Солнце, утро, птичье пенье

Солнце, утро, птичье пенье,
снится песня спиц колёсных,
помню «пульс солнцебиенья», –
пусть же просто улыбнётся
добрый день, пространство, поле,
тень как сень благословенья,
голубое, золотое
«бабье лето» в день осенний!
Встречи и слиянья тайна.
Свежестью свиданий первых
манит прелесть увяданья, –
берегите свои нервы!

Как скребли ещё недавно
кошки на душе активно, –
в перспективе непроглядной
даже мышцы тьмой сводило!
Если выживем, – сумеем,
в меру вытерпев, настанем
настоящим откровеньем,
как того желали сами!
Не чиня себе препятствий,
выбираю то, что должно,
от чего зависеть внятно
продолжаю непреложно.

Здесь, в России, где помпезно
по заслугам мерят сроки
без вести пропавших в бездне
безнадёжной суммы долга,
надо жить не просто долго,
но с нуждою разобравшись,
как-то справиться с тщетою,
становясь мудрей и старше.
К очищению стремиться,
позабыв о близких целях
жертв извечных низких истин,
став никем на самом деле.

Да и уровень соблазна
впору славному полёту,
всё влияние от власти
красоты не без уродства.
Исторически безумный
здравый смысл убьёт мгновенье:
время – снайпер стерегущий
имя в лазерном прицеле.
Хирургическая точность
приобщенья без общенья
к славе методом поточным
прогрессивного движенья.

Если норовишь бесплатно
что-то взять, отдашь сторицей.
За с плеча чужого платье
никогда не расплатиться.
Или плачешь, если платишь
за себя, как за другого, –
харакири что-то значит
в смысле чести, чувства долга?!
И сердитая серьёзность
до истерики доходит,
прогнозируя угрозы,
не покрытые доходом.

Эти беды и невзгоды
так негаданны-нежданны,
«срань Господня» в «сфере звёздной» –
плесень рабского сознанья.
Эти люди, вещи, зданья,
где копились яда дозы,
отрабатывались взгляды,
репетировались позы.
Беспредельному терпенью 
правоты невероятной
ненавистного презренья
нелюбви с избытком хватит.