Маргарита человек разумный часть 770

Маргарита человек разумный часть 770
 
Батраз-муравей
В нартоведческих исследованиях Батраз характеризуется обычно как славный витязь железного века, действующий только открытой силой и не прибегающий в противоборстве с врагами к уловкам и хитростям. Однако существуют, на наш взгляд, основания для уточнения этих устоявшихся представлений. Речь идет о способности Батраза к оборотничеству, которая имплицитно, в виде разнообразных тропов, прослеживалась и ранее, но в некоторых текстах (как опубликованных относительно недавно, так и ожидающих еще своего издания) о ней говорится вполне определенно. В частности, Батраз превращается в муравья. Далее мы рассмотрим этот необычный для нашего героя мотив и попытаемся выявить его мифологическое содержание.
Превращение Батраза в муравья в четырех из пяти известных нам случаев встречается в сказаниях о молодом герое Арахцау (Арахдзау, Арахса, Ерахцау), которые образуют автономный малый цикл, но также органично включаются в сюжетную группу сказаний об осаде Сосланом неприступной крепости. Рожденный от чудесного брака или, по другим вариантам, адюльтера, Арахцау усыновлен Деденагом;/;Бедзенагом (не нартом).
Право имянаречения принадлежит Сослану, поэтому, возмужав, Арахцау отправляется к нартам. Но застать Сослана дома ему не удается, потому что все нарты находятся на пиру. Арахцау не знает туда дороги, и Шатана дает ему в провожатые малолетнего Батраза. Прибыв к месту пиршества, Батраз превращается в муравья, проникает внутрь крепости;/;дома и, незаметно подобравшись к самому уху Сослана, просит его выйти наружу. Сослан выходит, нарекает сына Деденага именем Арахцау и приглашает его принять участие в нартовском веселье. Приводим эпизоды о превращении в рассматриваемых вариантах.
Всего лишь пять не вполне мотивированных эпизодов могут показаться случайностью в полотне героических деяний Батраза. Однако настораживает именно внешняя нелогичность действия, как правило, являющаяся признаком весьма архаичного элемента, смысл которого уже не осознается, но необходимость в повествовании не подлежит для сказителя сомнению.
Среди основных нартовских персонажей превращение в муравья, насколько нам известно, приписывается только Батразу (не считая младенца из рода Ацата). В то же время известно, что многие специфические деяния и способности Батраза объясняются его особым положением как эпической ипостаси древнего грозового божества и часто находят близкие соответствия в образе и деяниях древнеиндийского Индры. В попытке объяснить смысл столь необычной для Батраза метаморфозы обратимся и на этот раз к ведийской мифологии.
Индра, ведийский бог грозы и войны, являет собой воплощение воинской силы, мужества и безудержной ярости к врагам. Однако использует он не только оружие, в частности, знаменитую громовую палицу ваджру, но и хитрость. Подобно своим противникам асурам, Индра владеет магической силой – майя (m;y;) и способен обезвредить или перехитрить враждебное колдовское искусство. Обладание силой майя означает, прежде всего, способность к перевоплощениям, которую Индра неоднократно проявляет в борьбе с демоническими противниками.
Мифологическая сущность мотива о превращении Индры в муравья блестяще раскрыта в специальной статье В.;Н. Топорова. Ученый рассматривает его в контексте так называемого основного индоевропейского мифа, где «идея превращения «разыгрывается» во всей полноте вариантов (как предельно контрастных, так и последовательно градуальных), реализующих такие темы, как противопоставление большого и малого, неба и земли и связь между ними путем серии переходов».
В рассматриваемом ведийском мотиве обыгрывается одна из тех бинарных оппозиций, которые составляют структурную основу большинства архаичных мифов: «малое – большое». Одолеть «стремящегося к небу», «возросшего и растущего (еще) врага» Индра сумел при помощи не аналогичного (хотя его способность возрастать, наполняя собой вселенную, известна из других мест Ригведы: см., например, IV, 18, 5), а прямо противоположного действия – уменьшения до предельно малого вида.
