Маргарита человек разумный часть 772

Маргарита человек разумный часть 772

Алмасты народов Северного Кавказа
Наиболее ярким представителем демонологических сил у большинства народов Северного Кавказа выступает Алмасты. Образ Алмасты в целом сходится у всех народов и лишь разнится в деталях. Чаще всего Алмасты представляется в образе обнаженной женщины с безобразным лицом и длинными распущенными волосами. Груди ее описываются такими длинными, что ей приходится закидывать их назад через плечо.
По поверьям кабардинцев, Алмасты живет в оврагах, чащобах, кустарниках, нередко посещает заросли полей, особенно кукурузные плантации. Может появиться и в садах, огородах населенных пунктов. Ингуши же считают, что Алмасты (или как ее называют ингуши и чеченцы – «Алмасы» или «Алмазы») обитает вдали от людских поселений в чаще леса, на высокогорьях.
«Алмасты» бытует у северокавказских народов под разными именами: у кумыков - Албас- лы къатын, у ногайцев - Албаслы, у балкарцев и карачаевцев - Алмасты, у агульцев и рутульцев - Албасти, у лезгин - Албаб, у лакцев - Сухасулу, у аварцев - Рохдулай, у татов - Дедей-ол, у адыгов - Алмасты, у чеченцев и ингушей – Алмасты.
Образ Алмасты у всех перечисленных народов схож. Хотя, по представлениям чеченцев и ингушей, некоторые Алмасты бывают необычайно красивыми. Лесные женщины, как их называют иногда ингуши, отличаются необыкновенной красотой; роскошные волосы их доходят до самых пяток и имеют золотисто-серебристый цвет. Но по характеру они так же злы, коварны и опасны, как и лесные мужчины . В отличие от других северокавказцев, чеченцы и ингуши считают, что Алмасты бывают как женского, так и мужского пола.
Чечено-ингушский Алмасы - это симбиоз двух общекавказских персонажей: образ лесной женщины Алмасты и образ лесного мужчины с топором в груди (мэзылзд, мезлануква - у адыгов, сирдлсег, гъседдаглсег - у осетин, аз- дага - у ногайцев, аждаха - у некоторых дагестанских народов, хунсаг, хунстаг - у самих чеченцев и ингушей). В чечено-ингушском фольклоре часто встречаются схожие по сюжету легенды о встрече охотника с Алмасом, где на него переносятся черты «саблегрудого» лесного человека. Приведем один из таких сюжетов:
«Один охотник пошел в лес и повстречался с Алмасом, у которого на груди был топор острием наружу. Он присоединился к охотнику и хотел ночью убить его. Охотник знал это и стал думать, как бы спасти себя. Наконец он говорит Алмасу: «Я хочу пить». Алмас отвечает: «Если хочешь пить, тут поблизости есть вода, иди, напейся». – «Ох, я не знаю, где вода, и боюсь пойти». – «Хорошо, если так, я пойду и принесу тебе воды. Но только ты скажи, как тебя зовут, чтобы я мог окликнуть тебя, если потеряю». Охотник отвечает: «Зовут меня Я сам себя». Когда Алмас пошел за водой, охотник прикрыл лежавший тут же чинар своей буркой, под бурку положил чурбан, залез на дерево и стал ожидать, что будет.
Алмас возвращается с водою и, подойдя к чинару, говорит: «Хорошо ты сделал, что сам приготовился». От радости он так сильно бросился на чинар, что топор на его груди весь вонзился в дерево. Пока он старался освободиться, охотник прицелился и ранил его. Алмас страшно заревел. На его крик сбежалось все, что было на свете, - и звери, и птицы, и трава. Все окружили его и стали спрашивать, кто его ранил. «Я сам себя!» – «Ну, если ты сам себя убил, то, что мы можем сделать?», - сказали собравшиеся и ушли прочь, а Алмас умер».
