой оказалась поэтка уровня Ахматовой (других не читал).
И я валюсь, как День, на колени ей, а не пьяным.