Включая ведийский мотив в контекст основного мифа, В.;Н. Топоров приводит ему аналогии из других индоевропейских мифологических традиций. Согласно древнегреческой этиологической легенде, Зевс явился в виде муравья к Эвримедузе. Родившийся от этой связи Мирмидон (от др. греч. ;;;;;; «муравей») стал родоначальником мирмидонян, «муравьиных» людей. Исследователь видит здесь полную аналогию ведийскому мотиву (Громовержец Зевс превращается в муравья), хотя и с иным, романическим, обоснованием превращения).
Мотивно более точной параллелью, согласно В.;Н. Топорову, является русская сказка «Хрустальная гора»: Иван-Царевич (трансформация Громовержца) превратился в муравья, сквозь маленькую трещинку заполз в хрустальную гору, убил Змея и освободил похищенную им царевну. Похожий мотив известен и в русских былинах о Вольге (Волхе), который превращает себя и своих воинов в муравьев, чтобы проникнуть в неприступную крепость.
Теперь этот ряд аналогий может быть дополнен примерами из нартовского эпоса, которые, учитывая известную близость образов Индры и Батраза, становятся серьезной поддержкой для реконструкции и более полного понимания соответствующего элемента основного мифа (муравьиной метаморфозы Громовержца).
Одним из главных космогонических деяний Индры является освобождение солнца (шире – огня в виде солнца и света), укрываемого демоном в глубинах хтонического мрака. По мнению А. Бергеня, муравьиная трансформация Индры имеет отношение именно к этой части его подвигов. Сопоставив сообщения античных авторов об индийских муравьях, откапывающих золото, с упомянутыми пассажами «Ригведы» об Индре и муравьях (IV, 19, 9), о превращении Индры в муравья (I, 51, 9), ученый пришел к выводу, что в основе тех и других лежит один и тот же архаичный индоевропейский миф об освобождении солнца (огненно-светового начала), символически обозначаемого золотом, от власти похитившего его демона. Мнение А. Бергеня было поддержано Дж. Дарместетером и, в определенной степени, Л. Шрёдером, который также допустил, что, по крайней мере, в одном месте «Ригведы» (IV, 19, 9) речь может идти о солнце, освобождаемом Индрой от власти демона, правда, с иной оценкой и расстановкой основных персонажей.
Все варианты, содержащие мотив о превращении Батраза в муравья, относятся к одной сюжетной группе – об осаде Сосланом крепости (Гори, Хыз, Сайнага). Сказания данной группы имеют отчетливую солярную мифологическую основу и изобилуют солнечными символами и аллегориями, важнейшие из которых заключаются в том, что «солнечный» герой Сослан;/;Созырыко осаждает крепость, чтобы вернуть похищенную у него невесту;/;жену – Дочь Солнца. Неудивительно, что включенный сюда эпизод с превращением Батраза в муравья также содержит явные «солнечные» элементы и находит объяснение в свете солярной трактовки сюжета.
Прежде всего, наш герой оборачивается не простым, а золотым муравьем, об известной же в мифологии связи золота и солнца, очевидно, нет необходимости говорить отдельно. Дальнейшие действия золотого муравья и здесь подтверждают наличие подобной связи: он не только незаметно проникает в закрытое место, где происходит нартовское пиршество, но и заползает к уху Сослана;/;Созырыко и просит его выйти наружу.
Иначе говоря, усилиями золотого муравья солнечный герой выходит из запертой крепости. Напомним также, что к месту закрытого пиршества нартов Батраз попадает в качестве проводника Арахцау, который не знает, где найти Сослана. Не стремясь к излишне рациональному толкованию этого момента, все же отметим установленную в мирмекологии способность муравьев к солнечно-компасной ориентации, т. е. определению положения солнца даже в тех случаях, когда оно закрыто плотными тучами.
