Поезд жемчужной пыли

1.

Мчится поезд жемчужной пыли
с ярким шлейфом небесных зарниц.
По земле где однажды застыли
вспышки света под масками лиц.

В "хеви-метале" ржавых вагонов
льется спирт с серебристой водой.
Трубы-хоботы всех граммофонов
извергают пронзительный вой.

Все пространство в сверкающих
крошках,
в черно-белых помехах антенн.
Детским смехом искрится матрешка
у вагонно-безжизненных стен.

Кто-то близкий мелькает за окнами,
затмевая бесцветную даль.
Телом всем окрыленно-изогнутым
озаряет загробный февраль.
2.

Здесь в вагонах сидят одинокие
дети космоса, память жуя.
Этот поезд несется в глубокие
сверхмагнитнопустые края.

Вот мужик вышел в чрево тамбура
навестить внеземного отца,
что застыл как немая сомнамбула
в бархатистом провале лица.

Не сдержать ему влагу святости.
Ведь в плацкарте ,где так темно,
его сердце изнеженной радости
от малютки уводит зло.

И отец его счастлив первенцу.
И за сына космически рад.
И поэтому падает перистый
над вагонами снегопад.

3.

Здесь в салонах шипят пластинки
голосами виниловых смол.
Иглы режут винил на крупинки
вырывая из них ореол.

Ореолы Вертинского , Герман.
Золотистые всполохи нот.
И гротеск небывалых гипербол
голосит из вагонных пустот.

Кто-то тихо играет на скрипке.
Вместо струн - огневая копна
из волос заводной Эвридики,
что сидит и мечтает одна.

Льется спирт по стаканам гранёным.
Разбавляется божьей слезой.
Чтобы люди,целуя иконы,
расстворяли в сердцах перегной.

4.

Чей-то сын тяжко дышит в бетоне
из своих исполинских проблем.
Он по локти увяз в чернозёме
очерненных сознанием тем.

Просит слезно вернуться родную
и любимую мачеху в дом.
Чтобы вместо отрав в рассыпную
у щеки её взвыть серебром.

Мать идет по вагону из грязи
через бурый ,морфиновый ил.
И несет на ладонях оазис,
алым солнцем сияющих сил.

Она поит разбитого сына
нежным пламенем солнечных сот.
А затем расколовшись ,как льдина
исчезает под лунный налет.

5.

Детство едет в вагоне прозрачном,
словно память в росистой заре.
Что висит как перина над садом,
где все дети в неведомом сне.

Детство пылью жемчужной витает.
Собирается в образы лиц.
Мотыльками ночными порхает
его трепет девичьих ресниц.

И в сферически-льдистом вагоне,
в голограмме фруктовых садов,
дети рвут виноград в полудрёме
и на дланях их черная кровь.

Кровь всевышнего красит их губы,
запекаясь на тонких устах.
И любовь бьет под ребрами в бубен,
чтобы выгнать их ветренный страх.

6.

Страхи мчатся в вагоне черничном.
И детишек , и взрослых, и тех ,
кто ступил за порог в непривычном
состоянии замкнутых век.

Будто обморок в колкой метели,
или вспышка тротила в руках,
страх гуляет в людской карамели
мутных мыслей , как демон во снах.

Он берет наши ветхие грёзы,
и отчасти пустые сердца.
Прорастает там угольной розой
и шипами кромсает слепца.

Ярко-красными птахами полон
этот черный , как деготь, вагон.
Птицы бьются в проекции окон,
и со стен осыпается хтонь.

7. " Есенин"

Завис в воздухе бледный Есенин.
Над ним бархатный свод потолка.
Под ногами его - только тени
шепчут в рыжий огонь фитилька.

Тает свечка из воска и слезок
всех влюбленных в бессмертную Русь.
То ли в сказку, сокрывшую морок,
то ли в вечность хранимую ,грусть.

Хохломой красно-желтой увита
темень всех опустевших купе.
И вагон, как скелет трилобита,
сегментирован силой извне.

Наш поэт держит в пальцах наперсток.
В нем жемчужная пыль из костей.
Окрыленного страстью подростка,
уносимого в звоны церквей.