Подобные легенды распространены по всему Северному Кавказу. У адыгских народов он именуется мэзылге (букв, «лесной человек»). Описывается он как человекообразное существо, тело которого покрыто шерстью, непременно с острым топором на груди, посредством которого он расправляется со своими жертвами, наваливаясь на них грудью и пронзая их насмерть. По представлениям кабардинцев, мэзылх носят длинные волосы, а одеваются в звериные шкуры. Рассказы о них обычно ограничиваются двумя наиболее характерными фабулами: похищением девушки и взятием охотника в плен. Последнему он предлагает ответить на вопросы и, как правило, охотник, удачно ответив на них, отпускается.
Ближе к ингушскому «саблегрудому» Алмас стоит осетинский демонологический персонаж «сирдлсгг» «дикий человек» или «лсегсирд» «человек-зверь» (вариант «гъседдаглсег» «лесной человек»). Осетины рассказывают такие же истории о встрече охотника с лесным человеком и с топором в груди, который одолевает дикаря таким же способом, как ингушский охотник. «Отправляясь раз на охоту, Хабиц взял с собою мальчика. Вечером, обремененный добычею, усталый, он остался ночевать в лесу, развел огонь и стал жарить дикого кабана. В это время подошло к огню какое-то высокое, волосатое животное, зверь не зверь, человек не человек. Всмотревшись хорошенько, Хабиц узнал в нем лагсирда. Этот человек-зверь протянул свои длинные руки по направлению к мальчику, Хабиц, полагая, что он просит поесть, подал ему кусок жареного кабана.
Лагсирд не принял подачки и опять протянул руки, тогда Хабиц поднес ему целого кабана. Лагсирд показал большие свои зубы и ушел в лес. Хабиц, зная привычки лагсирда, догадался, что он желает полакомиться мясом мальчика. Он взял обрубок дерева и положил его недалеко от огня, покрыв его своею буркою, а сам с мальчиком спрятался за ближайшим деревом, приготовив лук и стрелу. Лагсирд возвратился, уже с топором, висевшим у него на шее, и, полагая, что под буркою спит Хабиц с мальчиком, ударом топора перерубил бурку и обрубок. Хабиц пустил в него стрелу и попал прямо в грудь.
Лагсирд страшно заревел и бросился бежать. Хабиц, прождав до утра, отправился по кровавому следу за лагсирдом. След привел к пещере, у входа которой сидела красивая молодая женщина. На вопрос Хабица, кто она, женщина отвечала, что она дочь кабардинского князя и, во время прогулки, была похищена лагсирдом, который, упрятав ее в эту пещеру, сделался ее мужем и прижил с нею двух детей, мальчика и девочку. Мальчик весь волосатый и похож на отца, а девочка - на нее. Потом она рассказала, что лагсирд кормил их человеческим мясом, но вчера прибежал раненый и теперь умирает. Выслушав женщину, Хабиц зашел в пещеру и зарезал лагсирда с сыном, а девочку с матерью взял с собою и потом отвез их в Кабарду, к родственникам, за что получил богатые подарки».
В деталях осетинские рассказы о Лагсирде отличаются от соответствующих ингушских только тем, что в осетинских нет уже тех функций, которыми обладает ингушский Алмас: Лагсирду никто не помогает, он одинок в лесу, а Алмасу помогают все лесные звери, в том числе и деревья, и трава. Схожий сюжет бытует и у дагестанских народов. Но и здесь «дикий человек» лишен тех функций, которыми обладает Алмас. Для сравнения приведем один из таких рассказов:
«Как-то четверо охотников пошли охотиться в лес. Они условились, что первый, кто подстрелит дичь, даст об этом знать тремя выстрелами. Один из охотников отделился от друзей и решил заночевать в лесу. Ему удалось убить зверя. Он освежевал его и стал жарить мясо на огне. Вдруг перед ним появилось существо громадного роста, в груди его был выступ, подобный лезвию топора. Это был дикий человек. Увидев его, охотник затрясся от страха. Сев напротив охотника, дикий человек уставился на него. Перепуганный охотник дал ему ляжку.
