Капли в шкуре голода

слушая  тишину,
ночь  едва  различала  рисованный  контур, 
из  зеркал  облаков  выходили  помятые   звёзды,
в  безвоздушном  пространстве   дрожать,
до  порога  рассвет  не  дойдёт,
в  страхе  сбежит, 
о  потёртый  ковёр  неба  выдразнит  клок 
шкурного  интереса,
солнце  слюни - лучи  распустит,
маркер - туман   седым  забелит…

серый   мечтал  сойти  с  ума,  залезть  в  петлю,
со  скалы  упасть  на  самое  дно, 
разбиться  вдребезги,
лежать,  вывернув  наружу  нутро,
пусть  запомнят  последний  полёт  навигатора  –   подвигом,
назовут  лётчиком, 
нарисуют  картину,  где  краски  сохнут  годами,
ползут  по  ней  светом,  сюжеты  меняют  местами,
краски  –  это  цветы,  да  после  жизни  не  увядают,
краски  –   это  дни,   что  ночь  зазывают…

дождь   писал  пыль,
смачивал  провалы  досыта  выеденного  живота,
урчал  в  логове  глотки  приторный  запах,
–  а  куда  бежать,  –  словно  говорил,
–   я  стал  часто  с  тобой  проводить  время,
гроза  отгремела  консервной  банкой  за  велосипедом,
голод,  как  маленький  будильник  тикающий  громко, 
волк  был  близок  к  тому,  чтобы  посмертно  заскучать,
как  появились  овцы…

смотрела  ночь,  смеясь,  оскалив  клыки,
не  найдёт  жалость  ветер  в  сетчатке  жёлтых  зрачков,
запрещено  горбиться  в  стане  сытной  травы,
тому,
чьё  мясо  –  лакомство,
чьи  дни  –  бездарное  ремесло,
колокольчик  в  ноздрю  каждой  овце,
–   пацаки  вы, 
–  я  чатланин,
–   гнитесь  в  коленях,  – 
и  огромное  стадо  заблеяло  –  ку...