8.

В тихом треморе тянут бабули
свои речи из сморщенных ртов.
Как седые ветра их продули,
из сердец выдув ворохи слов.

Как сидят они в длинной квартире,
с пузырями желтеющих ламп.
Ловят ангельских мух в паутине
своих комнат ,где звезды и хлам.

Тонкой проволокой пульс украшает
монолитный молитвенный щит.
И страдальческий лик озаряет,
в мираже серебрящийся скит.

Весь абсурд событийного ряда,
что старухи везут в головах,
как глоток изумрудного яда,
застаёт их уснувших во льдах.

9.

Сидят дворники в черных воронах,
держат мётла с алмазной пыльцой.
На их огненно-вычурных робах
застыл глянец закатно-земной.

В их карманах стекляшки сивухи,
хранят шепот усопших друзей.
А на блюдце дымятся краюхи
черной памяти пепельных дней.

Они пьют и танцуют в жемчужных
водопадах застывших времен.
Нету цели для них. Смысл чужд им.
Каждый в духе своем вознесен!

Только мётла сияют в алмазах,
вечной солью прекрасной земли.
Что как мама ,в растительных рясах
их однажды укрыла внутри.

10.

В бликах смотрят из пуговиц глазок
племена отчужденных собак.
По их спинам плывет полустанок
светотенью в ночной полумрак.

Их забрали с пустующих улиц
существа инфракрасных небес.
Окрыленные ангелы вдули
в них сияния высших божеств.

Словно в трансе качаются звери
под тяжелую встряску колес.
Тает в каплях из теплой капели
на сердцах их бездомный мороз.

Радость тихо скребется во чреве
от вибраций вагонных платформ.
Улыбаются псы королеве,
в нежной музыке женственных форм.

11.

Эта женщина - бубушка Маша,
приютившая бедных собак.
Ей жилось одиноко и страшно
до того , как изъел её мрак.

До того, как спалив всю жилплощадь,
лепетала свой миленький бред.
Ее разум, как дикая лошадь,
вырывался в пространство комет.

Приносила лохматым остатки
недоеденных форм бытия.
У помоек встречали сопатки
ее руки , от счастья скуля.

И однажды, в тяжелом припадке,
неся пламя в бездонных глазах,
забрала их со стылой брусчатки
греться в дом и исчезла впотьмах.

12.

Так попала она в этот поезд
от своей запредельной любви.
Превратившись в ярчайше цветное
существо от колен до главы.

От всего потолка и по стенам до дна
проросли алым бархатом корни.
В сердцевине её горит синим звезда,
и Иисус юный дремлет в исподнем.

По вагону кишит шебутной микромир
свежих форм новой жизни бескровной.
"Вечность пахнет ,как мятный эфир !"-
-понял псина в улыбке довольной.

''Наконец-то они говорят,
мои дети с обшарпанных улиц !''
Счастье Маши не знает преград.
Её сердце всевышний целует .

13.

Не любители смеха носами скорбят
по столам в белооких салонах.
Лица черные томные мысли свербят,
и от тяжести скрыты в ладонях.

Не любители смеха застыли и спят
в колыбелях где музыка смолкла.
Они вечно немы и так громко молчат,
что взрываются в лампочках стекла!

14.

Сизокрылые пчелы печальных икон
вылетают из зенок Иисуса
по вагону кружат, опыляя неон
ярко-желтых крестов седоуса.

Тот под рясой укрыл ходовую молву
и она черной тканью трепещет:
"Скоро станешь святым и зажжешь пустоту
галактически ветренных трещин".

Поп склоняет лицо в кипяченную грусть,
там где сердце сварилось на службе.
Где в пузыриках мелких загробная Русь
детским шепотом молит о дружбе.

Он лицо поднимает из чана с водой
и на лбу его темно багряном
поцелуи сверкают чернильной росой.
И вагон заростает туманом.

15.

 "Достоевский"

Навзничь падает на пол писатель
и трясется в конвульсиях строк.
Выпадают листки из объятий.
И из слов-насекомых моток.