Пришелец, в одно мгновение съев ее, потребовал еще. Охотник дал ему полтуши. Поев, дикий человек лег спать. Когда он уснул, охотник положил на землю поленья и накрыл их буркой, а сам, взяв ружье, взобрался на дерево и стал наблюдать. Около полуночи дикий человек встал, подошел к поленьям, накрытым буркой, трижды ударил по ним острой грудью.
Решив, что охотник умер, дикий человек, прихватив оставшееся мясо, собрался уходить. И в это время охотник выстрелил в него, пуля попала ему в ногу. Раздался страшный крик, прихрамывая, дикий человек скрылся в лесу. На выстрел прибежали друзья охотника. Они нашли друга без кровинки в лице, дрожащего от страха после пережитого.
По следу крови охотники пошли за диким человеком, и дошли до непроходимого ущелья. Обойдя ущелье со всех сторон, они нашли тропинку, а неподалеку протекала небольшая речка. Там они увидели женщину, которая в речке мыла окровавленную одежду. Эта женщина, пропавшая четыре года назад, оказалась двоюродной сестрой одного из охотников. Увидев брата, она бросилась ему на грудь и стала рыдать. Выяснилось, что ее похитил дикий человек, когда она пошла в лес за дровами. Она стала его женой. У них растет мальчик двух лет, похожий на отца. Женщина повела охотников в пещеру. Там спал дикий человек. Охотники убили его и вернулись в село вместе с женщиной и ее сыном».
Дагестанский сюжет сближается с рассказами о «лесном человеке» кабардинцев и осетин, у которых мотив спасения женщины охотником обязательная деталь. Причем, спасенная женщина всегда выступает как реально существующая личность. Примечателен тот факт, что ингуши и чеченцы имеют схожие сюжеты и с другим персонажем, называемый «Хунсаг» или «Хунстаг» (букв, «человек леса»).
В чечено-ингушской мифологии «Хунстаг» является духом-покровителем леса и лесных животных. Но описывают его также с костяным топором в груди, который он вонзает в свою жертву. Так же стремится погубить охотника, встретившегося ему в лесу. На защиту Хунстагу, подобно Алмасу встают лесные звери, птицы, деревья, трава. Охотник прибегает к такой же хитрости, как и с Алмасом, назвав себя «Я сам себя», благодаря чему ему удается избежать смерти и погубить Хунстага.
Нет сомнений, что образ Алмасы и образ Хунстага вобрали в себя черты духа- покровителя леса и лесных животных, богини охоты, что привело к смешению их образов, перенеся друг на друга одни и те же сюжеты. В отличие от чеченцев и ингушей, у осетин образы духа-покровителя леса и «лесного человека» не смешиваются. «Лесной человек» («лсегсирд») типично демонологическое существо, не имеющий каких-либо положительных качеств. Покровителем леса и лесных обитателей у осетин называется «Гъседсар», означающий буквально «глава леса» (варианты «Гъседсерсехснсег» - «стройный лес», Хъседох» - «свойство, качество леса», Хьседыусбарсег – «лесная всадница»).
«Гъседсару» приписываются только положительные качества. Но, религиозно-мифологическим воззрениям осетин характерен дуализм. Поэтому, это не могло не отразится и на отношение к лесному «духу». По представлениям осетин существует два лесных духа: злой - гъседи сайтан («шайтан леса») - который изображается как страшное, уродливое существо, изрыгающее изо рта пламя, и добрый - Гъседсар, который изображается красивым мужчиной, живущим на буковом дереве. Образ же «лесного человека» («лсегсирд»), скорее всего, заимствован у ингушей или кабардинцев.
На функции Алмаса, как бога охоты или покровителя охотников, указывает бытующий у чеченцев и ингушей сюжет о встречи охотника с Алмасом: «С одной алмас был знаком Чопа Борган. После того как он имел с нею сношение, он никогда на охоте не делал промахов. Алмас как-то говорит ему: «Если бы я захотела, ты бы не убил ни одного зверя». – «А разве до сих пор я убивал благодаря тебе?», - спросил Чопа. – «Хорошо, - ответила она, - Вот пойди-ка завтра на охоту: посмотрим, сколько ты убьешь».