Маргарита человек разумный часть 467

Маргарита человек разумный часть 467

Сегодняшняя публикация – это вторая попытки приоткрыть завесу тайны над загадочными животными (во второй части повествования будет представлено еще одно неизвестное животное, потрясающей красоты обитатель Корякского нагорья). То, что иркуйем существует, я уже не сомневаюсь. В предыдущих публикациях обычно я применял термин «почти не сомневаюсь», потому, что сомнение всегда должно присутствовать, иначе любое дело можно довести до абсурда. Но на сегодняшний день об этом медведе мною собрано достаточно материала, чтобы говорить о нем как о реальности. Другой вопрос – кто он? Ответить на него мне, натуралисту, не владеющему глубокими познаниями в морфологии, палеонтологии, эволюции и т. п. – не под силу.
В первых сообщениях о загадочном медведе Корякии журналисты подхватили и раздули самые необычные сведения о нем – невероятную уродливость и гигантские размеры, поставив в один ряд со снежным человеком и чудищем с озера Лох-Несс. Мне тоже хотелось бы увидеть его таким. Но оказалось, что он едва ли крупнее обычного медведя. Но уродливость, необычность сложения в задней части туловища – очевидно и бесспорно. Поэтому местные аборигены четко их разделяют, называя бурого медведя – кайнын, а необычного, с характерными отличительными признаками – иркуйем, что в переводе с корякского – «волочащий по земле зад». В Тигильском районе он известен как кайнын-кутх – «медведь-бог».
Основные отличительные признаки иркуйема: укороченные задние ноги, отвислый живот, отчетливо выделяющиеся жировые ягодицы, очень массивный в задней части туловища даже после вынужденной весенней бескормицы, бегает плохо.
При описании и занесении в систематику нового вида животного наука остается консервативной, жесткой и бескомпромиссной. Пока животное не препарировано специалистами, то его как бы и нет. И все же позволю себе немного поразмышлять, изложить свой взгляд на факты и дать предположительный ответ на вопрос: кем является иркуйем?
Если в Корякском нагорье и на прилегающих территориях иногда встречаются необычные медведи – кто это? А не происходит ли сейчас в самом дальнем северо-восточном углу Сибири формирование нового вида медведя-вегетарианца?.. Дело в том, что у медведей «это» уже было и уже есть: в семействе существовали формы, почти полностью растительноядные. В этой связи надо вспомнить статью профессора Н.К. Верещагина в «Зоологическом журнале» №6 за 1973 год. В ней авторитетный ученый аргументировано утверждает, что пещерный медведь не был активным хищником и опасным врагом первобытного человека, что доказывается конструкцией черепа и зубов.
Он пишет, что большой пещерный медведь был очень крупный зверь, весом до 1000 кг, коренные зубы были огромными, тупобугорчатыми, явно растениеядной функции, с большой трущей поверхностью. Хоаны – дыхательные отверстия в черепе были достаточно узкими – это означало медлительность движений, неуклюжесть, потерю хищничества, переход на пастбищное питание. Большая берцовая кость этого медведя была на 10% короче, чем у бурого. А это значит, что бегал он медленнее первобытного человека и последний мог бить его дубиной по черепу как домашнюю корову. (Насчет коровы, может и слишком, но все остальное вам никого не напоминает?)
Мысль о новом видообразующем медведе была подсказана упоминавшимся выше поверием, впервые услышанным мной от старца Елелькива. Легенды, обычаи, предания и поверия у северных народов на пустом месте и без конкретного предназначения никогда не появлялись – это основные параграфы традиционного образа жизни народов севера, только их строгое соблюдение позволяет здесь выживать.
Потому и возник вопрос, на который у меня нет пока точного ответа. С какой целью аборигены выдали этому медведю «охранную грамоту» и упорно подтверждают ее в поколениях? Вполне возможно, что жившие в гармонии с природой северяне изначально все поняли и терпеливо выжидали, когда новая форма малоподвижного медведя-вегетарианца достигнет устойчивости и если не они, то будущие поколения смогут «бить его дубиной по черепу».
Можно предположить, что иркуйем – эволюционная ветвь пещерного медведя. В самом отдаленном, малонаселенном регионе видоизмененные остатки популяции реликтового медведя визуально растворились среди тысяч современных бурых медведей, но еще не растворились генетически. Но слишком уж малы отличия черепа иркуйема от бурого медведя. К тому же восточнее Урала останков пещерного медведя найдено пока еще не было. Но уже много раз было замечено, как в одной системной группе эволюция близких видов идет так, что они как бы повторяют друг друга.
