Жестокий Стамбул. Разбор полётов турецкого сериала

«Жестокий Стамбул» — вот жёсткая драма: 
дрожит от страстей халифат...
Шекспировский почерк правит всех в яму,
во всём режиссёр виноват?
Соломку подложим всем бесноватым,
чтоб мягче людям было спать,
тогда и артистам скажем всем браво:
«Умеете публику услаждать!»

Напрасно мы верим в мир отношений,
стремимся в мире сохранить
начало мира  — любовь без сомнений,
серебряную духа нить?
Зачем в киселе мирском без терпенья
увяз от страстей душный мир?
До слёз наблюдаем мы трагедию,
о себе напомнил Шекспир.

Нам жалко личности жёсткой картины;
Трудился на фирме Агах
и не заметил в безмерной рутине,
что сотрясло его халифат.
Семейство в застой от будничной жизни
сам же своими делами загнал;
а был он главой, бизнесмен приличный,
умело делами управлял.

Рулеткой умел всех мерить Агах,
но, как горячий гордый бык,
вкушал радость в женских белых щеках
своей половинки — Шениз.
Она была женой безупречной,
прекрасных детей им Бог дал!
Да зависть людей измазала сердце
и враг соблазнил на скандал...

Конечно сам бык выбирает тёлку,
кто может судьбу угадать?
Великодушно он выбрал красотку,
держал в своих крепко руках.
Она не может быть в доме прислугой;
Шениз  — беспокойная мать.
Её ведь задача, опоры мужа,
семейный очаг сберегать.

Нельзя распознать загадку мужчине,
как жить положено с Землёй?
Семейный круг, институт не чужбина:
все пришли на трудный урок!
Основа фундамента отношений
построится только на любви;
без всякой корысти, само-мнений
господствуют особняки.


Вам нравится тёлка — подвид  Сехер,
животных в стойле беспокойных?
Мычит с утра до вечера, как зверь,
от недовольства с нытьём от ропота.
Она слёзы льёт всю ночь да и день,
не надо ей и свекрови опыта...
Не хочет слушать бунтарь никого,
но наслажденье в ней без похоти.

От бешеной коровки молоко...
Творог получится прокислый!
Взрастит детей не с трезвой головой;
в бреду, болтающих  лишнее.
Сехир не может жизнью усмиряться,
ей проще всех корить кругом;
свекровь же может расслабляться,
хотя покрыта печальным платком.

Да, — умудрённая жизнью лисица
желает всем близким только добра
и знает, что есть главная волчица —
та рыжая, что не видит далее хвоста.
Шениз — не здравая, слабая женщина
не знает, как вожжи держать в руках,
чтоб не распалась Карачай - империя
несчастная спустилась в ад.

Сама не себя положилась в горе,
шайтан нашёл чем её искушать.
Муж власть ей доверил всю в доме,
а кто не может — дров наломать?
В ней нет рассудительности более,
стоит бедняжка на граблях...
Она видит племянника здоровым,
Недим несёт в её сердце — печаль.

От радости Джемре вся в наслажденьи...
О! Есть кто-то хуже её!
Играет роль медсестры с упоеньем,
так наступая на рыжий хвост.
Ханжа не скрывает своих целей:
ей надо лучше сестрёнки стать.
Джерем (сестра) уже стала невесткой,
успела свой жребий принять.

От мудрой бабуси (старой лисицы)
интриги скрывать уж нет сил.
Она же видит плюс внучек и минус,
стремится в узде держать их.
Всегда начеку, но любит хвалиться.
Ох, как же тут язык удержать!
Нуртен прислуга... Вот диво!
Соседка с деревни — должна угождать. 

Джемре испытала всех ролью стервы,
Смутить смогла всех кобелей,
все четверо встали в её империю
чтоб стать прислугой верной ей.
Она, как Фигаро, лишь ради мести
присутствует и здесь, и — там.
Для милосердия нашёл ей место,
озадаченный женой Агах.

С бедняжками трудиться чего ради?
Двух дней лишь хватило Джемре
смотреть на детей, несчастных созданий,
служить инвалидам не выгодно ей!
Стремится устроить, как волчица,
девица в своей власти халифат.
Нахмурив брови, не боится
всю хамскую речь свою не скрывать.

Прикинулась глупенькой и наивной,
чтоб Джеком насолить всем назло...
Забыла от кого родятся дети,
закрыла глаза на сестринский живот?
Переступить Джемре на век проклятый
не трудно мраморный порог;
чтоб лично ранить Недима морально
и близким в миг скинуть — плевок.

Вокруг пальца обведёт всех ханжа,
прикинувшись бедной овцой;
довольная может в куклы играть,
невидимо дергать нитки рукой...
Желанной будет и властной невесткой,
Не раз мажора унизит легко.
Шениз разобьёт об неё всё сердце,
Изображая саму любовь!

Найдёт средства лицемер все нужные,
чтоб яд склоки не упускать.
Не жалко Джемре и сестру - простушку,
не будет слёз ей утирать.
Наивная Джерем попадётся в ловушку:
под видом благости и терпенья
негоже с отчаяньем от оскорбленья
на слабом муже зло вымещать.

И так, дочка Сехер всех жизни учит,
Великой Катей ей хочется стать...
Все псины у неё в коленях, что лучше
она могла бы себе пожелать?
На белом листе зеркально красиво,
на нём младенца благодать,
но буря от гламура мирской тины
уносит весь глянец в слезах.

А боль отразилась в сердце навечно,
Джерем не в силах — это понять:
«Как могут к ребёнку быть бессердечны,
Недимом умиляясь в коляске впрямь?»
Так хочет голубка дикая эта,
чтоб Джейк отцом не тайным стал...
А он — приглашает в карету принцессу,
чтоб лишь замазать в тайне скандал.

Она не зовёт его жалким поддонком;
без похоти (верит) ум у него.
И хочет объять красавца достойно,
до смерти любит девчонка его!
Но разве это по нраву завистнице,
да разве поможет Джемре любовь?
Ей надо вредить, чтоб видеть на виселице
разбитые в хлам мечты поделом.

«Жестокий Стамбул» меня удивляет...
Жаль, мало героев так в нём!
Долма — однако есть здесь Ангел,
который милость всем принёс.
Дживан, как ангел-хранитель внушает,
что жизнь основана вся на семье...
Лукавый рушит однако фундамент,
для краха семьи заложена — смерть.