В том, что Батраз-муравей выводит Сослана из крепости;/;дома, где пируют нарты, кажется, нет элемента противоборства и, соответственно, освобождения солнечного персонажа. Однако анализ сказаний данной сюжетной группы позволяет выявить некоторые важные детали, характеризующие отношение места, где пируют нарты, к той крепости, которую очень скоро после пиршества будет штурмовать Сослан. В одном случае Батраз в виде золотого муравья пробирается незаметно в запертый дом Алагата через семь дверей, которые, вернее всего, означают семь оград, окружающих место пиршества. Такой же фортификационной особенностью характеризуются крепость Челахсартага, похитившего жену Созырыко, дочь Солнца Фатимат, и замок, где Даут-алдар укрывал свою дочь, не желая, вопреки обещанию, отдавать ее в жены Созырыко.
В обоих случаях неприступная твердыня сокрушена Батразом, и невеста;/;жена возвращена Созырыко. Наконец, в трех вариантах рассматриваемой группы и одном комбинированном варианте из Батразовского цикла место пиршества и осаждаемая Сосланом крепость совпадают: нарты пируют в крепости (Хузми, крепость Сайнаджы алдара, Гори), которую затем из за вероломного поведения хозяина осаждает Сослан. В мифологическом смысле результат проникновения Батраза-муравья в крепость также совпадает с итогом осады крепости Сосланом: выведение;/;освобождение из укрытия солнечного персонажа.
Уже в «Ригведе» возрастание противника Индры наполняется не только мифологическим, но и определенным этическим смыслом. Так, демон-змей Вритра, обладающий способностью разрастаться (III, 30, 8), вызывает на поединок самого Индру (I, 32, 6) в пьяном задоре, т. е. заносчиво. Примечателен в этом смысле предложенный А. Хиллебрандтом перевод I, 51, 9, по которому Индра в виде муравья преодолевает насыпи не «возрастающего», а «Заносчивого, Высокомерного» (;berm;tigen) противника.
В нартовских текстах нет указаний на физическое возрастание Бурафарныга;/;Борафарныга, Челахсартага или Сайнага. Однако Бурафарныг, по меткому замечанию Ж. Дюмезиля, представляет собой тип «спесивого богача» без элементарного чувства чести, да и весь его род – Бората – тщеславные богачи. Противник Батраза богат, и, если можно говорить о социальной иерархии у нартов, то он, несомненно, принадлежит к ее верхушке. В то же время Батраз – почти всегда копошащийся в золе маленький мальчик. Как видно, противопоставление «малый – большой» выражается в эпических текстах через оппозиции возрастного («мальчик – мужчина»), имущественного;/;социального («бедный – богатый») и, как следствие, этического («униженный – высокомерный») характера.
Муравьиная тема в ведийской мифологии не исчерпывается приведенными пассажами из «Ригведы». Речь идет о мифе, наиболее полная версия которого изложена в «Шатапатха-брахмане» (XIV, 1, 1 14). В основных чертах он заключается в следующем. В установленное время боги совершали жертвенную церемонию, для того чтобы достичь наибольшего могущества и славы. Было заключено соглашение: тот, кто первым завершит жертвоприношение, будет признан наиболее могущественным. Победу одержал Вишну, но он не смог сдержать в себе жажду славы.
Взяв свой лук и три стрелы, он покинул собрание с явным презрением к остальным. Боги окружили его, но не осмеливались напасть из за его лука и стрел. Тогда муравьи в обмен на обещанную богами способность находить воду и пищу повсюду, где бы они ни находились, перегрызли тетиву лука Вишну. Концы лука резко распрямились и отсекли голову Вишну. Взметнувшись высоко в небо, она превратилась в солнце. Боги бросились к Вишну, но первым оказался Индра. Он прильнул к его телу и завладел всей его славой. (Дарчиев А.;В.).