В кардиологическом

Как же страшно бездонное нечто,
звук шагов в коридоре немом.
Муравьиная суть человечка
в бесконечность толкает его.

В тишине звук сирены, скрип коек,
сонный шорох и громкая речь.
И не спишь, в пустоту упакован,
как забытая в номере вещь.

Вдруг, - сейчас? это, право, нелепо,
ничего не успел, бестолков…
А спешащая в полночь карета
тянет капельницу из грехов.

Так не скоро движение капель,
чтобы вспомнить, до сути, до дна.
Отражает мерцающий кафель,
что палата мне эта тесна

от бегущих навстречу прохожих,
ускользающих мягких теней,
синяков от уколов на коже
и колючек, идущих извне,

и наружу торчащих осколков,
или тех же колючих обид.
Пустота, а намешано сколько,
кто мне это теперь объяснит?

Как же коротки, как же беспечны
дни без мыслей о высших мирах.
Как же страшно бездонное нечто,
если некому высказать страх.

А здесь близок, так близок, что жжёт он -
Свет молитвенный; нить не порви!
Только взглядом проси, - раз измотан
погружением в суть нелюбви.

Но придёт, и посмотрит, как в детстве,
и проснешься, здоров, в забытьи…
Не тонуть бы теперь в фарисействе,
вспоминая те ночи свои.