Инструменты для совести наций:
топоры достоевщины впрок !
Тварь дрожащая ,вдетая в панцирь,
над ''михалычем'' ширит зрачек.

Достоевский шипит пузырями,
в пузырях этих звездная желчь.
А страна в метафизике рая
вся хохочет под Путинский скетч.

-Дайте ж право скорее восстать мне !
И печалить умы , как и Вы.
- Хм... (усмехнулся создатель).
Видишь церковь и пса у реки ?
-Да.
-Так вот пес - это ты.

16.

Сумасшедшие в страхе и смехе
лепят образы лунных людей.
Где еще , как не в собственном эхе,
им страдать от бредовых идей.

Где еще , как не в образе Бога,
отыскать очищающий свет.
В "галюнах" лучезарно-земного
королевства , где правды им нет.

Вот стоят они ,мутно взирая
на несущийся поезд в огнях.
Светит солнце, в зрачках прогорая.
Что-то сделать безумцев маня.

С резким хрустом вонзают лопаты
в черноземное тесто земли.
Чтобы сделать свои экспонаты
и все лики увидеть смогли ,

17.

как из рыхлой и угольной плоти
друг на дружку кладутся шары,
что скатали они в хороводе,
пока сыпались звезды в сады.

Приглядишься - так снежные бабы.
Только вместо белесых снегов,
психи создали всем для забавы,
семь сферических ''землевиков''.

Вместо вёдер на рыхлых макушках
пирамиды из склизких червей.
Расползается липкая стружка ,
опадая с землистых частей.

Семь грехов в виде их изваяний.
Семь уродливых'' землевиков".
Психи пляшут у этих созданий,
слыша тихий,навязчивый зов.

18.

Машинист многорукий и тучный,
приунывший от долгой езды,
долбит яркий ,поистине лучший,
белый "фен" из толченой звезды.

С каждым вдохом колышится тело.
Как полип с океанского дна.
В мутных окнах летят оголтело
сосны,избы,столбы,провода.

Нет панелий ,нет кнопок в салоне
только голый железный скелет.
Ни в одном не нуждаясь пероне,
мчится поезд в мерцающий свет.

Машинист выпивает спиртяги.
Спирт миксуя с Христовой слезой.
Из святого грааля и фляги,
что увиты резной бирюзой.

19.

Появляется в воздухе сфера.
Белый шар из жемчужной слюды.
Озаряет весь тлен интерьера.
Все провалы и в них костыли.

Томной силой гудит будто солнце.
Жаром пышет в холодный салон.
Вот уже запотело оконце.
Слышен тихий назойливый звон.

Заалело нутро в белом шаре,
образуя колючку из пик.
С треском вышли на волю в угаре
микро-образы ангельских лик.

Херувимы всевышнего Gonzo,
комары всех загробных лесов,
запорхали , запели утробно :
"Он закрыл от вас рай
на засов !"

20.

"Гоголь"

Снова замерло всё в подземелье,
где бездонные реки из душ.
В них Никола черпал упоенье,
как ворона из питерских луж.

Вот кристально-чистейшие духи.
Вот и том, что был предан огню.
Всё во льдах черно-белой прорухи.
В черепах мертвецов - дежавю.

"Помню было при жизни приятно
наблюдать мне свой остренький нос.
Время плыло, а я деликатно
сочинял новый мир , как Христос."

И однажды вдруг понял внезапно,
что я есть не могу ничего.
Потому что писалось отвратно
мне о том ,чего знать не дано.

21.

Дребезжит позвоночником поезд
уносясь в темно-серую муть.
Белый снег поселения кроет.
Облепляет вагонную жуть.

Сквозь снега прорастают кресты,
и кружатся со скоростью света.
Отлетают болты , хомуты,
расстворяются грани предмета.

Раскачав занемевшей губою,
в черных венах свисающий ток,
ветер жмется своей белизною
к избам так,что сквозит из досок.

В избах плавают крошки галактик,
как в надмирно-незыблемой тьме.
Микрокосмоса радужный фантик
пламенеет в замёрзшем окне.

2021