Возьмем для примера калана и выдру. Оба вида принадлежат к семейству куньих. Калан – высокой специализации вид, обитатель моря. Выдра с водой связана менее тесно, но в разных странах исследователи не раз отмечали, как этот пресноводный хищник осваивает море (дважды приходилось наблюдать подобное и мне). И если эта гипотеза верна, то здесь, в Корякском нагорье, повторяется то, что произошло сотни тысяч лет назад в Европе и на Урале – возникает новая растительноядная форма медведя (отвислое брюхо иркуйема может свидетельствовать о длинном кишечнике, необходимом для лучшего усвоения растительной пищи).
И последнее, третье предположение о природе иркуйема – тератогенез – проявление уродств (мутации или наследственные изменения, по каким-то причинам происходящие с медведями Корякского нагорья). На этом медвежью тему можно закончить. Но… тема не известных науке животных продолжается. Далее хочу рассказать еще об одной зоологической загадке Корякии. Не говорил о ней прежде только потому, что информации было слишком мало, в сравнении с иркуйемом – мизер, шум поднимать было не с чего. Но за последние годы кое-что прибавилось. Самыми плодотворным на хорошие новости и находки оказался 2009 г.
Все началось с Валентина Павлухова – самого опытного на то время штатного охотника Олюторского госпромхоза. В Корякский автономный округ он прибыл из Уссурийского края уже в зрелом возрасте. За плечами солидный опыт промысловика. Именно про таких говорят: «Родился охотником». Среди местных охотников Валентин довольно быстро завоевал непререкаемый авторитет. И вот однажды, в зимний промысловый сезон 1982 года он рассказывает приехавшему к нему на участок охотоведу: «На днях след видел, похожий на след молодого тигра. Сам понимаю, что кроме рыси, из кошек, здесь никого не должно быть. Но тогда кто это был?..» Глаза охотоведа полезли на лоб, он покрутил пальцем у виска, из уст посыпались «крутые», «связующие» словечки.
По утверждению Павлухова, след был свежим, четким, на плотном снегу. Зверь не бежал, шел спокойно. Своеобразный отпечаток лапы и особенность следовой цепочки говорили опытному следопыту – это мог быть кто угодно, но только не рысь. У Валентина он вызвал ассоциацию со следом небольшого тигра потому, что следы этих полосатых кошек ему не раз доводилось видеть в лесах уссурийской тайги. Но тогда этот рассказ меня особо не заинтересовал. Выслушав в свою очередь охотника, я только пожал плечами: мало ли что кому-то покажется (в то время мне хватало «пресловутого» иркуйема).
Наступило лето – пора сенокосов. В июле на полуостров Говена в урочище, которое находилось на охотничьем участке Павлухова, прибыла бригада заготовителей сена – пять человек. Они поселились в одном из трех домиков, оставшихся от некогда стоявшего на берегу бухты Скобелева небольшого рыбацкого поселения и принялись за работу.
Она появилась под вечер на склоне террасы – большая серого цвета кошка, с длинным крючковатым на конце хвостом. Перемещалась грациозно, с кошачьим изяществом, периодически останавливаясь и с опаской оглядываясь на людей. На восторженные призывные крики одного из косарей, первым заметившим необычного для этих мест зверя, сбежалась вся бригада. Наблюдавшим ее с двух сотен метров людям, она показалась именно серого цвета. Но один, обладавший идеальным зрением утверждал, что на светлом фоне шкуры просматривались какие-то темные пятна.
Подробно я расспрашивал двоих из тех пяти очевидцев – Анатолия Сорокина и Владимира Павлова. Сорокин – житель села Тиличики, поведал не только о том, кого они видели летом во время сенокоса, но и дополнил рассказ о необычном звере, что заставило меня в очередной раз озадаченно почесать затылок. Анатолий рассказал, что в одном из трех упомянутых домов жила супружеская пара пожилых аборигенов. После закрытия поселения они не пожелали покинуть родовые места и проживали там в одиночестве. У них такая же кошка (вероятнее всего – та же самая) глубокой осенью того же года, утащила вначале щенка, а через два дня и взрослую собаку, вытащив ее ночью, жутко визжавшую из-под крыльца (такое поведение хищника, потерявшего страх перед человеком, говорит только об одном – он испытывал лютый голод).
