Берендеи

В недельной бездне меж первым маем и неизменной Победой, в Уральске славили первую борозду. По древнему обычаю пахоты, в огородах запрягали ребятню. Каково было детское счастье, когда приезжий уговорил мам пировать белорусскую масленицу - комоедицу:

- А, на Комаедицу
  Разбужу медведицу,
  Пусть закружит коло,
  коло-колесо. - танцевал, раздавая колечки вкусной колбасы, с покорённого запада первый мерчендайзер. Очень ему хотелось возбудить интерес к белорусским продуктам в среде населения, царившего над наличкой.

- Кем будешь на комаебздицу? - спросил меня Куаншбек, когда я проветривала новый зонт, подписанный жёлтой краской: "ОСЫ".
- Осой.
- Я буду ермещеком [несолёным творогом сушеным].
- А я могу полгорки мела съесть. - кумекала о местных, Меловых горах.
- Гадальщица не угадала. Извёсткой обольюсь!


- Тёть Аккайша! - я стучала матери Куанша, заодно хвастала новым подношением. - Ваш Куан облиться известью хочет. Ведь сгорит!
- Зачем?
- Приз в кому взять мечтает.
- Всё ты, Гулька, виновата. Рядом с руководством Урала, первого мая, на трибуне, стояла. Героем стала. Бек тоже хочет кусочек славы!

Здесь правильнее было бы мне дать дёру. Ведь последние дни апреля, из-за хулиганства, в сарае сидела. Перед последним днём сбежала, ранним утром первомайским. Всеобщего веселья разгар не выдержала бы. Но в развороте побега от Аккайши вспомнила разговор капитана команды футболистов:
- Убили футбол в Казахстане. Откуда набрать стадион болельщиков в жару? Придут мужики в тулупах - истинные фанаты, но и всё.
- А мы каждому, кто приведёт ещё одного, нальём лимонад! - председатель комитета города по спорту забавный.
- Ну, - сомневался капитан.
- Ладно, стакан пи - ва.

- Ладно, - подбодрила я чрез плечо Аккайшу. Завтра, перед комой, пройдёт матч по футболу. Я буду талисманом в команде "ос". - покрутила с надписью зонтом. - К утру, к моему двору, пусть ваши дети подойдут. Достать билеты попробую. Будет им кусок!

- Двадцать восемь стаканов пива можно обменять на 9 литров лимонада минимум. - подсчитала детвору. Возглавила, передав четыре трёхлитровые банки хвосту. А захотят меня, талисман, запустить в небо, как Поппинс Мери [не имела я веры в безпрожектность подарков], с огузком не поднимут.


- Бедолага! - жалела я себя во втором матче. Решался исход игры. Уже не стояла жара. Пекло так, что футболисты ползали еле.
- Да, жалко ос, - тыкался Куаншбек под зонт.
- Амигос, жалей Коперника. Если б он знал, что в центре галактики  не солнце, а бар. Воздержался бы от гелиоцентрической системы мира. Пойдём брать лимонад.
- А бабки?
- Акаши решают всё.

Я и гружёный банками бек, подались в пивную. Где никого не было, если не считать бокал кваса со льдом, тарелочки с салом. Что там ещё? За стойкой? У богатых, у избранных? Кран, касса, раковина, холодильники, и, главное, попутный ветер. Я выложила 29 билетов, дотянулась до бокала. Металлический поднос переместила против вентилятора. Голову на металл положила, бокал губила. Хорошо было, даже Куану льда пососать дала.
Голову подняла, билетов не было. Бар был полон. Все кружились. Как встарь, "беленькая" сносила головы  бекам, комоедам, осам.

Мы приплелись домой. Ос, папу моего лишила внутренних карманов на футбольных трусах мама:
- Кто вас напоил? Алкаши!
- Товарищи. Пожалели. Не из-за поражения. Пришёл я за белоснежкой, доченькой нашей. Обугленные куски нашёл.

Меня драла баб Поля:
- Какой такой беренди ты пила?
[Шкуродёры. Беков род! Откоманные мной на всю весну, открыл рот.]
- Квас такой. Ик.
- Забористый.
- Брр. Торкнул меня, как тебя татаро-монгольская орда.