Стеклянная жизнь

В одной квартире на большой угловой трёхъярусной полке располагалась коллекция пустых бутылок из-под вина. Они – такие разные по размеру, форме и цвету –  будили приятные воспоминания у хозяев и вызывали живой интерес у гостей: «Надо же! Сколько всего было выпито! Почему без меня?» И никто не подозревал, что эта стеклотара на полке живёт своей жизнью, и даже там существует своя иерархия.

Бутылки из-под сухого вина – стройные, высокие, светлые, с длинным горлышком и покатыми плечами –– считали себя аристократками. А тёмные и зелёные из толстого стекла – от сладких вин – были пониже рангом, зато отличались необычными фигурами. Одна из них была в виде обнажённой женщины с соблазнительными формами, другая – в виде виолончели, третья – почти чёрная и прозрачная – в виде изогнутого бруска. Там даже была одна из синего стекла. Надменная и одинокая, она стояла особняком,  так как мнила себя особой голубых кровей.

Достойное место на полке занимали  бутылки из-под крепких напитков: рома, коньяка, виски, абсента. Их формы – штофы, пирамиды, кубы – внушали уважение всем обитателям полки. Брутальные, основательные, они снисходительно смотрели сверху на своих изысканных утончённых подруг, вспоминали мужские застолья и шумные компании, которые, бывало, заканчивались  неслабыми разборками. Их воспоминания хранили запахи шашлыков и ухи, объятия крепкой мужской ладони. Они даже помнили  тосты, с какими опустошались.

Да, им всем было что вспомнить. Вот, например,  эта красотка в виде женской фигуры была принесена любовником хозяйке дома с недвусмысленным намёком на приятное продолжение беседы в интимной обстановке. А светлая высокая бутылка из-под рислинга была опустошена при первой их встрече.

Подарочный штоф, когда-то наполненный виски и подаренный на юбилей хозяину дома, выглядел роскошно. Хрустальный, четырёхгранный, он был обожаем многими обитательницами полки. Но никто не знал, что в  его жизни есть и постыдные страницы. После первого опустошения его периодически наполняли подкрашенным самогоном и подавали на стол под старым названием. Эти моменты штоф старательно скрывал от соседей: молча исчезал иногда с полки, а потом  так же молча появлялся и вставал на своё место до следующего раза.

– У него опять ответственное задание!.. – шептались, не зная цели исчезновения, бутылки.  Они очень его уважали. Ещё бы! Только он один покидал пределы коллекции.

Но вот чего не было на той полке, так это бутылок от шампанского. Они  на этой ярмарке тщеславия не котировались. Тяжёлые, грубые, как старые толстые кокотки с сомнительным – взбалмошным, игривым – прошлым, они считались образцом пошлости и дурного вкуса.

И пивным бутылкам как  представителям низших слоёв общества там не было места. Самое большее, на что они могли рассчитывать, так это стоять у мусорного ведра!

Бутылки, стоящие на полке, вели праздный образ жизни: перемывали стёкла друг другу, вспоминали прошлые заслуги, обсуждали глубину фужеров и рюмок, мелькавших рядом во время застолий, градусы былого содержимого…

– Эта выскочка мнит себя аристократкой, – шептала бутылка из-под ликёра соседке – бутылке от мартини. – А у самой  внутри всего двенадцать градусов было! И кислятина невозможная!

Бутылка из-под мартини скромно помалкивала. У неё прошлое было не настолько крепким, чтобы обсуждать других. Но с этой «ликёршей» не спорила. У той и сладость, и крепость когда-то были на высоте, а на пробке до сих пор сохранилась высохшая капля ликёра, чем ликёрша очень гордилась.

А бутылка от бренди «Плиска», ностальгируя,  гордилась своим славным социалистическим прошлым: «Мой коньяк безусловно скреплял дружбу народов. Эх, были времена!..»

Порой, когда подругам надоедало обсуждать некогда хранившиеся в них вина, они переключались на формы и этикетки. Тут споры разгорались нешуточные. Кто наряднее? Чья картинка оригинальнее? Страсти накалялись. И тогда бутылка из-под рома Negro наводила порядок:

– Леди, угомонитесь! Ведёте себя как обычные водочные поллитровки!

И споры сразу затихали. Никакая не хотела быть похожей на простую водочную бутылку. Уж очень примитивной она была, и к тому же содержимое  имело плохую репутацию. Хотя, если разобраться, она у  всех не без греха!

А пол-литровая бутылка водки тем временем стояла нераспечатанная на столе под полкой. И ей дела не было до этих разговоров. Она была полна ожиданиями. Она ещё не реализовала себя. В ней ещё хранились целых сорок градусов  радости, веселья, безумства, тоски и любви ко всему человечеству – всего, чего только попросит страждущее тело собутыльника. Она не питала иллюзий, не выпендривалась и своим простым умом понимала, что в ней как таковой есть смысл только пока она наполнена водкой. По сути, она – просто тара. И пусть её потом выбросят на мусорку!  «Но это лучше, чем, отслужив своё, пылиться где-нибудь без дела», – думала она.
 
Немудрено, что обитатели полки её ненавидели. Они ей страшно завидовали. Они были пусты, а она полна. У них – всё в прошлом, а у неё – всё ещё впереди. И  она по-простому, по-рабочекрестьянски была мудра и права. Но, чтобы оправдать своё никчёмное существование, коллекционные бутылки с высоты своего положения посылали этой алкоголичке своё презрительное «фе!»

Стеклянная жизнь на полке продолжалась. Но пришли новые хозяева и, выбросив бутылки,  положили ей конец. Они решили вести здоровый образ жизни и  стали собирать марки.