О третьем эпизоде сообщил бывший оленевод, патриарх олюторских коряков – А. Улей (Уликка). Я приехал с гостинцами на моторной лодке в бухту Сибирь, где находилась его рыбацкая точка с одной целью – за неспешным распитием сваренного на костре чая выпытать у него все, что он знал о иркуйеме. А знал он не мало. В продолжение беседы Улей рассказал мне еще об одной необычной встрече. И начал он без моей подсказки, с потрясающего вопроса, услышав который, я едва не выронил кружку из рук с горячим чаем: «А что за странный зверь в наших горах живет, похожий на кошку, но размером с большую собаку?»
Этот случай произошел с ним в начале шестидесятых годов на Пылгинском хребте, напротив озера Потатгытхын. Тогда он был еще относительно молод, и ему не составляло труда между дежурствами в табуне поохотиться на снежных баранов. На одной из таких охот после произведенного им выстрела по выслеженному толсторогу в трех десятках метрах из расщелины выскочило «что-то» буровато-серого цвета с длинным хвостом и в пять секунд исчезло в складках гор. Но и этого времени Улею хватило, что бы относительно с близкого расстояния, под углом 60-70 градусов разглядеть таинственного зверя.
Далее. Берем в руки книгу В.К. Орлова «В краю большого медведя» (Москва, изд. «Мысль», 1988 год). В ней автор подробно описывает свое путешествие по Чукотке: сплав на резиновых лодках от оз. Эльгыгытгын вниз по реке Белой через Анадырское плоскогорье. На странице 65 он пишет: «…Затем мы увидели на отмели зверя, который всем нам сразу же напомнил кошку. «Рысь!» – воскликнули мы почти одновременно со Славой. А позже припомнил, что хвост у этого зверя не в пример короткому, будто обрубленному хвосту рыси был длинен и на конце закруглялся, как у тигра…»
Следующий случай необходимо рассказать с предысторией. В устье реки Култушной, что в 20-ти километрах от села Тиличики жила еще одна супружеская пара пожилых аборигенов – старик И. Калык со своей «мамушкой». Жили они исключительно охотой и рыбалкой. Весной 1984 года на их нехитрое хозяйство забрел… полярный медведь! (Такое здесь редко, но случается, белые медведи иногда заплывают по весне в залив Корфа с арктическими льдами).
Выйдя из лачуги на свирепый лай собак, Калык несколько секунд стоял в оторопи. Белый великан раскапывал яму с заквашенной для прокорма собак рыбой. В нескольких метрах от него с пеной на губах бесновался на привязи пес – вожак упряжки. Придя в себя, старик сбегал в землянку за карабином и, вернувшись, расстрелял грабителя и потенциального убийцу привязанных собак…. Об этом инциденте узнал местный охотинспектор. Калык и не думал ничего скрывать, ведь он понятия не имел о существовании какой-то Красной книги и был уверен в своей правоте. Но когда инспектор пригрозил ему уголовным делом и огромным денежным штрафом, волосы на голове у старика окончательно поседели. К счастью он отделался всего лишь испугом.
Пришла очередная зима. Однажды февральским утром Калык отправился на собачьей упряжке за березой для новых саней. Преодолев многокилометровый путь, он приближался к отрогам Пылгинского хребта. Собачки подустали и плелись шагом, но при подъезде к березняку вдруг резко рванулись вперед. Наездник не успел затормозить, и упряжка врезалась в густой подлесок. Две собаки оторвались и помчались в лесок. В этот момент он заметил, как что-то серое промелькнуло впереди собак между деревьями. Надежно привязав упряжку, старик пошел за беглецами, прихватив ружье.
После недолгого поиска нашел их по звонкому лаю. Задрав головы, они вертелись под деревом. А на дереве сидела большая пятнистая серая кошка! Он слышал о рыси, но ни разу не добывал и даже не видел ее в природе. Новая закупочная цена шкуры этого зверя была просто фантастической – 200 рублей. Недолго думая, поднял ружье…. Упавшая с дерева «рысь» оказалась с длинным хорошо опушенным хвостом. Недоброе предчувствие закралось ему в душу. Но он все же привез зверя домой и снял с него шкуру.